Титаникус - Дэн Абнетт

Три «Владыки войны» заняли позиции вокруг линии огромных процессоров: «Страйдекс» прикрыла запад, «Утешение» — восток, «Виктрикс» прошла к дальнему краю, встав лицом к устью центрального прохода.

<Все на позиции?> — спросил Принцхорн.

— Все махины докладывают, что заняли позиции согласно вашей схеме, мой принцепс, — ответил Тарсес.

<Отлично. Наклонить корпус вперед по моему сигналу. Три, два, один — начали!>

Аккуратно, со знанием дела рулевой Анил снизил давление в гидравлике и буквально посадил «Виктрикс» на корточки. Суставы ног зафиксировались, и «Виктрикс» склонила тяжеленный торс вперед. Анил использовал орудийные конечности в качестве противовеса наклоняющейся громаде. Сейчас махина стала уязвимой. Чтобы набрать достаточно давления в гидравлике и выпрямиться, потребуется как минимум минута. Впереди зияло устье центрального прохода. Где-то там, в тени магистральных труб и пересечений трубопроводов, притаился «Пес войны».

<Все орудия на изготовку!> — прокантировал принцепс.

— Орудия готовы, мой принцепс! — отозвался Тарсес.

В кокпите внезапно повеяло холодом. Тарсес ощутил озноб — липкий, неприятный озноб. Они ставили себя под удар. Это был страшный риск. Если «Пес войны» решит напасть, они окажутся застигнутыми в неустойчивом положении, а их шансы на быстрый маневр уклонения будут сильно ограничены.

Устье прохода зияло перед ними — темное и таинственное.

<Огонь!> — прокантировал Принцхорн.

«Виктрикс» дала залп из всех орудий: с обеих орудийных конечностей, из мегаболтера — и шквалом ракет в придачу.

Совмещенный удар понесся по проходу, превращая пространство в огненную бурю. Трубопроводы рассыпались и горели. Магистральные трубы взрывались и лопались. Меж двух рядов процессинговых вышек разразился пылающий ад.

— Он убегает! — завопил Кальдер.

Пытаясь избежать урагана энергетических сгустков и раскаленных снарядов, вливающегося в глотку прохода, вражеский «Пес войны» бросился на запад, на полном ходу выскочив между восемнадцатым и двадцатым процессорами.

Он успел пробежать тридцать метров, прежде чем «Тантамаунт Страйдекс» его уничтожил. Залп уступом из восьми ракет вынес пустотные щиты и превратил махину в горящие обломки. Ноги из-под убегающего «Пса войны» вышибло; он повалился, продолжая перебирать конечностями. Половину панциря у него раздробило в пылающие клочья.

«Пес войны» рухнул мордой вперед, все еще двигаясь и брыкаясь, и пропахал носом булыжники, прежде чем исчезнуть в мощном завершающем взрыве.

<Махина убита, махина убита!> — объявил Терон.

<Прекрасно, — прокантировал Принцхорн. — Рулевой, восстановите прямое положением>.

Анил перезапустил гидравлику, и «Виктрикс» медленно поднялась, выдыхая из клапанов струи пара.

<Здесь мы закончили, — отметил Принцхорн. ― Пусть второй фронт продолжает наступление>.

>

Старого аборигена звали Ашлаг. Он судорожно втягивал воздух, но не издал ни слова жалобы, пока Саген выправлял ему сломанную руку и накладывал шину. Взгляд его по-стариковски потускневших глаз словно был нацелен на что-то настолько далекое, что это было скорее «когда», чем «где». Его дочь — маску в виде лица-махины она повесила на пояс — в мрачном молчании сидела на земле возле «Кентавра». Ее лазмушкет Варко убрал подальше.

Разговаривать сейчас у него особого желания не было. В смерти Грэма Гектона была какая-то трагическая смесь мужества и бесполезности. Горечь потери накрыла Варко целиком, не оставив в голове места больше ни для чего. Ему пришлось заставить себя начать думать.

— От чего вы бежали? — спросил он у Ашлага.

Старик перевел на него мертвый взгляд; белые концы его впечатляющих усов спрятали едва заметную усмешку.

— Ты видел, от чего мы бежали, солдат, — ответил он.

— Махины, да. Махины я видел. Расскажите мне остальное.

Ашлаг хотел пожать плечами, но поврежденная рука причиняла ему слишком сильную боль.

— Я потерял жену и сына, солдат. Не мог бы ты дать мне спокойно погоревать?

Леопальд схватил Ашлага за перед брони так резко, что старик взвыл, и рявкнул:

— Ты, старый ублюдок! Мой капитан только что изжарился, спасая твою жалкую задницу! Капитан Варко задал тебе вопрос! Отвечай, не то я…

Варко потянул Леопальда назад и приказал:

— Хватит! — Он понимал душевную боль стрелка, но жестокого обращения с гражданскими терпеть не собирался. — Хватит, я сказал!

Саген помог ему оттащить Леопальда прочь. Ашлаг принялся баюкать сломанную руку, жмурясь от боли. Его дочь вскочила на ноги.

— Не лезь, — велел ей Варко. — Никто не собирается обижать твоего отца.

— Если вздумают, я их убью, — безапелляционно заявила девушка.

— Твое имя Келл, правильно? — спросил Варко.

— Я никому не называю своего имени, — ответила та.

Старая предосторожность местных — знаменитое нежелание сотрудничать, которое замкнутые общины Проспекции выказывали служителям улья. У народа Мертвых земель часто имелись веские причины оставаться вне системы. Они держали свои имена и дела при себе, встречая подозрением каждого, кто приходил из ульевой зоны и задавал вопросы. Варко это понимал, но сейчас у него не было настроения подбирать нужные слова.

— Твой па уже назвал нам свое имя, девочка, — сказал он. — Его фамилия Ашлаг, значит, ты — Келл Ашлаг, верно?

Она открыла рот, собираясь что-то сказать, но вместо этого просто кивнула.

— Мне жаль вашего человека, — сказал Ашлаг. ― Правда жаль, солдат. Вы пришли нам на помощь, хоть и не обязаны были этого делать. Его поступок был храбрым. Мне жаль его, но моя бедная жена и мой сын…

Он склонил голову и вытер глаза грязным кулаком здоровой руки.

— Там были махины, — тихо произнесла девушка, — много махин. Там, в диких местах, куда ваши не заходят. Они напали на несколько поселений и сожгли их дотла.

— Продолжай, — подбодрил Варко.

— Когда поползли слухи, мы начали собираться в безопасном месте. Даже проспекторы и искатели самородков, которые работают сами по себе, — все пришли. Был большой сход в Меновом Холме две ночи назад. Я никогда не видела столько людей сразу.

«Ты улей никогда не видела», — подумал Варко.

— Сотни людей, — сказала она, качая головой от самой мысли. — Были споры, потом мы голосовали по закону Проспекции.

— Голосовали?

— Община голосовала, — пояснил Ашлаг. — Приняли решение, что Суэйн, мэр Менового Холма, свяжется с большим ульем от имени вассальных общин и обратится с просьбой о спасении.