Германская подводная война 1914-1918 гг. - Морис Прендергаст

Первый лорд Адмиралтейства (сэр Эрик Джеддес) сделал 25 октября следующее многозначительное заявление: «Угроза германских подводных лодок уменьшалась до минувшего мая, когда стало необходимо перевести наши противолодочные флотилии с погони за подводными лодками на эскортирование судов. Ввиду нашего отказа от наступательных операций подводные лодки стали добиваться больших успехов… и нам, может быть, придется пережить очень грозную кампанию». И далее: «Предстоит новое мощное усилие… и угроза сегодня сильнее, чем когда-либо». Гайер сообщает данные, которые подтверждают эти предупреждения, когда говорит о том, что в октябре заводы сдали 30 новых подводных лодок.

Морское ведомство наконец вырвало у военного командования несколько тысяч судостроительных рабочих для осуществления «программы Гинденбурга по постройке подводных лодок», и надеялись, что в течение ближайших месяцев будет сдано много не сданных в срок лодок. Когда несколько недель спустя подводные лодки были сданы по капитуляции, было найдено около 100 новых корпусов, частью – на плаву и заканчивающихся, частью – в последней стадии постройки[211]. Не хватало подготовленного личного состава. Контрнаступление союзников неуклонно развивалось и усиливалось. Не было сомнений в том, что весной 1919 г. предстоит последняя схватка безжалостной борьбы.

Однако конец быстро приближался. Дуврский пролив был надежно прегражден. Каждая фландрская лодка могла рассчитывать сделать до своего уничтожения в среднем лишь 6 походов. Отрантский пролив преграждался. Северное заграждение начинало причинять затруднения; сочетание конвоев, патрулей, дирижаблей и гидросамолетов, гидрофонных подслушивающих станций (hydrophone listening-stations) и гидрофонных отрядов (hydrophone units) вместе с опасностью от мин и глубинных бомб в значительной мере лишали подводных корсаров их жала. 1 октября флотский корпус (Marine Corps) получил приказ эвакуировать фландрские базы. 24 эскадренных миноносца, 20 подводных лодок вернулись в германские порты, но UB-10, UB-40, UB-59, UC-4 и 8 миноносцев были взорваны 1–2 октября. 17-го было эвакуировано Остэнде, 19-го – Зеебрюгге и Брюгге, а 20-го – все фландрское побережье.

5 октября новый имперский канцлер, принц Макс Баденский, попросил перемирия. Ему было сообщено, что сначала должна быть эвакуирована вся союзническая территория; затем 14-го, когда союзные войска прорвали германскую оборонительную линию на Западном фронте, президент Вильсон потребовал немедленного прекращения бесчеловечных приемов ведения войны. Этот суровый протест, видимо, был вызван известием о потоплении «Ленстера». Кайзер, как было условлено еще до того, прибыл из Потсдама в Берлин, чтобы настоять перед канцлером на необходимости продолжать кампанию на море. У принца Макса Баденского он встретил графа Лерхенфельда (баварского посланника); оба государственных деятеля желали прекратить подводную кампанию, чтобы получить возможность подготовить более благоприятную атмосферу для предложения перемирия. Напрасно кайзер старался убедить их в том, что кампания должна продолжаться, что условия ноты Вильсона унизительны, и что Германия не должна отказываться от своих наиболее действительных средств ведения войны против союзников. Отказавшись от них, она пожертвовала бы очень ценным объектом торга; мнение императора состояло в том, что прекращение подводной войны должно быть куплено ценой предоставления Германии более терпимых условий мира. Принц Макс и Лерхенфельд были непреклонны; последний даже рискнул обратить внимание на то обстоятельство, что нота Вильсона не содержит требования об отречении от престола. Подобное настояние могло быть предъявлено позже, и если бы оно было предъявлено, его пришлось бы принять безоговорочно. По-видимому, принц Макс держался в этом вопросе того же мнения, что и баварский посланник. С этого момента дружественные отношения между кайзером и его канцлером прервались, и побежденный монарх удалился в Спа.

21 октября всем подводным лодкам был послан приказ немедленно прекратить нападение на пассажирские суда. В этот день было уничтожено торпедой последнее торговое судно в британских водах «Сент-Барчен» (St. Barchan) (362 т), потопленное без предупреждения в 4 милях от мыса Сент-Джон (St. John’s Point) в графстве Доун (Down), с 8 человеками. На следующий день в Ирландском канале были атакованы 2 почтовые парохода: «Дьюк ов Кэмберленд» (Duke of Cumberland) (2056 т) и «Дьюк ов Конноут» (Duke of Connaught) (1564 т); первому удалось увернуться от торпеды, второй ушел от погони. Последним военным кораблем, погибшим около Британских островов от неприятельской подводной лодки, был тральщик «Эскот» (Ascot), по-видимому, потопленный торпедой у острова Фарн 10 ноября 1918 г.

Как известно, подводные лодки были отозваны в годовщину Трафальгарского сражения. По возвращении они были сосредоточены в Северном море для участия в намеченном последнем походе Флота Открытого моря. В течение всего лета немцы работали над его планом. С каждым днем, почти с каждым часом, на британских кораблях росло ожидание первого движения немцев. Когда подводные лодки покинули внешние моря, все наличные британские траулеры и дрифтеры были посланы в Фирт-ов-форт для тральных операций, в которых могла возникнуть надобность. Западный район казался столь безопасным, что с 26-го всем идущим в море судам было разрешено выходить из Ливерпуля самостоятельно и без эскорта. Но «последняя вылазка» так и не состоялась.

Однако далеко в западной части Атлантического океана осталась одна подводная лодка. Весной 1918 г. фон Арно де ля Перьер вступил в командование подводным крейсером U-139 (бывший «Корветтен-каптен Швигер»)[212] и в сентябре вышел в американские воды. По словам Гайера, работе этих больших подводных крейсеров (U-139—U-141) мешало наличие течи в прочном корпусе, и они страдали плохой остойчивостью и способностью погружения. 1 октября фон Арно встретил у мыса Финистерре конвой из 10 больших судов. Эскортируемый двумя вооруженными вспомогательными крейсерами – одним, шедшим в голове, другим – в хвосте, с патрульными судами на флангах колонны – конвой шел зигзагообразными курсами. Торпеда, выпущенная по одному из грузовых пароходов, не попала в цель. Конвой прошел над U-139. Когда шум судовых винтов стал удаляться, U-139 всплыла на поверхность, открыла огонь из своих орудий и получила горячий ответ. Спешно уйдя под воду от этого приветствия, U-139 получила крещение глубинным бомбами. Несколько позже она решила возобновить нападение. Нагнав конвой, U-139 добилась попадания в один из пароходов. Один из кораблей эскорта снова принудил ее нырнуть. Через несколько часов U-139 пыталась прикончить уже поврежденный пароход, но снова была принуждена искать убежища под водою; затем она все-таки добилась попадания торпедой в поврежденное судно. Едва затих шум взрыва, как над лодкой раздался потрясающий грохот. Внутри лодки свет погас, и в корпус начала просачиваться вода; U-139 накренилась. Лодка все погружалась, камнем падая в 3000-футовые (914-м) глубины; выходной люк боевой рубки заклинило. Фон Арно полагает, что он случайно попал прямо под тонувший пароход и был прижат громадным погружавшимся корпусом. Дав воздушное давление во все цистерны, U-139 освободилась от своего кошмара только для того, чтобы вырваться на поверхность и быть встреченной глубинными бомбами. Имея все 3 перископа срезанными, она была принуждена нащупывать себе дорогу вслепую под самой поверхностью воды, чтобы избавиться от своих преследователей. Получив приказ о возвращении, Арно 14-го привел свою лодку в Киль и узнал, что вспыхнула революция.