Все меняется - Элизабет Говард

– Ну, по словам Джозефа, так и есть. Он пытался дать совет папе и дяде Хью, но они не послушались, точнее, дядя Хью не стал. А теперь Джозеф говорит, что уже слишком поздно. Компания обанкротится.

– Господи! Значит, я лишусь работы.

– Похоже на то. Сочувствую, Тедди.

Во время паузы он пытался осознать шокирующее известие.

– Прямо зла на них не хватает, – наконец высказался он. – Мне ничего не объясняли, даже когда я спрашивал напрямую. Дядя Хью сказал только, что мне, может, придется перебраться обратно в Лондон. Мне поручили управлять пристанью и лесопилкой, с которыми я боялся не справиться, но уже попробовал и постепенно стал привыкать. Но никакими сведениями со мной не делились. Это как летать на «Спитфайре» и все равно не иметь права голосовать. – Его вдруг осенило: – Они ведь тоже останутся без работы! Все эти мужчины. А у большинства есть семьи, которые надо содержать. Это же катастрофа!

– Сейчас приготовлю нам что-нибудь на обед. Будешь яичницу-болтунью и копченого лосося?

– С удовольствием.

Готовя, она объясняла ему, что, разумеется, он получит другую работу; скорее всего, конкурирующая компания поглотит их и оставит его на прежнем посту.

– Но я просто не смогу! Папа и дядя Хью сочтут меня предателем. И будут твердить, что родные должны держаться вместе.

– Тед, это абсурд. В семье ничего не останется, нечему будет удержать ее от распада. И потом, папе и дяде Хью придется хуже, чем тебе. Кто после такого даст им приличную работу? Как папе теперь содержать Диану в ее норковых халатиках и расшитых бисером боа из перьев?

(Они вечно потешались над запросами Дианы.)

– Не говоря уже о той диадеме, которую она облюбовала на Рождество. А Руп! Что делать ему? У него же закладная и двое детей. Положение гораздо хуже, чем я думал.

– Ешь свой роскошный обед. Быть бедным не настолько ужасно. У меня есть такой опыт.

– Твой Джозеф наверняка подыщет тебе квартирку получше.

– Он уже пытался, но я отказалась. Хоть я и любовница, но не содержанка. Кое-что из одежды достается мне бесплатно, и если она не нравится мне, я продаю ее и покупаю другую, которая мне по душе. Стелла говорит, я безнравственная, но цельная натура.

За обедом он спросил, нельзя ли ему переночевать у нее, чтобы утром потребовать разъяснений у начальства, и она ответила, что можно, только просила не спускаться сверху, когда приедет Джозеф.

– Он обычно является прямиком из загородного дома после раннего ужина, мы проводим в постели некоторое время, затем он уезжает домой.

– А когда ты ужинаешь? Может, я свожу тебя куда-нибудь? Если ты одолжишь мне денег.

– По воскресеньям я обычно не ужинаю. И нет, никуда ты меня не сводишь, потому что я никогда не знаю заранее, когда он появится.

После обеда она принесла надувной матрас, и пока он надувал его, сходила за одеялами и подушкой.

– К сожалению, простыней нет. У нас со Стеллой у самих всего по две пары. Я оставлю Стелле записку – предупрежу, что ты здесь. Могу дать тебе ключ, чтобы ты сходил поесть куда-нибудь или в кино на Бейкер-стрит. А теперь у меня долгая горячая ванна. У тебя есть деньги?

– Я же вечно перехватываю у тебя, – смущенно напомнил он, качая головой.

– Но всегда возвращаешь долги, милый Тед. Пятерка сгодится?

– Замечательно. Да, у тебя, случайно, не найдется какого-нибудь романа Джейн Остин?

– Не знаю. Все мои книги вон на той полке. А зачем он тебе?

– Сабрина их любит, вот я и подумал, что мне неплохо бы попробовать.

На самом деле пятерки на кино и ужин было маловато, и он решил почитать за едой. На полке он отыскал потрепанный томик «Гордости и предубеждения» в бумажной обложке. «Прочитаю обязательно, даже если это скучища», – сказал он себе.

На выходе из квартиры он прошел сквозь густую завесу вони от освежеванных тушек индейки и паленых перьев, которая безраздельно царила на нижнем этаже.

Я вполне могу очутиться в какой-нибудь дыре еще хуже этой, думал он, проникаясь уважением к Луизе. Для ужина было еще рано, поэтому он завернул в какой-то паб на Мэрилебон-Хай-стрит, заказал полпинты пива и занялся книгой. Она оказалась совсем не скучной.

Руперт и Арчи

– Свершилось.

– Как ты и опасался.

– Я был уверен, что так и выйдет. Оставался единственный вопрос – когда.

Они сидели в мастерской Арчи, где было непривычно тепло: заказчица, которая должна была позировать ему в этот день, пожелала видеть себя на портрете в вечернем платье.

Руперт развернул два сандвича в багетах, которые принес с собой. И протянул один Арчи.

– Боже! Надо иметь челюсти аллигатора, чтобы прокусить столько слоев. – При первой же его попытке посыпались ленточки резаного латука. – Где-то там еще ветчина, только надо до нее добраться.

– У тебя есть какие-нибудь идеи насчет того, чем теперь заняться? – Арчи задал свой вопрос небрежным тоном, опасаясь растревожить давнего друга.

– Собственно говоря, у меня есть одна грандиозная идея, но я не уверен даже, что ты согласишься обдумать ее, – он отложил свой багет на ближайшую поверхность – стол, заляпанный засохшей краской. – Ты обещаешь просто выслушать меня, а уж потом говорить?

– Давай.

– Вчера вечером мы с Зоуи долго беседовали об этом, и она всецело за. Само собой, я понятия не имею, как отнесется к этому Клэри.

– К чему «этому»?

– Ты обещал не перебивать.

– Извини.

– Понимаешь, я не хочу тебя обидеть, но наш дом слишком велик для нас, и мы больше не сможем себе его позволить. А мне кажется, что вам довольно тесно в вашей квартирке. Вот мы и подумали: что, если съехаться – вы переселитесь к нам, и мы с тобой откроем курсы живописи? Весь верхний этаж был бы в вашем распоряжении, остальными мы пользовались бы вместе. Дети смогут учиться в той же школе, что и Джорджи, девочки поделят домашние обязанности. Свою квартиру вы могли бы продать, а еще лучше – сдать в аренду, чтобы не сжигать за собой мосты на случай, если что-нибудь не сложится. Вот к чему я пришел… то есть мы пришли. Ты обещаешь хотя бы подумать?

Он уже думал. Да, его квартира и впрямь слишком тесна; детям приходится ютиться в одной комнате, между ними то и дело вспыхивают ссоры. Перебраться в жилье попросторнее им не по карману: хоть труппа и увезла пьесу Клэри на гастроли по провинции, перспективы ее возвращения в Лондон слишком туманны, значительного дохода она до сих пор не принесла. Дети обожают Джорджи и его зверинец, Клэри и Зоуи явно привязаны друг к другу. Было бы чудесно вести занятия поочередно с Рупом, им всегда нравилось рисовать вместе, болтать и временами спорить о живописи. С другой стороны, жить в одном доме – каверзная задача, особенно для женщин. Он вдруг понял, что надеется – хорошо бы Клэри сочла идею удачной. Так он и сказал Руперту, который явно вздохнул с облегчением, заметив, что проверку в первой инстанции его план выдержал.