Влюбленные антиподы - Ольга Горышина

Боже, дядя Боря, где вся ваша выдержка и вальяжность, которой я так восхищалась в детстве, не понимая еще стоимости костюмов, которые вы носили…

— Кузьма очень вкусно готовит овсянку.

Наши взгляды снова встретились.

— Может, мне тебя сразу в продажи взять? — в голосе дяди Бори чувствовалась гремучая смесь сарказма и еле сдерживаемого смеха.

Может, он сыну подыгрывает больше, чем злится на него в реальности?

— А я не собираюсь Кузю никому продавать. Мне он самой нужен.

Я не успела сжать Кузьме пальцы еще сильнее — их пришлось разжать под насмешливым взглядом его отца, когда Кузьма зачем-то водрузил наши сцепленные руки на стол.

— Столько лет не был нужен и вдруг понадобился. Ты меня удивила, Дашенька, — заявил без всякой улыбки дядя Боря.

Я бы так и смотрела на него, молча хлопая ресницами, если бы Кузьма вдруг не открыл рот не для плевка, а для фразы:

— Она ждала, когда я повзрослею.

— Интересно, а я когда-нибудь этого дождусь? — и, перегнувшись через стол, дядя Боря схватил ключи и сунул их мне почти что в тарелку, поэтому я вырвала брелок из его рук. — Я даже теряюсь, кто из вас двоих мужик.

— Главное, мы не теряемся, — на сей раз выплюнул в отца Кузьма.

Ну зачем Кузя согласился на встречу, если продолжает быть упрямым ослом!

— Вино у них очень вкусное, — сумела я опередить новый выпад дяди Бори.

Моя рука немного дрожала — бокал был большой, тяжелый и полный.

— Я это что-то не заметил. Раз нравится, пей.

— А я потихоньку. Я не умею пить.

— Да неужели?

Понятное дело, он подумал о том же, о чем и я. Ну так пусть думает о коньяке, а не о том, как побольнее проехаться по бедному сыну. Но дядя Боря вдруг снова утонул в телефоне. Ему бы тоже не помешало устроить с сыном "но-бизнес-ивент". Может, и отношения б наладились.

— Прошу меня извинить, — он поднял к уху зазвонивший телефон и, поднимаясь на ноги, произнёс "да", а остальную беседу вел уже на улице: мы видели его в окно размахивающим руками.

— Даш, извини за этот ужин, — буркнул Кузьма, уставившись в тарелку.

— Все обалденно вкусно, — ответила я, отламывая кусок лаваша, чтобы подобрать с краев тарелки ореховый соус, пока никто не видит.

Ключи лежали теперь между нашими тарелками, но Кузьма их не брал. Дядя Боря вернулся, но задержался у барной стойки в соседнем зале. Я испугалась, что он принесет коньяк. Наконец размашистым шагом он двинулся к нашему столику — к счастью, с пустыми руками.

— У меня встреча нарисовалась. Вы допивайте, доедайте. Я уже заплатил. Десерт не заказывал. Вам ведь нельзя. И вот ещё что! — он демонстративно потёр нос. — Мать написала, что уборщица забыла закрыть окна, так что прогуляйтесь до Лиговки. Надеюсь, адрес помнишь?

Кузьма ограничился тихим "пока". Я громко сказала "до свидания". Дядя Боря просто кивнул.

— Добро пожаловать домой! — почти пропел Кузя, привычным движением поворачивая ключ в замке своей старой квартиры.

Это был дворец, даже если в глазах дяди Бори квартира оставалась шалашом. Светлый холл — ясное дело, что в потолке зажглись мириады мелких лампочек. От кристальной чистоты я машинально скинула сандалии. Хорошо ещё, не начала искать бахилы! Две пары домашних тапочек ждали нас в миллиметре от входа.

Окно открыто и потому холодно. Или ежусь я совсем по другой причине. Мне все ещё неловко перед Тихоновым-старшим, в глазах которого я теперь обычная искательница легких денег. И он их вернул в качестве квартиры, чтобы помочь дураку-сыну, раз тому приспичило обзавестись такой вот неправильной бабой. Была же отличная партия из дочки бизнес-партнера.

— Чего стоишь? Ищи окно.

Кузьма выглядел грустным. Непонятно, чего он ждал от встречи с отцом. Возможно, дядя Боря не просто так разозлился на то, что сын притащил в ресторан меня.

— Иди сюда! — голос Кузьмы стал немного таинственным.

Или в холле он всего лишь отлетал от пустых стен. Я вошла под арку: белый диван, кресла и чёрный столик прямо передо мной, но Кузьма указывал направо: там стол у окна, стеклянный с чёрными стульями. Но Кузьма снова указывал не туда, а на кухонный островок, где в окружении алых роз стояло ведерко с бутылкой шампанского, а рядом, на хрустальном блюде, красовался торт со взбитыми сливками, украшенный апельсиновыми корками — хорватское чудо.

— Сама скажешь спасибо?

Он протянул мне телефон, но я нервно затрясла головой.

— Ну я же материться буду! — засмеялся Кузьма. — А с мамой так не говорят. Но они меня реально…то самое слово. Какого хрена весь этот спектакль? Он, видимо, с мамой чатился во время ужина, идиот! Тянул время… Я ей говорил, что приду с тобой… Она еще сказала, что это правильно.

Я пожала плечами. Кузьма тяжело выдохнул и набрал что-то в телефоне. Наверное, послал матери спасибо буквами. Потом поднял на меня глаза и лукаво улыбнулся.

— Она поймёт, что мы пьём шампанское и нам не до неё. И не до ее торта. Может, уберём до утра в холодильник?

Он прав. У меня живот что упругий футбольный мячик после грецких орехов. Я легко подхватила блюдо, и Кузьма открыл обе створки холодильника. Тот был полным. Там даже лежал один из привезенных нами сыров. Но я все же нашла место для торта.

— А папе ты написал?

— Ещё чего… Сама пиши. Дать телефон?

— Кузя…

— Борис Касьянович сделал это для тебя. Сам же сказал. Со мной мириться он не собирается.

— Кузь, ты ревнуешь? К собственному отцу?

— Нет. Я ревную к дяде Боре…

Я обняла его за шею и вжалась макушкой в высоко вздымающуюся грудь. Моя тоже дрожала, и Кузьма, чуть подержав руки на талии, накрыл горячими ладонями обе мои груди.

— Даша, ради тебя я не стану возвращать ключи. Но это именно для тебя. Здесь хорошо и близко до учебы и до работы. И вечером есть где погулять…

— Кузя, здесь красиво.

— Ты ещё спальню не видела. Там зеркало во всю стену.

— Зачем? — вскинула я голову.

— Мама ее с ремонтом уже купила. Наверное, кому-то вдвоём в постели было скучно. А мне вот нет. Может, пойдём на диван?

— А шампанское? — как-то сумела вырвать я губы.

— У моей девушки от шампанского болит голова. Зачем мне ее спаивать? Потом, мы же не расскажем родителям, что и по трезвому друг другу нравимся. Пусть думают, что устроили нам романтический вечер. Будто мы сами не в состоянии…

Я была уже не в состоянии стоять на ногах. Диван так диван, хотя там и ковёр мягкий. Впрочем, можно, успеть поваляться везде, пока прозвенит будильник…