Чернь и золото - Адриан Чайковски

— Хочу. Замолвишь за меня слово?

— Нет, — скрестил руки ном. — Я не твой агент, Стенвольд Вершитель, и обещаю одно: сказать правду.

— Хорошо. Не надо склонять их на мою сторону или убеждать заступиться за Геллерон, но пусть номы подумают о Нижних Землях и о самих себе. Вы когда-то были дальновидным народом — надеюсь, это свойство осталось при вас. Номы должны понимать, что мы все постепенно, мало-помалу, станем рабами Империи. Согласия между нами, как ни печально, нет. Вы ненавидите нас, Тизамон — арахнидов, муравинские города — друг друга. Если мы не преодолеем эту ненависть хотя бы на время, нам настанет конец.

Ахей удержался от язвительных замечаний.

— Ты, конечно же, прав. Буду говорить как умею. Я не государственный деятель, не лидер, но если можно чего-то добиться одними словами, то я добьюсь. — Стенвольд решил, что это все, но Ахей вдруг добавил: — Вот еще что: отпусти со мной свою племянницу Чируэлл.

— Нет! — взвился Тото, наполовину обнажив меч. Тизамон тут же выставил коготь, Таниса схватилась за шпагу, Скуто, дававший инструкции своим людям, умолк.

— Исключено, — заявил Стенвольд. — Как у тебя только язык повернулся?

— Это будет полезно, — стоял на своем Ахей. — Прежде чем просить мой народ помочь вашему, я представлю ее нашим старейшинам. Это поможет делу.

— Даже и не думай! — отрезал Тото. — Никто из нас с тобой не пойдет — ни Чи, ни все остальные.

— Ее убьют там, — сказала Таниса.

— Ничего подобного. По-вашему, мы не знаем, что такое гостеприимство? Не надо судить о нас по законам этого проклятого места. Если она будет со мной, с ней ничего не случится. Теплого приема не гарантирую, но и вреда ей не причинят.

— И все-таки нет, — сказал Стенвольд. — Это не обсуждается. Чтобы я рисковал племянницей…

— Дядя Стен, — подала наконец голос Чи, и присутствовавший в этом голосе металл заставил всех замолчать. — Ты забыл, к чему привела твоя последняя попытка меня уберечь?

Он призадумался, вспомнив все ее злоключения — от «Высокого неба» до миннской тюрьмы.

— Ты хочешь сказать… что готова идти с ним?

Чи сглотнула, набираясь храбрости.

— Ты ведь и ученым был, дядя, помимо прочего. Скажи, много ли жуканов побывало в городе номов? Ты вообще знаешь хоть одного?

— Чи, мы не можем знать, что ждет тебя там. Законы гостеприимства существуют везде, но законы эти, не хочу никого обидеть, время от времени нарушаются.

— Я доверяю Ахею, — сказала Чи. — И зачем мне сидеть здесь без всякого толка, если я могу хоть чем-то помочь? Чего со мной только не было после отъезда из дома! Я спасалась бегством, дралась, побывала в рабстве, сидела в тюрьме. Полежала на пыточном столе и дала по морде офицеру-осоиду. Я уже не та Чируэлл, которую надо было оберегать. Я пойду с ним и сделаю что смогу.

Стенвольд испустил тяжкий вздох. Пока он занимался своими делами, время не стояло на месте.

— Не пускайте ее! — упирался Тото, понимая уже, что от воли Стенвольда здесь ничего не зависит.

— Ступай, — сказал племяннице дядя, — но будь осторожна. Правда твоя: ты солдат на этой войне, а солдату всегда сопутствует риск.

Когда стемнело, Ахей вывел Чи из города кратчайшим путем и постарался как можно скорее от него отойти. Миновав последний отрезок строящейся железной дороги, отбивавшей свой рабочий ритм днем и ночью, они направились в сторону гор. Землю у себя под ногами Чи могла рассмотреть, но горы на горизонте казались все такими же черными.

Никакого горного снаряжения у них не было. Если Ахей и знал какую-то тайную тропу к дому, Чи сомневалась, что сможет ее одолеть.

— Отдохнуть бы, — сказала она. Он, не отвечая, всматривался в холмистую, заросшую кустарником местность. На северо-востоке светились огни рудников, в том числе и того, что принадлежал Элиасу Коммерцу. Интересно, кто его унаследовал и не случится ли сегодня очередного набега.

— Ночью будем на месте, — заверил Ахей.

— Не знаю, смогу ли я…

Его белесые глаза, мерцая, уставились на нее.

— Ты ведь не умеешь летать? Некоторые жуканы умеют.

— Очень немногие, да и те плохо. Мне бы очень хотелось… пусть даже получалось бы неуклюже. Но Наследие мне никак не дается, разве что видеть начала в темноте после… того самого сна. После нашего разговора между Астой и Минной.

— У тебя больше полезных свойств, чем ты думаешь. Жуканы очень выносливы — даже мы это признаем. Именно Наследие помогло тебе пройти через все испытания, но лететь самой вовсе не обязательно. Набери мне сухого хвороста, и я вызову транспорт.

— Опять твои колдовские штучки?

— Очень хочется сказать «да», но не стану тебя обманывать. Это всего лишь фокус.

Топливо Ахей велел разложить неправильным кругом — точную его форму Чи из-за близкого расстояния определить не могла, но подозревала, что без колдовства тут все-таки не обошлось.

Стоя в кругу огней, она почувствовала в небе что-то живое. Именно почувствовала, а не услышала: существо летело беззвучно, но ветер от его крыльев колебал пламя костров. Когда оно заслонило звезды над головой, Чи вцепилась в рукав Ахея.

Это был ночной мотылек — мохнатый, с лошадь величиной, с крыльями вшестеро больше человеческого роста. На маленькой голове торчали закрученные в кольца усы-антенны. Вихрь, вызванный его приземлением, потушил почти все костры.

— На случай, если кто-то из нас устанет или будет ранен, — усмехнулся Ахей. — Как раз это я собирался сделать после нашей с тобой первой встречи, но обстоятельства сложились иначе. — Вспорхнув на собственных крыльях, он сел верхом на огромного мотылька и протянул руку Чи.

Она приложила руку к густому меху — мотылек в отличие от большинства крупных насекомых был теплый — и взобралась с помощью Ахея наверх. Мотылек потоптался на трех парах ног, приспосабливаясь к лишнему весу. Седла на нем не было, но поводья имелись, и Ахей уже взялся за них.

— Держись крепче, — предупредил он.

Чи обхватила его за пояс и стиснула коленями мохнатые бока летуна.

Когда Ахей тряхнул поводьями, мотылек тут же взлетел.

Чи, уверенная, что сейчас свалится, вцепилась в Ахея так, что почувствовала на его теле швы, которые сама наложила.

Ритм мотыльковых крыльев, постепенно передававшийся ей, ничуть не напоминал порхание мелких бабочек. Они работали мощно и мерно, каждый раз продвигая гигантское насекомое вперед и вверх — точно весла гребной лодки, на которой катал ее в детстве Стенвольд. Ослабив хватку и вернув Ахею возможность дышать, Чи стала смотреть вокруг.

Внизу виднелись только красные огни геллеронских заводов, вверху — только звезды. Мотылек и два его всадника поднимались все выше в спокойном прохладном воздухе. Чи, склонив голову на плечо Ахея, слушала тишину: крылья махали беззвучно, даже воздух благодаря плавности полета в ушах не свистел. Все это очень отличалось и от аэроплана, которым ей довелось управлять, и от «Высокого неба», и от грохочущего осоидского геликоптера.