Любовница бродяги - Джо Гудмэн

— Ты упрямая женщина, — сказал Джаррет. Он слегка повернулся к Ренни и положил руку на спинку сиденья за ее плечами. — Что ты хочешь доказать, заставляя себя бодрствовать?

— Я не пытаюсь ничего доказать. Я не могу заснуть. Она чувствовала тепло его руки за своей спиной. Этот простой жест значил очень много и в то же время был недостаточен.

— Мы пытаемся проскользнуть в Нью-Йорк словно преступники. Неужели ты нисколько не беспокоишься о том, что должно произойти?

— Твой отец платит мне за то, чтобы я беспокоился, Ренни. А не ты. Чтобы сохранить приезд твоего отца в тайне, мы сделали все что могли. Так что на платформе не будет родных, приветствующих его.

— Я хотела бы, чтобы мама знала о его приезде, — с тоской сказала она. — Он постарел, тебе не кажется?

Ренни указала на Джея Мака.

— Эти последние дни были для него нелегкими. Глаза Джаррета переместились с озабоченного лица Ренни на ее отца. Под глазами Джея Мака лежали тени, скулы обозначились резче. Бакенбарды были скорее седыми, чем желтоватыми, и даже во сне в уголках рта четко выделялись морщины. Джаррет повернулся к Ренни.

— Для тебя они тоже были тяжелыми, — сказал он.

— Если и были, то ты знаешь, по какой причине. Я не хотела, чтобы ты принимал предложение моего отца.

Джаррет не смог полностью скрыть горечь, прозвучавшую в его голосе.

— Ты предпочла бы, чтоб от Денвера тебя и Джея Мака сопровождал Этан.

— Это то, что я сказала тогда и до сих пор считаю правильным.

— Потону что ты думаешь, что я не смогу тебя защитить.

Глаза Ренни переместились туда, где Джаррет сгибал и разгибал пальцы своей правой руки.

— Этого я никогда не говорила, — тихо сказала она. Джаррет убрал руку, покачивавшуюся за ее спиной в такт движению поезда, и посмотрел прямо перед собой. Затем вытянул свои длинные ноги, положив их на противоположную скамейку.

— Тебе и не нужно было этого говорить, Ренни. Есть такие вещи, о которых не обязательно говорить.

Ренни хотела сказать ему, что он ошибается, но гордость заставила ее хранить молчание. Пусть он думает, что дело не в ней, а в том, что он калека. Ему не следует знать, какое мучение доставляла ей эта рука за спиной, не следует знать, что его присутствие — это постоянное, мучительное напоминание о том, что они испытали вместе и чего он больше от нее не хочет. Ее отвергли, не больше и не меньше, и то, что Джей Мак сделал ему предложение, а Джаррет его принял, только доказывало, что с ее чувствами очень мало считаются. С точки зрения Ренни, ее предали и тот, и другой мужчина, которых она любила.

Возможно, если бы у них была возможность поговорить наедине о предложении Джея Мака, думала Ренни, она смогла бы убедить Джаррета остаться в стороне. Может быть, она рискнула бы сказать ему, что для нее будет слишком мучительно видеть его рядом в качестве просто спутника, а не любовника. Вместо этого, когда Джей Мак и Джаррет вернулись в пансион миссис Шепард, Ренни была поставлена перед свершившимся фактом. Она уже ничего не могла сделать, чтобы повлиять на их решение.

Когда они добрались до Денвера, она сделала еще одну попытку. Этан был готов ехать с ними на восток, Майкл была готова его отпустить, но Джей Мак расстроил этот план, ссылаясь на ответственность Этана перед женой и дочерью. Если что-нибудь случится с Этаном, спросил он, хочет ли Ренни, чтобы это было на ее совести?

Что она могла на это ответить? — гадала Ренни, Что скорее предпочтет, чтобы ранили Этана, чем Джаррета? Что пускай лучше ее отец рискует жизнью, чем Джаррет? Чтобы решить эту проблему, нельзя было пригласить Соломона, а сама Ренни даже не пыталась найти ответ. Она не хотела, чтобы с кем-нибудь что-то случилось. Она хотела, чтобы все побыстрее кончилось.

Однако Джею Маку нужен был именно Джаррет Салливан, И, как обычно, он получил то, что хотел. Ренни оставалось только стоически переносить боль от вынужденного сотрудничества с Джарретом.

Глядя сквозь опущенные ресницы, Джей Мак сначала заметил печальные глаза своей дочери, затем непроницаемое лицо мужчины с ней рядом.

«От любви они очень поглупели», — подумал он. Как было бы хорошо, если бы Мойра оказалась сейчас рядом. Она знала бы, что делать.

Поезд номер 448 Северо-Восточной железнодорожной компании прибыл на станцию Нью-Йорк, опередив график на несколько минут. Даже в четыре часа утра на платформе бурлила жизнь. Доброжелатели пришли проводить своих друзей и родственников. Другие, наоборот, пришли встретить приезжающих. Носильщики принимали и распределяли багаж, у билетных касс и окошечка телеграфа стояли очереди. Вокзальные полицейские патрулировали платформу, небрежно приветствуя пассажиров и в такт своим шагам помахивая дубинками, которыми они вооружены ночью.

Ренни, Джаррет и Джей Мак стояли на платформе в ожидании своих сумок и чемоданов. Ренни тихо разговаривала с отцом, а Джаррет стоял в стороне, внимательно просматривая все пространство вокзала. Он не выискивал никого конкретно, просто смотрел. Он изучал место действия скорее в силу привычки, чем сознательно ожидая нападения. Но именно благодаря опыту, а не удаче, Джаррет обратил внимание на одного человека.

Дорогая одежда сидела на нем плохо. Модный френч топорщился на худых плечах, брюки вопреки нынешней моде подвернуты, как будто были слишком длинны. Одежда взята напрокат? — гадал Джаррет. Или украдена?

Узкое лицо обрамлялось густыми бакенбардами и большой черной бородой. С верхней губы мужчины свисали усы. Котелок был сдвинут вперед до бровей.

Он сидел один, только слегка подвинулся, когда к нему подсел случайный пассажир, и держал в руках тщательно свернутую газету. Он явно наслаждался одиночеством, что заставляло Джаррета задуматься, зачем тот проводит время на железнодорожном вокзале. Казалось, мужчина не интересовался входящими и выходящими пассажирами, так что вряд ли он кого-то дожидался. Не проявлял он интереса и к доске объявлений, на которой время от времени появлялись сообщения об отправлении поездов, так что было сомнительно, что этот человек сам едет куда-нибудь. Он не делал и попыток читать толстую газету, которую держал на коленях. Изредка неизвестный проявлял интерес к своим сверкающим ботинкам, стряхивая с них воображаемую пыль или копоть. Однако в основном он смотрел прямо перед собой, склонив голову набок — образец одинокого человека, погруженного в свои мысли.

И Джаррет понял: здесь что-то не так.

Пойдемте, — сказал он, подходя ближе к Ренни и Джею Маку.

— Наши сумки… мои чемоданы, — запротестовала Ренни.

Джаррет положил руку ей на поясницу.

— Сейчас же, — резко сказал он, — Мы получим багаж позже, Джей Мак, держитесь между мной и поездом.

Поняв, что в этом есть необходимость, Ренни больше не протестовала, стараясь не отставать от отца и Джаррета, направившихся к выходу.

Джаррет оглянулся. Человек на скамейке все еще был там и сейчас разворачивал газету.