Безобразный Ренессанс. Секс, жестокость, разврат в век красоты - Александр Ли

Хотя поначалу воинственные правители Италии отнеслись к этой идее прохладно, в искусстве того времени ядовитая ненависть, испытываемая верующими, мгновенно нашла отражение. В 1439 г. Пизанелло завершил работу над фреской «Святой Георгий и принцесса» для церкви Святой Анастасии в Вероне. (К сожалению, до наших дней фреска дошла в сильно поврежденном виде.) Эту работу можно считать убедительной иллюстрацией возродившегося духа крестовых походов. Святой Георгий, архетип воинственного христианского святого, спешит на помощь принцессе Трапезундской. Этим городом в конце 1430-х гг. управляла изгнанная из Константинополя семья Комнинов. Трапезунд оставался одноим из последних оплотов христианства в Малой Азии, и Оттоманская империя представляла для него реальную угрозу. Две части фрески были мощным напоминанием итальянским христианам о необходимости прийти на помощь таким регионам, как Трапезунд, чтобы остановить продвижение ислама, пока не стало слишком поздно. Через несколько лет Аполлонио ди Джованни и Марко дель Буоно расписали великолепную панель для сундука «Покорение Трапезунда» [музей Метрополитен, Нью-Йорк], по-видимому, по заказу флорентийского семейства Строцци.32 Темой этой тщательно проработанной панели была турецкая угроза Трапезунду. В этой работе чувствуется тот же призыв к оружию. Интересная деталь – наездник, который говорит о том, что во имя Креста следует призвать на помощь Тимуридов.

28 июля 1480 г. оттоманский флот, состоявший из более сотни тяжело вооруженных кораблей после захвата Родоса атаковал порт Отранто, входивший в состав Неаполитанского королевства. За две недели город пал. Епископ и командующий были зарезаны. Та же судьба постигла около 800 жителей города, отказавшихся принять ислам. Вдохновленный блестящими успехами султан Мехмет II собирался использовать Отранто, как аванпост для кампании по захвату самого Рима. Паника нарастала. Христианство столкнулось с реальной и весьма ощутимой угрозой. Мешкать было нельзя. Король Неаполя Фердинанд с помощью итальянских союзников срочно собрал армию и контратаковал противника. Благодаря неожиданной смерти Мехмета 3 мая 1481 г. город удалось вернуть. Эта война стала первым шагом в долгом и тяжелом конфликте. Хотя торговля с Оттоманской империей продолжалась, и внутренние проблемы отвлекли союзников от крупномасштабных военных действий, государства Италии следующие 90 лет вели почти постоянную войну с Оттоманской империей, которая закончилась лишь кровопролитным сражением и тяжелейшей победой в битве при Лепанто (1571).

Все это время Отранто оставался важной вехой памяти, и наследие его дает нам полное представление отношения к исламу в эпоху Ренессанса. 800 христиан, которые были убиты за отказ поступиться своей верой, стали мучениками. Их мощи заключены в массивный стеклянный ларец, который установлен за главным алтарем собора Отранто. Это было предостережение о том, что могло случиться, если бы турок не удалось остановить. Но гораздо важнее то, что этот мрачный церковный памятник служит серьезным напоминанием о том, что, несмотря на прочные экономические связи Италии с Ближним Востоком, в эпоху Ренесанса христиане часто хотели не только сокрушить, но уничтожить ислам. Сколь бы величественной ни была оттоманская культура, сколь бы важны ни были исламские государства для итальянской торговли, художники и гуманисты продолжали видеть в мусульманской вере потенциальную угрозу для христианского мира. Они с готовностью ставили свои таланты на службу тем, кто хотел развязать войну с исламом, несмотря на то что призывы к новым крестовым походам в последующие десятилетия не находили отклика.

1441 г. монах-францисканец Альберто да Сартеано вернулся во Флоренцию после двухгодичного отсутствия.1 Тихий 56-летний монах нищенствующего ордена вряд ли привлек бы к себе внимание. в иных обстоятельствах появление в городе столь скромной фигуры вообще осталось бы незамеченным. Но стоило Альберто войти в городские ворота, как его тут же окружили толпы изумленных горожан, которые отталкивали друг друга, чтобы лучше его рассмотреть. Да, конечно, Альберто пользовался определенной известностью во Флоренции благодаря своим гуманистическим трудам и прежним поездкам в Византию и Палестину. Но на сей раз внимание толпы привлек не он. Внимание флорентийцев было приковано к его необычным спутникам. Альберто да Сартеано сопровождала целая делегация египетских коптов во главе с бородатым аббатом Антонием. Кроме того, он привез с собой двух чернокожих африканцев из Эфиопии.

Хотя Флоренция уже «была полна необычных лиц и нарядов», небольшая процессия Альберто привлекла всеобщее внимание – и особый интерес вызвали чернокожие эфиопы.2 Хотя к африканцам в Италии относились пренебрежительно и снисходительно (кто-то писал, что они были «неинтересными и неловкими» и «очень слабыми»3), но даже самые утонченные гуманисты высыпали на улицу, чтобы увидеть, как по городу идут столь странные и незнакомые люди.

Но Альберто не случайно вернулся во Флоренцию со столь экзотическими и необычными спутниками именно сейчас. Вместе со своими коптскими и эфиопскими друзьями он исполнял важную миссию великого экуменического собора, который проходил в городе. Летом 1459 г. папа Евгений IV решил, что настало время объединить христианский мир во имя борьбы с Оттоманской империей. Он хотел объединить всех верующих во Христа, где бы они ни жили. И для этого папа отправил Альберто в путешествие на край известного мира. Альберто не только сообщил экуменическому собору о коптах и мелькитах из Иерусалима и Александрии, но еще и установил контакт с полулегендарными христианскими мирами, которые существовали за пределами Египта. Ему было поручено доставить сообщения таинственному «Пресвитеру Иоанну» и не менее загадочному «Фоме Индийскому», которых считали последователями христианства.

Несмотря на годы, проведенные на Ближнем Востоке, в путешествие Альберто отправился, располагая минимумом надежной информации. В те времена Африка была окутана атмосферой тайны. О землях, расположенных за великой южной пустыней, было известно очень мало – практически ничего. Не имея надежного проводника, Альберто мог только догадываться, где можно искать «Пресвитера Иоанна» и «Фому Индийского».

Однако ему удалось превзойти все ожидания. Путешествуя по Египту, которым в те времена правил мамлюкский султан Саиф-аль-Дин Джакмак, он не нашел никаких следов легендарных правителей, к которым обращался папа Евгений. Но зато ему удалось найти императора Эфиопии Зара Ягоба, в христианской вере которого не было никаких сомнений, и который вполне мог происходить от царя Соломона. Многие эфиопские христиане жили в Иерусалиме. Экуменический собор их очень заинтересовал, поскольку им нужны были прочные связи с христианами Италии и таинственными землями за великой пустыней.

Успех Альберто вдохновил папу Евгения.4 31 августа он очень торжественно и официально принял делегацию коптов в церкви Санта-Мария Новелла. Спустя два дня с еще большей торжественностью принимали загадочных представителей Эфиопии. Несмотря на их сложный язык и довольно неожиданные привычки, гости Евгения из далекой африканской страны стали реальным доказательством того, что христианский мир больше, чем казалось раньше. На какое-то время показалось возможным объединить все народы христианского мира – итальянцев, греков, левантийцев, египтян и даже эфиопов – и под знаменем общей веры нанести поражение ненавистным туркам.