Охота за «Красным Октябрём» - Том Клэнси

– Проходит за кормой, продолжает кружить. Радиус разворота у него не меньше тысячи ярдов, – заметил Манкузо.

– Да, капитан, примерно так, – согласился Джоунз.

– По-видимому, он не пользуется своей рулевой системой на полную мощность. И ты прав, Джоунзи, русский шкипер ведёт себя чертовски хладнокровно. Гм-м, странно, обычно русские в этом отношении настоящие параноики, однако этот парень – исключение.

Ну что ж, тем лучше, подумал Манкузо.

Если он способен услышать «Даллас», это произойдёт именно, сейчас, когда его гидролокатор, установленный на носу, направлен почти прямо на американскую подлодку. Манкузо снял наушники и прислушался к шуму своей лодки. В «Далласе» было тихо, как в могиле. Как только прозвучали слова «сумасшедший Иван», команда мгновенно отреагировала. Как лучше наградить их всех? – пронеслось в голове Манкузо. Он знал, что заставлял их напряжённо работать, иногда даже слишком напряжённо, зато, черт побери, какой результат!

– Он проходит по левому борту, – доложил Джоунз. – Сейчас точно на траверзе, прежняя скорость, меняет курс и, наверно, удаляется от нас. Расстояние, по-моему, тысяча сто. – Акустик достал из заднего кармана носовой платок и вытер потные руки.

Ему действительно нелегко, подумал капитан, но этого не скажешь, глядя на парня. Все в команде вели себя, как настоящие профессионалы.

– Он прошёл мимо нас по правому борту и, мне кажется, закончил разворот. Наверняка снова ляжет на курс один-девять-ноль. – Джоунз улыбнулся, глядя на капитана. – Мы снова вывернулись, шкипер.

– О'кей, парни. Молодцы. – Манкузо вернулся в центр управления боевыми действиями. Все смотрели на него, ожидая приказа. «Даллас» замер на месте, а потом стал медленно дрейфовать вперёд и чуть вниз при отрицательно наклонённых триммерах.

– Включаем силовую установку. Постепенно увеличиваем скорость до тринадцати узлов.

Через несколько секунд раздался едва слышный шум – это реактор начал наращивать мощность. И тут же стрелка указателя скорости медленно поползла вверх. «Даллас» снова пошёл вперёд.

– Внимание, говорит капитан, – произнёс Манкузо по системе внутренней связи. Динамики, действующие от бортового электропитания, были выключены, и его слова будут передаваться вахтенными матросами из отсека в отсек. – Русские обошли вокруг нас и не сумели обнаружить. Вы отлично справились с работой, парни. Можете снова свободно дышать. – Он повесил микрофон на крючок. – Мистер Гудман, следуйте за ним.

– Слушаюсь, шкипер. Рулевой, лево руля пять градусов.

– Есть лево руля пять градусов, – отрепетовал рулевой, по команде поворачивая руль. Через десять минут «Даллас» снова следовал за кормой русского ракетоносца.

На системе управления огнём было установлено огневое решение. У торпед «Марк-48» едва хватит времени, чтобы их взрыватели перешли в боевое положение, перед тем как попасть в цель через двадцать девять секунд.

– Как самочувствие, Миша?

Михаил Семёнович Филитов поднял голову от лежащей перед ним груды документов. Выглядел он неважно – лицо всё ещё было красным и температура так и не спала. Дмитрия Устинова, министра обороны СССР, беспокоило состояние старого друга. Филитову следовало бы ещё несколько дней провести в госпитале, как и советовали врачи. Но старый офицер никогда не прислушивался к советам, он только исполнял приказы.

– Со мной все в порядке, Дмитрий. Всякий раз, когда выходишь из госпиталя, чувствуешь себя хорошо – даже если уже умер, – улыбнулся Филитов.

– Ты всё ещё неважно выглядишь, – заметил Устинов.

– Ну и что? В нашем возрасте все хорошо не выглядят. Хлопнем по стаканчику, товарищ министр? – Филитов достал из ящика стола бутылку «Столичной».

– Пьёшь слишком много, дружище, – упрекнул его Устинов.

– Как раз наоборот, слишком мало. Выпей я чуть больше антифриза, и не простудился бы на прошлой неделе. – Он налил до половины два стакана и передал один гостю. – Давай, Дмитрий, сегодня холодно на дворе.

Они сделали по глотку прозрачной жидкости и с шумом выдохнули.

– Мне уже лучше, – хрипло засмеялся Филитов. – Скажи, что там с этим литовским предателем?

– Толком не знаем, – ответил Устинов.

– Все ещё? Ты можешь рассказать, что там было в его письме?

Устинов сделал ещё глоток и начал рассказ. Когда он кончил, потрясённый Филитов смотрел на него, наклонившись вперёд.

– Господи! И его по-прежнему не могут найти? Сколько голов уже слетело?

– Адмирал Коров умер. Его арестовали офицеры КГБ, конечно, и вскоре после этого он умер от кровоизлияния в мозг.

– Наверняка кровоизлияние было девятимиллиметрового калибра, – сухо заметил Филитов. – Сколько раз я твердил, что этот долбаный флот нам не нужен? Какая от него польза, чёрт возьми? Можно использовать его против китайцев? Или против армий НАТО, которые нам угрожают? Нет, нельзя! Сколько миллиардов рублей уходит на то, чтобы строить и снабжать топливом эти красивые баржи для Горшкова, а что получаем взамен? Да ничего! Теперь у него пропала подводная лодка и весь гребаный флот не может найти её. Хорошо, Сталин умер, – он бы им показал.

Устинов кивнул. В свои годы он помнил судьбу тех, кто не могли доложить Сталину о полном успехе.

– Как бы то ни было, Падорину, похоже, удалось выкрутиться. На подлодке оказался дополнительный контроль за командиром.

– Падорин! – Филитов поднёс стакан к губам. – Этот евнух! Я встречался с ним всего раза три, не больше. Сухарь, даже для политработника. Никогда не улыбнётся, даже если пьёт с тобой. Тоже мне русский! Скажи мне, Дмитрий, почему Горшков держит у себя столько старых пердунов вроде него?

Устинов поднял стакан и улыбнулся.

– По той же причине, что и я. – Оба засмеялись.

– Ну и как товарищ Падорин собирается защитить наши тайны и спасти свою шкуру? С помощью машины времени?

Устинов объяснил все старому другу. Мало с кем был так откровенен министр обороны, с кем он мог поделиться государственными секретами. Филитов был на пенсии, но по-прежнему оставался полковником бронетанковых войск и с гордостью носил военный мундир. Он впервые вступил в бой на четвёртый день после начала Великой Отечественной войны, когда фашистские оккупанты рвались на восток. Лейтенант Филитов со своей танковой ротой, укомплектованной танками Т-34/76, встал на их пути юго-восточнее Брест-Литовска. Он отлично проявил себя, уцелел в схватке с танками Гудериана, отступил вместе с остальными войсками и вёл непрерывные бои, пока не попал в огромный «котёл» возле Минска. Ему удалось вырваться из окружения, затем он вырвался и из второго окружения, под Вязьмой, после чего командовал танковым батальоном во время контрнаступления Жукова под Москвой. В 1942 году он участвовал в броске на Харьков, который закончился весьма печально, но снова уцелел и сумел выйти из битвы, на этот раз выпрыгнув из горящего танка и оставив позади разгромленные остатки полка в «котле» на берегу Днепра. В том же году, уже в составе другого танкового полка, он возглавил наступление, в котором были разгромлены итальянские части под Сталинградом и завершено окружение немцев. В этой битве он был дважды ранен. За Филитовым закрепилась слава отличного командира, к тому же везучего. Его везение кончилось у Курска, где он вступил в бой с дивизией СС «Рейх». Возглавив атаку, Филитов на своём танке попал под жестокий перекрёстный огонь 88-миллиметровых орудий немецких танков, находившихся в засаде. Просто чудо, что ему и здесь удалось уцелеть. У него на груди так и остались шрамы от ожогов, полученных, когда он вылезал из горящего танка, а его правая рука оказалась практически парализованной. Раненого бесстрашного командира, удостоенного трех «Золотых Звёзд» Героя Советского Союза и множества других наград, отправили в тыл.