За пригоршню чар - Ким Харрисон

Не знаю только, успела ли я сказать эту мысль словами дотого, как потеряла сознание.

Куда-то я двигалась, и ни черта при этом не соображала, кудаи зачем. Понятия не имела, что происходит, но кто-то обнимал меня за плечи,держал на руках, и остро пахло хлорофиллом. А сообразить, это я на улице сзакрытыми глазами или в помещении, но с открытыми — было за пределами моихвозможностей. Еще мне было холодно, но так было всегда.

Вот чувство падения и ощущение кровати под собой я узнала.Тогда я попыталась что-то сказать, и у меня не получилось. Чья-то большая рукаприподняла мне затылок, из-под него вытащили подушку, голова провалилась вперину, а подушку подсунули мне под коленки.

— Рэйчел, не отключайся, — донесся голос, с нимзапах помадки, и я попыталась вспомнить, как открываются у меня глаза. Чьи-торуки гладили меня, теплые и легкие. — Не отключайся. Давай сперва в тебяводы вольем, потом дам отдохнуть.

У меня качнулась голова, в шее появилась пульсирующая боль.Голос был тихий, но в нем слышалась паника. Мысль о воде напомнила мне названиемоих ощущений, а то я не могла вспомнить. Жажда. Да, я пить хочу.

И еще меня мутило, и состояние было слишком усталое, чтобышевелиться — только веки трепетали. Помню, помню. Было такое.

Где Кизли? — шепнула я, слыша сама всего лишь шорохсвоего дыхания. За звуком наливаемой воды никто меня не услышал.

Джакс, соломинку! — потребовал напряженныйголос. — В мусорке у телевизора.

Треск разрываемого целлофана, кто-то приподнял мне ноги, подсовываяпод них еще одну подушку. Будто вдруг убрали занавес — и все стало понятно.Глаза открылись, реальность выровнялась и установилась. Я лежала в номеремотеля, на кровати, ноги выше головы. Мне было холодно. Дженкс меня сюда занес,а крылатый солнечный зайчик, порхающий над телевизором — это Джакс.

О Господи, я же попросила Айви меня укусить! С глубокимвдохом я попыталась сесть — Дженкс тут же оказался рядом, прижал мне плечи ккровати.

Какие у него большие руки, подумалось мне. И теплые.

— Не так сразу, — сказал он. — Глотатьможешь? Я покосилась на пластиковую чашку у него в руке, облизала губы.Хотелось, но шея болела. И очень болела.

— Где Айви? — сказала я неразборчиво. Лицо уДженкса закрылось. Я смотрела в его зеленые глаза, и зрение у меня заволакивалосерым с краев, живот сводило тошнотой. Кистен когда-то говорил, что забывалсяпод жестокой хваткой Пискари и мог убить человека в порыве кровавой страсти. Ядумала, Айви лучше собой владеет. И Кистен так говорил, и с виду было похоже.Очевидно, попросив ее отделить любовь от голода, я отобрала у нее цепи,которыми она этот голод сдерживала. В три минуты я отбросила ее в безднугреховности, из которой она так отчаянно и давно пыталась вырваться. Это я сней сделала. Я.

— Я виновата, — сказала я, начиная плакать, и онвзял обе мои руки в ладонь, не давая мне поднять их к шее. — Я толькохотела понять. Я не хотела ее столкнуть за край, Дженкс, не злись на нее.

Он убрал мне волосы со лба, но в глаза мне не смотрел — неготов еще был поверить. Лицо его было слишком молодо для отца взрослых детей,но в глазах, знающих страдание, читалось, что он прожил жизнь, полную скорбей ирадостей.

Давай в тебя воды зальем, пока ты не отключилась, —сказал он, отворачиваясь. — Джакс! — рявкнул Дженкс, что было очень нанего не похоже! — Где эта соломина? Не хочу я ей голову поднимать.

Которая ее, па? — спросил озабоченный голоспикси-подростка.

— Без разницы, дай любую!

Зайчик на потолке потемнел, из открытой двери донессянерешительный голос:

— Она пила «спрайт», вот ее чашка — все пупырышкивнутрь вдавлены.

Джакс взлетел на три фута на сверкающем столбе искр. И каквам это? От пупырышек на пластике тоже польза бывает.

— Вон отсюда! — вскипел Дженкс. Он выпрямился,снял с меня теплые пальцы.

На меня обрушилось чувство вины, захотелось свернуться вклубок и умереть. Что же я наделала, это ведь уже не исправить! Я только ихотела, что понять Айви, и вот — лежу в номере мотеля с дырками в шее, и двоемоих лучших друзей стали друг другу врагами. Жизнь превратилась в кучу дерьма.

— Дженкс! — шепнула я. — Перестань!

Я ей нужна, — немедленно ответила Айви. Было слышно,что она все еще стоит на пороге, и в полном отчаянии. — Это вышлослучайно, я больше никогда к ней не притронусь. Я могу помочь, я знаю, как.

Это уж точно, — едко ответил Дженкс, упирая руки вбока. Теперь, когда он был шести футов четырех дюймов роста, это почему-то невыглядело агрессивным. — Ты нам не нужна. Пошла вон!

Хорошо бы они уже как-то договорились, чтобы мне кто-нибудьдал воды. Джакс летал надо мной, держа красную соломинку больше своего роста. Сотстраненным нереальным чувством я раскрыла глаза пошире, разглядывая его.

Па? — позвал маленький пикси тревожным голосом, но ониего не слушали.

Ты, кретин-переросток! — крикнула Айви, — этовышло случайно! Ты слышал, что она говорит?

Слышал. — Он отошел от меня, беззвучно шагая поковру. — Она скажет теперь все, что ты захочешь, да? Ты же ее привязала ксебе, Айви, черт тебя побери! Ты, слабовольный и ревнивый мешок вампирскойслюны! Ты же говорила, что справишься! Ты же обещала мне, что не укусишь ее!

Кричал он яростно, а мне стало еще холоднее. Что если онадействительно меня привязала? Я бы знала об этом?

Мне отчаянно хотелось повернуть голову, но Джакс стоял меняна носу теплыми босыми ножками, и капля на конце соломинки пахла сахаром ивоском. Я хотела ее, а потом мне стало стыдно: как я могу хотеть пить, когдасейчас мои друзья убьют друг друга?

— Я не буду повторять, Дженкс. Уйди с дороги. Резкийвдох — и Джакс с воплем взлетел к потолку. Кто-то крякнул, потом что-топокатилось тяжелое по полу. Плеснул адреналин, я оттолкнулась от матраса,пытаясь сесть, но шея ответила резкой болью, и я свалилась спиной на спинкукровати.

Они боролись на полу, слишком быстро, чтобы мой обескровленныймозг успевал следить. Столик у кровати перевернулся, я не видела, где чьи рукии ноги.

— Ты лживая и хитрая вампирская шлюха! — оралДженкс, яростно выворачиваясь из ее захвата. Она прыгнула на него прямо с пола,и они влетели в стену. Дженкс, невероятно быстро двигаясь, выскользнул из-поднее, завернул ей руку за спину и припечатал к ковру, прыгнув сверху. Ну искорость у него.

Ой, — сказала она в стенку, вдруг затихнув с вывернутойнеуклюже рукой. А в свободной руке Дженкс держал нож, упираясь острием ей впочки. Откуда он нож взял?

Дженкс, черт тебя побери, — сказала Айви, чутьшевельнувшись. — Слезь.