Независимость мисс Мэри Беннет - Колин Маккалоу

— Да, — сказала Мэри.

— В таком случае первый ваш приют будет обходиться вам в год примерно в две тысячи фунтов только на оплату штата. Вы должны положить примерно по двадцать пять фунтов на ребенка в год на питание и одежду. Это еще две тысячи пятьсот фунтов. Многие вещи, от постельного белья до полотенец, будут требовать замены по крайней мере раз в год. И так далее, и так далее. Я упомянул эти цифры, чтобы дать вам некоторое представление о расходах, неотъемлемых от содержания одного образцового приюта. Запомните их и держите в уме.

Он посмотрел направо и налево, избегая взгляда Ангуса из опасения, что тот рассмеется.

— Если мы вложим наши шестьсот тысяч фунтов под четыре процента, они будут приносить годовой доход в двадцать четыре тысячи фунтов. Я бы порекомендовал четыре тысячи вкладывать вновь с учетом роста цен с течением времени. Таким образом, ваш доход на текущие затраты составит двадцать тысяч фунтов годовых. Я настоятельно советую, чтобы вы согрешили в сторону осмотрительности, друзья Основатели. Постройте второй приют, Бога ради, но не больше. Тогда у вас всегда будут деньги на их содержание. Ведь стоит вам хотя бы раз обратиться за дополнительными фондами к какому-либо учреждению или обществу, как вы утратите контроль, автономность. С помощью Мэтью и моих поверенных я составлю документы, которые воспрепятствуют каким-либо будущим опекунам наложить лапу на фонды. Задачей Ангуса будет обеспечивать аудиторские проверки со стороны.

Я так счастлива! Таковы были мысли Элизабет, далекие от происходящего. И почему я так этого боялась? Ах, до чего чудесно быть в его объятиях, ничего не пряча! Он был так нежен, гак ласков, так заботлив. Вел меня, будто младенца за руку, объяснял мне, для чего делает то или это, какое наслаждение испытывает, подбодрял меня забыть страх и тоже испытать наслаждение. Я пышно чувственна, говорит он, и теперь я знаю, что означает это выражение. Оно меня не оскорбляет. Его руки гладили меня так упоительно! Как он выразился? Он отправил того мужчину… нет, я не должна думать так! Он отправил эту часть себя заснуть на десять лет. Время проходит, облегчая задачу, сказал он. И я тоже отправила себя в спячку. Вернее, я вообще не просыпалась. Но теперь мы вместе проснулись в совершенно ином мире.

— Лиззи!

Пунцово покраснев, Элизабет опомнилась и не знала, куда девать глаза, лишь бы не смотреть на Фица, который улыбался, будто знал, о чем она задумалась.

— О! Что?

— Ты ни единого моего слова не слышала! — отрезала Мэри.

— Прости, дорогая. Повтори, пожалуйста.

— Я думаю, что мы должны построить по меньшей мере четыре приюта, но со мной никто не согласен, даже Ангус! — Она с яростью обернулась к злополучному шотландцу. — Я рассчитывала хотя бы на вашу поддержку!

— Я никогда не поддержу вашей неразумности, Мэри. Фиц совершенно прав. Если вы построите четыре приюта, но не сможете расколоться на четыре сегмента, то это значит, что за приютами не будет надлежащего надзора. Вас будут обманывать, водить за нос. То, что мы видим как благотворительность, другие увидят как случай нагреть руки. Есть старое присловие, что благотворительность начинается с собственного дома. Ну, многие служащие благотворительных учреждений сделали его своим девизом, но отнюдь не в похвальном смысле. — Вид у Ангуса был героическим от такой атаки на Мэри. У Мэри вид был растерянный.

— Укушена тартановой молью, Мэри? — с ехидцей спросил Чарли.

— Вижу, что никто мужского пола со мною не согласен, — буркнула Мэри.

— И я тоже с тобой не согласна, — сказала Элизабет. — Я предлагаю, чтобы мы построили два приюта Детей Иисуса — один под Бакстоном, а второй вблизи Шеффилда. Манчестер слишком уж огромен.

На этом и остановились.

Сорок семь наличных Детей Иисуса поселились в «Хеммингсе» и познали все ужасы чтения, письма и правил арифметики. В одном отношении Мэри сохранила свой здравый смысл: старшей учительнице и главной няньке надлежало беречь розги, но не чрезмерно.

— После столь изолированного существования и жесткой муштры они не могут не повести себя поначалу наоборот, — сказала она учительнице и няньке, каменевшим в ее присутствии. — Им необходимо привить благие принципы сейчас, а не позднее. Их истинные характеры выявятся благодаря нашей заботливой опеке, но на сорок семь ангелов нам надеяться никак не следует. Будут бесенята — например, Уильям — и, возможно, один-двое дьяволят — Джонни и Перси. Потребуйте от них исполнения разумных правил, чтобы они знали, за что получат похвалы, за что выговоры, а за что березовые розги. Те дети, которых не дисциплинируют и розги, будут предупреждаться об исключении или других суровых последствиях. — Она поглядела вокруг. — А, фортепьяно! Думаю, нам следует обеспечить детям уроки музыки, тем, кто любит музыку. Я поищу учительницу музыки. В наших приютах Детей Иисуса у нас будут фортепьяно и скрипка. — Ее лицо исполнилось ярости. — Но не арфа! Идиотский инструмент.

И она промаршировала к карете.

Путь для посещения «Хеммингса» был долгим. Водворившись в экипаж, она откинула голову на спинку сиденья и вздохнула от чистого удовольствия.

Кто бы мог предположить, чем обернется ее краткая одиссея? Дни, когда она грезила об Аргусе, казалось, затерялись в тумане времен, так много произошло с тех пор. Я страдала влюбленностью школьницы, думала она. Его идеи воспламенили меня, и я сочла это за свидетельство любви. Ну, я по-прежнему не знаю, что такое любовь, но категорически она не то, что я испытывала к Аргусу, который не прислал ни единого письма в «Вестминстер кроникл» со времени моего отъезда. Хотела бы я знать, каким выдалось для него это лето? Может быть, заболела его жена или ребенок. Вот то, что губит личные, сугубо личные страсти. Да, знать я хотела бы, но не испытываю ничего, кроме естественного сочувствия его бедам, каковы бы они ни были. Он совершил великое дело, но что еще можно сделать, если, по словам Фица, парламент никаких мер принимать не намерен? палата лордов правит Британией, потому что палата общин битком набита их вторыми, третьими, четвертыми и так далее сыновьями. Ничего не произойдет до того времени, пока в палате общин не начнут заседать члены подлинных общин простых людей, чьи корни не восходят к палате лордов.

Вероятно, она задремала, так как ее карета уже проехала Лик и теперь катила по бакстонской дороге. Проснувшись, она толком не помнила, о чем, собственно, думала. Ну, пора подумать и о своем будущем. Фиц вчера виделся с ней и принес ей искренние извинения… до чего он изменился! Ничуть не гордый, не надменный. Разумеется, любому дураку видно, что у них с Лиззи все наладилось. Ведут себя будто новобрачные — обмениваются многозначительными взглядами, разделяют шуточки, известные только им. Однако в то же самое время они обзавелись неприятной привычкой людей, состоящих в браке много лет: в одну и ту же секунду произносят одну и ту же фразу и ухмыляются друг другу.

Фиц сказал ей, что она получит вознаграждение за находку золота — пятьдесят тысяч фунтов. Вложив их в ценные государственные бумаги, она обеспечит себе годовой доход в две тысячи фунтов — более чем достаточно, заверил он ее, чтобы жить именно так, как она пожелает, и именно там, где пожелает. Если она не захочет взять компаньонку, то он не станет возражать и лишь предупредит об опасности жить одной в большом городе. Сколько у нее осталось от ее изначальных девяти с половиной тысяч фунтов? Такой вопрос он ей задал. И она, немало этим гордясь, смогла ответить: да почти все. Так употребите их на покупку хорошего дома, сказал он. Обещав обо всем подумать, чувствуя себя очень неловко с этим доброжелательным Фицем, поскольку обнаружила, что поддержку она всегда обретала в отпоре, а теперь никто не возражал, что бы она ни говорила и ни делала. Только в вопросе о числе приютов с ней никто не согласился, но она и сама пришла к тому же выводу: два и только два.