Россия и Запад на качелях истории. От Павла I до Александра II - Петр Романов

И все же конгрессмены рискнули. И потому, что хотели всем доказать: монитор – грозное оружие не только у берега, но и в открытом океане; и потому, что считали необходимым подчеркнуть значимость своего посольства в Россию. Это была естественная реакция людей, озабоченных тем, что стреляли в их «естественного» друга.

Когда Александр II ступил на борт монитора, «Миантономо» салютовал императору из своих башенных орудий. Делалось это в первый раз в истории и вопреки существовавшим в американском флоте строгим правилам, разрешавшим использовать столь мощные орудия лишь в бою.

Как это часто случается с историческими событиями, несущими большую эмоциональную нагрузку, продажа Аляски обросла немалым количеством мифов. Одни в России до сих пор уверены, что Аляска была русскими не продана, а лишь сдана США в аренду на сто лет, и что американцы, когда подошел срок окончания аренды, русскую землю не вернули. Другие по сей день считают, что Аляску царская власть продала по глупости и недальновидности, не ведая, какие богатства таит в себе эта земля. Третьи убеждены, что полуостров продали тайно и скоропалительно, под нажимом американцев.

В советские времена говорили даже о «воровской сделке» и подкупе царских министров. Особенно популярной была версия о том, что продажа Аляски была спровоцирована американской стороной. Выглядела версия так:

Резюме: Аляску русским пришлось продать «ввиду предстоящего финансового краха Российско-американской компании».

При этом нередко, говоря о «воровской сделке», критики путали не только факты, но даже время, чаще всего приписывая продажу Аляски почему-то Екатерине II. Отголоском всей этой неразберихи стала популярная в народе шутливая песня об Аляске, где прямо утверждается: «Екатерина, ты была не права!»

Ну а самая многочисленная группа русских, движимая патриотическими чувствами, до сих пор осуждает продажу Аляски просто потому, что торговать родной землей, по их мнению, позорно.

Если не считать последнего аргумента, спорить с которым бессмысленно, поскольку само понимание того, что есть патриотизм, достаточно спорная вещь, все эти мифы и версии опровергнуть можно. Скажем, миф об аренде разбивается сразу же, стоит лишь прочитать официальный договор, подписанный в марте 1867 года, где речь идет об «уступке», то есть продаже российских «Северо-Американских колоний» США за «семь миллионов двести тысяч долларов золотой монетой».

Достаточно изучены историками и все нюансы знаменитой сделки. На самом деле она не была ни скоропалительной, ни тайной. И инициатором операции являлись не американцы, а российская власть, имевшая на то свои резоны. Как и любые резоны, их можно оспаривать, но они далеко не так глупы, как представляется некоторым.

Сделка состоялась в 1867 году, но сама мысль о продаже Аляски возникла задолго до этого и вовсе не в правительстве, а в голове генерал-губернатора Восточной Сибири Николая Муравьева-Амурского, выдающегося государственного деятеля, во многом способствовавшего развитию Дальнего Востока. В своей записке 1853 года, представленной еще на имя Николая I, губернатор одновременно доказывал необходимость укрепления русских позиций на Дальнем Востоке и неизбежность ухода России из Америки.

Предвидя экспансию американцев на севере континента, Муравьев-Амурский писал: «Нам нельзя не иметь в виду, что рано или поздно придется им уступить североамериканские владения наши».

Эта уступка, считал губернатор, позволит России сосредоточить свои усилия для укрепления позиций в Восточной Азии, где активно действуют англичане. Существенную помощь в противостоянии с Лондоном, считал Муравьев-Амурский, окажет «тесная связь наша с Северо-Американскими Штатами».

Следующий шаг был сделан в ходе Крымской войны, когда, опасаясь нападения англичан, Российско-американская компания заключила с Американо-русской торговой компанией в Сан-Франциско фиктивное соглашение о продаже на три года всего своего имущества, включая и земельные владения. Фиктивный акт, основанный на полном доверии к американцам, вскоре расторгли, но сама мысль о продаже Аляски в русском правительстве получила новый импульс. Тем более что финансы России после проигранной войны оказались расстроены до чрезвычайности.

Первым вопрос о продаже Аляски в то время поднял великий князь Константин Николаевич, вынужденный восстанавливать русский флот в условиях жесточайшего финансового голода. Ссылаясь на эти сложности и на то, что Российско-американская компания никак не может встать на ноги, а лишь постоянно требует у властей помощи, великий князь писал брату:

Получив послание от брата, Александр II наложил резолюцию: «Эту мысль стоит сообразить». «Соображали» не спеша, более десяти лет.

Еще одним уже курьезным мотивом продажи Аляски стал слух о возможном переселении из США в Русскую Америку мормонов. Учитывая тогдашнюю весьма сомнительную славу мормонов и то, что русское население Америки исчислялось всего несколькими сотнями человек, полученная информация всерьез озаботила Петербург. На запрос по этому поводу русского представителя президент Джеймс Бьюкенен, не поверивший слуху, с юмором ответил: «Это ваша забота; что касается нас, то мы были бы очень счастливы от них избавиться».

В Петербурге юмора не оценили, обеспокоенный Александр II, ознакомившись с донесением посла, написал: «Это подтверждает мысль о необходимости решить вопрос о наших американских владениях».

Все большее недовольство властей вызывала и деятельность Российско-американской компании. Либерал Константин Николаевич, да и многие другие, весьма критически оценивали стремление компании защитить свои монопольные права, да еще быть администратором и купцом одновременно. Великий князь предлагал по крайней мере реформировать Российско-американскую компанию, превратив ее «в учреждение чисто торговое, а не административное», а управление территориями поручить гражданским чиновникам и Морскому ведомству.

В связи с этим характерна следующая телеграмма русского представителя в США Эдуарда Стекля: