Неизвестный 1941. Остановленный блицкриг - Алексей Исаев

Пункты «б)» и «в)» рекомендаций генерала Виноградова суть отражение проблемы, преследовавшей советские танковые войска на протяжении всей войны. Советские артиллерийские тягачи не обеспечивали маневренности тяжелых орудий на достаточном для механизированных соединений уровне. Поэтому Виноградов был вынужден предложить переход на более легкие 76— 122-мм орудия. При очевидных преимуществах 152-мм калибра. Германские танковые войска всю войну провоевали с 150-мм гаубицами в артиллерийском полку своих подвижных соединений. В конце войны часть из них даже получила бронированное самоходное шасси.

Также Виноградов отмечал нехватку мотопехоты. В своем отчете он писал: «Мехкорпус и дивизия не могут действовать без моторизованной пехоты, как это показывает опыт (1 МСД действовала в отрыве от своего корпуса, и это в значительной степени сказалось на успехе действия корпуса)»[297]. Обращаю внимание на оборот «дивизия», т. е. фактически предполагалось растаскивать моторизованную дивизию корпуса на усиление пехотного звена танковых дивизий. Действительно, при рокировке 18-й танковой дивизии на левый фланг корпуса ей просто нечем было прикрыть узкое дефиле у Бешенковичей после своего ухода.

В какой-то мере уникальным в истории войны сражение в районе Сенно — Лепель делает активное участие в нем авиации. Немецкое командование стремилось использовать авиацию в первую очередь на направлении главного удара, для поддержки своих механизированных соединений. Естественно, брошенный им 5-м и 7-м мехкорпусами вызов был принят. На советские танки обрушились волны пикировщиков. Эффективность действий авиации против танков в целом невысока. Однако это верно в отношении лучше защищенных средних и тяжелых танков. В случае с Сенно — Лепелем совершенно разные люди в отчетах и донесениях упорно указывают на большую долю подбитых немецкой авиацией танков. Так, в журнале боевых действий 5-го мехкорпуса приводится следующее соотношение причин безвозвратных потерь его бронетехники: 50% от авиации, 30% — ПТО и танки и 20% — вышли из строя или засели в болотах. Из-за общего отхода эвакуировать последнюю категорию не представлялось возможным, и они попали в безвозвратные потери. Напрашивается вывод, что встреча отличающихся высокой точностью бомбометания Ю-87 и советских легких танков с противопульным бронированием все же привела к высоким потерям от авиации.

Вследствие всех этих факторов задуманная маршалом Тимошенко «дуэль» подвижных соединений в свободном пространстве между общевойсковыми соединениями армий сторон имела сомнительные шансы на успех. Советские механизированные корпуса были изначально слабее своих немецких оппонентов, как в отношении артиллерии, так и пехотного звена. Отсутствие хотя бы паритета в воздухе лишало 5-й и 7-й мехкорпуса последних преимуществ в численности танкового парка.

Сталкиваясь с постоянными прорывами существующего фронта, советское командование было вынуждено подстраховываться и создавать в тылу сражающихся войск новые оборонительные рубежи. Они занимались частями и соединениями, находившимися на тот момент в резерве. В то время как войска внутренних округов сражались на рубеже Днепра и Западной Двины, у них в тылу 14 июля был образован фронт Резервных армий. В его состав вошли 29, 30, 24 и 28-я армии, занявшие оборону фронтом на запад. В резерве фронта были 31-я и 32-я армии. 24-я и 28-я армии были резервом Главного командования, а остальные армии состояли из заново формировавшихся соединений.

Важнейшее Московское направление было доверено 24-й армии (10 дивизий). Согласно приказу Ставки она получила задачу: «Упорно оборонять рубеж Белый, ст. Издешково, Дорогобуж, Ельня. Особое внимание обратить на организацию обороны направления Ярцево, Вязьма»[298]. Важнейшим и наиболее опасным направлением было сочтено шоссе Минск — Москва. Однако после прорыва советской обороны на Днепре немецкий XXXXVI моторизованный корпус направился не к Ярцево, а к Ельне, на левый фланг 24-й армии. Здесь заняла оборону 19-я стрелковая дивизия, до войны входившая в 30-й стрелковый корпус Орловского округа. Это была дивизия довоенного формирования, первоначально подчиненная 28-й армии из резерва Ставки. Позднее ее передали в 24-ю армию. Однако в силу того, что 24-я армия была растянута на широком фронте от Белого до Ельни, полоса обороны дивизии составляла около 30 км. Тем не менее на организацию обороны было достаточно времени, и полоса обороны была по мере сил подготовлена к встрече идущих с запада захватчиков.

К Ельне немецкие танковые части вышли 19 июля 1941 г. Как указывалось в отчете XXXXVI моторизованного корпуса по боям за Ельню, советская оборона была взломана из-за оставленной в ней бреши: «В 11.00 танковая бригада достигает вокзала Ельни. Для этого ей приходится преодолеть сопротивление сильной артиллерии противника, а также столкнуться с мощным двойным противотанковым рвом в 2 км западнее Ельни, который удалось преодолеть, повернув на север и затем найдя разрыв во рву в месте, где его пересекает железнодорожная насыпь»[299]. Понятно, что прекращать железнодорожные перевозки в связи со строительством обороны было бы неразумно. Скорее всего, в войсках просто не было достаточно взрывчатки, чтобы заложить ее в насыпь для подрыва путей и создания препятствия для танков. Так или иначе, оборона 19-й стрелковой дивизии была взломана и Ельня была захвачена. Более того, к вечеру немцы вышли на позиции к востоку от города. Позиции на ельнинском плацдарме заняли 10-я танковая дивизия и моторизованная дивизия СС «Дас Райх».

Немцы с уважением осматривали захваченные укрепления, в отчете XXXXVI корпуса по боям за Ельню сказано: «У Ельни противник выстроил за несколько недель оборонительную позицию оперативного значения с ДОТами и глубокими противотанковыми рвами, которая проходит из района Дорогобужа по восточному берегу Уши и Десны в южном направлении».

На руку немцам сразу же сыграл тот факт, что о произошедшей катастрофе с потерей занимаемого рубежа было далеко не сразу доложено «наверх». Как позднее докладывал командующий Фронтом резервных армий генерал-лейтенант Богданов, «донесение штарма 24 о занятии противником Ельня штабом фронта получено только к 13.50 20.7». Однако это не означало бездействия командарма-24 генерала Ракутина. Он немедленно отдал приказ на выдвижение к Ельне 104-й танковой и 120-й стрелковой дивизий. Первая попытка отбить Ельню была предпринята силами 19-й стрелковой дивизии и прибывшей на выручку на всех парах 104-й танковой дивизии. Контрудар последовал уже в 9.30 20 июля. В отчете штаба XXXXVI корпуса события этого дня были описаны следующим образом: «Противник в течение всего дня атакует Ельню силами пехоты и танков при поддержке многочисленной, в том числе тяжелой, артиллерии и пытается отбить этот важный город. 10-я тд отражает эти атаки, нанося противнику большие потери»[300]. Советское донесение о том же бое лаконично, но немного загадочно: «Атака успеха не имела. Со стороны неприятеля в бою участвовали отдельные танковые группы, артиллерия и минометы. Пехота противника участия в бою не принимала»[301].