Фаворитки. Соперницы из Версаля - Салли Кристи

– Совершенно не нужны слуги! – воскликнул он в полном восторге. – По крайней мере, в этой комнате. Ни одного постороннего! Даже лакей не требуется, хотя, наверное, кто-то должен помогать поворачивать эту ручку.

Я просияла и протянула ему перо и бумагу.

– Напишите, что вам угодно есть, любовь моя, и мы отправим ваш заказ. А потом немного подождем, пока приедет готовое блюдо.

– Прямо волшебство! – восторгается Луи, покачивая головой. – Вот что такое современный мир! А чего же мне хочется? Чего-нибудь легкого. – Он задумался, глаза затуманились. – Быть может, четверть цыпленка?

– Ну, уж только не четверть, – спешу я вмешаться. – Лучше тогда половинку, а то и целого.

– И то правда, – соглашается Его Величество и радостно царапает пером по бумаге. – Закажу цыпленка с лимоном и розмарином… нет… с полынью? Как ты считаешь, милая?

Сразу вслед за покушением король пережил короткий всплеск популярности, но эта популярность имела горьковатый привкус, ибо напоминала ему о любви со стороны народа в былые дни – любви, ныне утраченной, как представляется, навсегда. Слишком много скандалов прогремело за эти годы, слишком много было у короля возлюбленных. Слишком много войн и связанных с ними лишений. И слишком многие подданные прозябали в нищете и унижении – искупить все это государю было не под силу. Все началось, когда он презрел клятвы, данные на смертном одре в Меце, и продолжалось по сей день, более десяти лет. Меня тоже во многом винят, конечно, но я привыкла не обращать внимания на ропот толпы, которая станет осуждать меня, что бы я ни делала.

Нынешней весной двор наводнен перевернутыми лилиями, сломанными коронами, непристойными памфлетами, которые появляются во дворце в таком изобилии, словно перья из прохудившегося матраса. В Версаль во множестве поступают анонимные письма. В них говорится, что четвертовать на площади следовало бы самого короля, а Дамьена именуют героем, который действовал во имя Франции. Когда начальник полиции и мои собственные шпионы докладывают мне об этом, я испытываю невольный трепет. Порой кажется, что страна сломя голову мчится по дороге в никуда и зашла уже слишком далеко, чтобы можно было развернуть лошадей.

Аржансон настаивает на том, чтобы короля ознакомили с самыми злобными письмами, – он надеется сделать монарха еще более податливым и управляемым. Я же назначила себя охранителем Людовика – приходится брать на себя еще и эту роль. Я чувствую, что близится время решающей схватки, и парирую наглость Аржансона собственной. Мне приходилось бывать в переделках похуже, но из них я всегда выходила победительницей. Если мои враги не сдаются, придется их уничтожать.

– Королю нет необходимости это видеть, – твердо сказала я, держа в руках ядовитое послание.

– Мой долг состоит в том, чтобы докладывать Его Величеству обо всем, что происходит в королевстве, а сейчас – более чем когда-либо, – напыщенно проговорил Аржансон. Его глаза на секунду задержались на моем декольте, а потом так мгновенно возвратились к лицу, что мне в этом привиделось оскорбление.

При моем появлении он не встал из-за стола, и я села в кресло без приглашения. Мне это напоминает сцену с Морпа много лет назад, белые цветы и откровенное бесстыдство. Говорят, что в своей ссылке в Бурже он коротает время, кропая стишки, – и, возможно, некоторые из таких вот писем.

– Это не только мой долг, но и прямая служебная обязанность, – самодовольно добавляет Аржансон.

Ему кажется, что запугиванием короля он сможет укрепить свое положение и влияние. Мои шпионы доносят, что на прошлой неделе он написал Элизабет и пообещал ей, что скоро они снова будут вместе.

«Да, будете вы вместе, только не так, как вам мечтается», – мрачно думаю я. С неприязнью отмечаю, что его парик чересчур сильно завит, а темный камзол испещрен крупинками пудры. Уже не впервые мне приходит в голову, какой он неприятный человек – что снаружи, что в душе.

– Вы не покажете это письмо Его Величеству.

– Ах, мадам, но ведь я должен это сделать!

– И чем такое вот поможет человеку с мятежным духом? «Подходит время, о король, когда гнев небес прольется… – или пробудится? – на головы…» Не могу разобрать последнее слово, но смысл и так совершенно ясен. Я забираю это письмо.

У Аржансона взлетают вверх брови.

– Вы можете забрать его, мадам, но вам следует знать, что подобных писем еще очень много. Вы не сможете вечно держать Его Величество в неведении. Он ведь не комнатное растение, которое вы готовы поливать и беречь от холода.

«А вот в этом ты неправ», – думаю я, забирая оскорбительное письмо с собой. Направляюсь прямо в королевские покои и прошу папского нунция удалиться. Новости из Рима для меня совсем не так важны, как безраздельное внимание короля.

– Я снова и снова утверждаю, что Аржансон совершенно не заботится о ваших высших интересах, – сказала я королю и показала ему письмо.

– Мне необходимо знать обо всех, не только о том, которое написано одним человеком, – ответил на это Луи. Пока он читал, руки его слегка дрожали. – С чего это небесам обрушиваться на меня? Сколько лжи, сколько ненависти! – Голос его звучит тихо и печально.