Половина желтого солнца - Нгози Адичи Чимаманда

— Ты, глупец, не заслужил счастья, что тебе сегодня выпало, — ответила Оланна. — Я отдала солдату последние деньги — все, что было. Теперь сам корми моего ребенка, слышишь?

— Простите меня, мэм, — повторил Угву.

Оланна почти не разговаривала с ним следующие дни. Сама варила Малышке кашу, словно больше не доверяла ему, на его приветствия отвечала кивками. А Угву вставал раньше обычного, чуть свет мчался за водой, до блеска натирал в комнате пол, стараясь вернуть ее дружбу.

Помогли ему жареные ящерицы. Дело было утром, когда Оланна с Малышкой собирались в Орлу навестить Кайнене. Во двор зашла торговка с эмалированным подносом, накрытым газетами; в руке она держала жареную ящерицу на палочке и кричала во все горло, предлагая свой товар.

— Давай купим, мама Ола, пожалуйста, — попросила Малышка.

Оланна, не обращая на нее внимания, продолжала причесываться. Пастор Амброз вышел из своей комнаты и стал торговаться с разносчицей.

— Мамочка Ола, купи, — канючила Малышка.

— От них один вред, — сказала Оланна.

Пастор Амброз вернулся к себе с небольшим газетным свертком.

— Пастор себе купил, — хныкала Малышка.

— А мы не станем покупать.

Малышка залилась слезами. Оланна метнула отчаянный взгляд на Угву, и вдруг оба заулыбались: подумать только, Малышка плачет оттого, что ей не разрешают съесть ящерицу!

— Что едят ящерицы? — спросил Малышку Угву.

— Муравьев.

— Если ты съешь ящерицу, из нее вылезут муравьи, будут ползать у тебя в животе и кусаться, — невозмутимо сказал Угву.

Малышка заморгала. Посмотрела на Угву, словно раздумывая, верить ему или нет, и утерла слезы.

Когда Оланна с Малышкой уехали на неделю в Орлу, Хозяин в первый же день вернулся с работы раньше обычного, не заходя в бар «Танзания», и слушал на веранде радио. Угву удивился, когда по дороге в ванную к Хозяину подошла Элис. Он ждал, что Хозяин будет держаться с ней холодно, отвечать односложно, и она вернется к себе за пианино. Однако они беседовали вполголоса, и, хотя слов Угву почти не разбирал, он слышал хихиканье Элис. На другой день она сидела с Хозяином на скамейке. Сидела и на третий, допоздна, пока все соседи не разошлись спать. Еще через пару дней, вернувшись с заднего двора, Угву нашел веранду пустой, а дверь в комнату — закрытой наглухо. У него сжалось сердце, от воспоминаний об Амале к горлу подступил ком. Элис была совсем иной. Ее обманчивая детскость настораживала Угву. Она и без всякого колдовского зелья соблазнит Хозяина, одной светлой кожей и беспомощностью. Угву сходил к банановым зарослям и обратно, вернулся к двери и громко постучал. Надо их остановить, помешать им. За дверью послышался шорох. Угву постучал еще и еще.

— Да? — Голос Хозяина звучал приглушенно.

— Это я, сэр. Я хотел спросить, можно взять керосинку, сэр?

Сначала керосинку, потом чашку гарри, последний кусочек ямса, черпак. Он готов был изобразить судороги, припадок, все что угодно, лишь бы помешать Хозяину и этой женщине. Прошло несколько томительных минут, прежде чем Хозяин впустил его. Он был без очков, с опухшими глазами.

— Сэр! — Угву окинул взглядом комнату. Она была пуста. — Что-нибудь случилось, сэр?

— Еще как случилось, жалкий неуч. — Хозяин смотрел в пол, на шлепанцы. Казалось, он ушел в свои мысли. — Профессор Эквенуго ехал с Отделом науки ставить наземные мины, машина налетела на ухаб, и мины взорвались.

— Взорвались?

— Эквенуго взорвался. Погиб.

Хозяин отступил:

— Бери, за чем пришел.

Забирая ненужную керосинку, Угву вспомнил длинный ноготь профессора Эквенуго. В ушах звенело: «Взорвался». Взорвался. Профессор Эквенуго, с его историями о ракетах, горючем и бронемашинах, сделанных из ничего, всегда служил ему живым доказательством, что Биафра победит. Разорвало ли его на куски, которые обуглились, как головешки, или можно понять, где что? Или он рассыпался в пыль, словно иссушенный лист? Взорвался.

Хозяин скоро ушел в бар, а Угву переоделся в свои лучшие брюки и поспешил к Эберечи. Он старался не думать о том, как расстроится Оланна, если узнает от матушки Оджи, что он высунул нос из дому, старался не гадать, как встретит его Эберечи — радостно, или холодно, или руганью.

Эберечи сидела на веранде одна, в знакомой узкой юбочке, только прическу она сменила, остригла косички.

— Угву! — Она подскочила от удивления.

— Ты подстриглась?

— А где терпеть найдешь нитки для косичек? Да и покупать не на что.

— Тебе идет.

Эберечи пожала плечами.

— Прости, что раньше не зашел, — сказал Угву. Зря он перестал с ней разговаривать из-за какого-то офицера, которого знать не знал. — Прости меня.

Эберечи протянула руку и слегка ущипнула его за шею. Угву игриво шлепнул ее по руке, а потом сжал ладонь. Рука в руке они сели рядом на крыльце, и Эберечи стала рассказывать, что вместо его Хозяина дом сняли очень плохие люди, что соседские парни прятались под потолком, когда пришли солдаты угонять их в армию, что во время последней бомбежки в их доме пробило стену и в дыру теперь шмыгают крысы.

А Угву сказал, что профессор Эквенуго погиб.

— Помнишь, я тебе про него рассказывал? Из Отдела науки, тот самый, что изобретал всякие чудесные штуки, — напомнил он.

— Помню, — отозвалась Эберечи. — Это который с длинным ногтем.

— Он его состриг…

Угву заплакал, но слез было мало, от них щипало глаза. Эберечи положила руку ему на плечо, и Угву замер, чтобы не стряхнуть ее ненароком. Эберечи изменилась — или он смотрел на нее другими глазами? Теперь он верил в бесценное.

— Говоришь, он состриг свой длинный ноготь? — переспросила Эберечи.

— Да, — подтвердил Угву. Даже к лучшему, что состриг. Угву не вынес бы мысли, что и замечательный ноготь тоже сгорел в огне. — Мне пора, — спохватился Угву. — Пойду, пока не вернулся Хозяин.

— Завтра загляну к тебе, — пообещала Эберечи. — Я знаю короткую дорожку до вашего дома.

Когда Угву вернулся, Хозяина еще не было. Тетушка Оджи ругала мужа: «Стыд и срам! Стыд и срам!»; пастор Амброз молился: «Господи, разнеси Британию небесным динамитом!»; где-то плакал ребенок. Понемногу все стихло. Стемнело. Погасли масляные светильники. Угву сел за дверью комнаты и терпеливо ждал, пока не явился Хозяин с виноватой улыбкой и красными глазами.

— Друг мой, — сказал он.

— Здравствуйте, сэр.

Угву поднялся. Хозяин еле стоял на ногах, его кренило влево. Угву подскочил к нему, обнял за плечи, поддержал. Едва переступили порог комнаты, Хозяин согнулся пополам, и его вырвало. Хозяин сел на кровать, а Угву притащил воду, тряпку и стал вытирать пол.