Наследник. Поход по зову крови - Антон Краснов

– Последний на сегодня вопрос…

Герцог Корнельский, уже собравшийся уходить, развернулся всем своим массивным корпусом к Себастьяну. Он-то и проронил эту фразу.

– Ну хорошо, – помедлив, произнес Каспиус Бреннан-старший.

– Вы сейчас сказали: сожри меня Омут. Сейчас мы упоминали все что угодно: Цитадель, кровь Маннитов, древнюю расу эльмов, которую, оказывается, нужно уважать… Столпы Мелькуинна, наконец. Но во всем этом параде печальных истин как-то не нашлось места тому, о чем говорилось более всего. Так что же такое Омут, ваша светлость?

Герцог сморщился так, словно набрал полный рот зловонной слизи от самого уважаемого и самого древнего эльма. Тут взял слово Магр Чужак:

– Подожди. Я отвечу. Омут! Ну… в отличие от Цитадели, это не какое-то конкретное место. Это метафизическое построение. Омут – это наглядная модель мира, который известен большинству жителей Альгама и Кесаврии. Сверху – тихая улыбчивая вода, отражающая солнечный свет. По ней снуют водомерки, в ней отражаются счастливые лица людей, и лишь случайный ветерок может посеять рябь на этой гладкой поверхности. Но есть те, кто знает: там, внизу, ходят темные воды, сцепляются в безмолвной смертельной схватке жуткие твари, которых не описать словами. Там зреет, как мерзкий ил, древнее зло. Оно все поднимается, оно все равно достигнет поверхности безмятежно чистой воды – вне зависимости от того, знают ли об этом люди.

– Вода давно уже не безмятежна, не чиста, – ответил Себастьян. – Те, кто погиб в эльмовой горе, те, кто был убит на Стопе Бога… Они видели перерождение и гибель своих родных и своих селений. Они не дали бы соврать.

– Да пойми ты! – крикнул капитан Бреннан. – Пойми, что для них приезд в Эса-Гилль означал бы конец много горший, чем тот, что они приняли. Наверно, я уже говорил когда-то, но еще раз повторюсь: они шли сюда, чтобы умереть в схватке с кемметери, с проклятым орденом Рамоникейя. Мы осуществили их самую заветную мечту. Без этого их жизнь превратилась бы в муку, которая намного хуже вот такой смерти в бою.

– Да уж… – процедил Ариолан Бэйл. – Если бы они узнали, что в орден Рамоникейя входят высшие иерархи их собственной страны… если бы они знали о выездных советах, этих славных посиделках, прямо в столице главного врага… Да, это было бы большим разочарованием. Вы были правы, что убили их. Но вы были бы еще более правы, если бы с ними убили бы еще и меня.

– Опять ты о себе… – пробормотал сэр Каспиус Бреннан-старший.

Плененных на Стопе Бога увели.

Да, Себастьян по-прежнему чувствовал себя пленником. В строю истин, которые были явлены ему щедрыми Предрассветными братьями, не хватало одного звена.

Решающего.

– Истины… Что толку было говорить все это, допустим, еще там, в Кесаврии? Если ты до сих пор не поймешь, что тебе делать с этой правдой? – невнятно бормотал капитан Бреннан, сжимая голову обеими руками и не реагируя на укоризненный взгляд и властный окрик отца. – И готов ли вообще ее услышать, эту правду… – Бывший директор Школы Пятого окна вздохнул и добавил совсем тихо: – Тем более ты никогда не был один. За твоей спиной всегда стоял золотой эйгард, страж Маннитов. И мы не знаем пока силы, которая могла бы, если потребуется, остановить его. И горе нам, если ты найдешь его, помимо нашей воли и раньше времени…

Аннабель неподвижно смотрела в белое лицо Себастьяна. За ее спиной угрюмо шмыгал носом мастер Ариолан Бэйл. Но, такой дерзкий перед лицом множества вооруженных людей, тут он не смел вмешиваться.

Они находились в просторной светлой комнате, примыкавшей к большому открытому балкону с разбитым прямо на нем фонтаном. Из большой скульптуры льва, венчавшей его, било несколько струй воды. Отсюда, с балкона, открывался вид на порт и лес судовых мачт. На их клотиках бились разноцветные флаги…

У фонтана угрюмо кучковались Ржига, Танита, Майя, Инигор Мар… Они наблюдали за тем, как диковинные прозрачные рыбки в фонтане глотают собственное потомство. Ржига, не стесняясь, еще и плевал туда. В разговор Себастьяна и Аннабели все они, впрочем, также не вмешивались.

– Я все знаю, – сказала она. – Я была лишь приманкой. Простой наживкой. Помнишь, как мы с тобой в детстве удили рыбу на живца, Басти? Вот примерно так я себя и ощущаю. Насадили на жирный крючок, протащили через большую воду.

– А потом появился и улов, – в тон ей сказал Себастьян.

– Я ничего не знала.

– Я знаю. Я ни в чем тебя и не обвиняю.

– Между нами стояло море соленой воды. Теперь между нами стоит море крови.

Себастьян поморщился и протестующе поднял раскрытую ладонь:

– Анни! Не надо этих красивых слов. Ты их достаточно написала в письме, вложенном в кораблик… Хотя, наверно, его могла писать и не ты, – тут же добавил он.

– Нет. Его писала я. Правда, я совершенно этого не помню… Но вы же не сомневаетесь, что в арсенале Магра Чужака достаточно уловок, чтобы заставить меня это сделать помимо моей воли, – резко сказала она.

– Еще бы! Первый ланзаат Альгама и Кесаврии. Да и тут, в Черной Токопилье, видно, далеко не последний.

– Это точно, – сказала Аннабель. – Я так поняла, что орден Рамоникейя существует здесь совершенно открыто, а правителям Кеммета отлично известно, что многие члены этого ордена приплывают из-за океана. Из страны, где ненависть к мифической Токопилье закладывают с самых ранних лет.

– И как давно ты это узнала? – сощурился Себастьян. – Про правительство Кеммета?

– Сегодня. И довольно о них. Я хотела бы сказать несколько слов о нас.

– Что же?

– Помнишь, в сейморском дворце владетеля Корнельского я сказала: «Ты ничуть не переменился. Такой же мальчишка».

– Отлично помню. Как же…

– Сейчас я не могу повторить эту фразу. Ты действительно стал другим. Даже взгляд… А с тех пор, как я узнала, что ты и был другим с самого начала, с самого своего рождения…

– Не будем! – прервал ее Себастьян. – Избавь меня от этих разговоров. Ничего уже не изменишь. Наши с тобой благодетели слишком долго и кроваво шли к тому, чтобы вот сейчас мы с тобой стояли в комнате с видом на Эса-Гилль и говорили о нашем предназначении. Мне многое еще неясно. Но совершенно очевидно одно: попытки вырваться из-под контроля Предрассветных братьев принесут еще больше крови, еще больше смертей. Ненужных смертей, таких, как гибель Олеварна.

И вот тут мастер Ариолан Бэйл прервал свое тягостное молчание и шагнул к Себастьяну:

– Ненужная гибель, ты говоришь? Его гибель – событие знаковое, и ненужным его уж точно не назовешь. На корабле, в то утро, когда Ржига нашел тело Олеварна, ты сам сказал, что он видел золотого эйгарда, а уж потом был убит в спину розовым льдом. Так вот что я тебе скажу: Олеварн был убит только из-за того, что мог передать тебе определенные сведения.

– А именно?

– А именно – назвать имя того, в чьей шкуре гнездится сущность Стража Маннитов. Не исключено, что он услышал настоящее имя золотого эйгарда. Вспомни, лунному зверю подойдет любое, даже самое невзрачное обличье. Главное для него – быть рядом с тем, кого он оберегает. Вне зависимости от того, знает ли потомок Отцов Катастрофы об этой охране или нет…