Мысли - Андрей Демидов

И нигде, нигде не было и намека на кучерявого мальчика, стоящего на ступенях из искусственного мрамора…

Алешин пытался рисовать странного ребенка, помня о случае со штурмом замка, который он изобразил на стене своей квартиры, но контуры расплывались под карандашом, острые черты сглаживались, и на листе выходило что то непонятное, похожее скорее на абстрактное изображение посмертной маски Рамсеса II, чем на лицо мальчика из видения. Денис глотал горстями анальгин, пытаясь унять головные боли, и с каждым днем становился все более и более замкнут в себе.

Катя, после разговора в парке у «чертова колеса», пропала.

Девушка скрывалась от него. Он знал, что она встречается с парнем, которого он видел полтора месяца назад на ее дне рождения.

Парень в идиотском камуфляже с нелепыми нашивками на карманах.

Он их даже видел вместе, когда проезжал с Лузгой по Садовому кольцу. У Курского вокзала Катя с ним под руку стояла в очереди за гамбургерами и пивом. Она была скучной и подурневшей, с потухшими глазами, а этот идиот бросал во все стороны масленые взгляды: «Глядите все, какая у меня телка!»

Как то так…

Лузга только ухмыльнулся тогда, дергая рычаг переключения скоростей новых, подаренных Яговым «жигулей», управление которыми Денис так и не освоил пока. Он постоянно въезжал то в бордюр, то в кустарник, периодически теряя пространственное ощущение габаритов автомобиля. Вскоре Лузга предложил свои услуги в качестве шофера и перебрался с заднего сиденья на водительское.

— Выпендривается девка, характер тебе демонстрирует… — заключил Эрнестыч после своего рассказа о том, что он видел на прошлой неделе Катю несколько раз на улице Качалова, смотрящую на окна квартиры Алешина.

Денис тоже слабо понимал причины такого поведения девушки.

Знал, она думает о нем, скучает и звонит ему вечерами. Звонит и подолгу молчит, закрыв динамик трубки влажной ладошкой.

— Алло, Катя, это ты?

«Ш шш-ш-шш…» — потрескивало и шипело в телефоне.

— Катя, я знаю, что это ты!

«Тутутуту…» — срывалась в отбой трубка.

Ему не хотелось влезать в ее мозг и копаться в ее душе.

Он сдерживался.

Джентльмен…

А она, видимо, ждала этого, желала, чтобы он сам все понял и сделал первый шаг к примирению.

Ей очень этого хотелось.

А он все медлил и медлил.

Тем временем дни обрастали событиями. Горелов требовал у Алешина прогнозов относительно эффективности расследования государственных спецслужб по делу «Проволоки» — груза 289 А. Ягов нервничал, брался то за одно дело, то за другое, устраивал постоянные проверки своей охране, инсценируя покушения, дергал Дениса с уточнениями «персоналок». Потом вдруг уезжал на Северный Кавказ в Дагомыс, в тот же день возвращался и сразу летел в Таллин.

Арушунян слезно просил Дениса поставить диагноз его дочери, страдающей какой то стадией сахарного диабета. Сулил золотые горы и очень обижался на однообразные ответы Алешина:

— У Анжелики диабет. Надо срочно начинать лечение, иначе она погибнет.

Постоянно напоминал о себе Лузга своими бредовыми планами захвата власти в клане после предполагаемого бегства шефа за рубеж. Эрнестыч чувствовал себя все более и более уверенно и даже начал осторожно готовить штурмовую группу из недовольных штурмовиков Могилова. Алешину, еще не принявшему окончательного решения, приходилось на всякий случай проверять всех заговорщиков и предостерегать Лузгу от опасности напороться на двойного агента контрразведки Могилова или службы безопасности шефа.

Денис изнывал от всего этого бреда.

Он прятался от всех. Когда у матери, когда в общежитии, у Олега Козырева, или в пустующей квартире Лени Неелова, женившегося на дочери не то мясника татарина, не то парикмахера осетина, отчего его мать, режиссер Театра Вахтангова, пришла в полнейший ужас и, подписав контракт с бродвейским «Цезарем», уехала за океан.

Но и в прокуренной тишине общаги, и в кафешке на Бронной, под глупый лепет Неелова о каких то таблетках для увеличения мышечной массы, нельзя было спрятаться от видений. И кудрявый мальчик снова и снова вспыхивал ослепительно белым огнем.

В дверь его комнаты деликатно постучали. Это была, скорее всего, Люда. Ни Горелов, ни тем более Ягов не стали бы стучать и разводить церемонии.

— Да да. Не заперто. — Денис сел на кровати и взял со стола первый попавшийся журнал. Им оказался «Рейнджер». На обложке один здоровенный, обритый наголо наемник в маске бил ногой другого наемника, с лицом разрисованным зелеными полосами.

Вошла Люда.

Она была в слишком, даже для ее однозначного положения, короткой юбке, шелковых чулках и тонкой маечке с рисунком египетских пирамид на фоне заходящего за край пустыни солнца.

— Мне нужно здесь прибрать, осталась только ваша комната.

— Я надеюсь, ты меня не выгонишь? — Алешин старался на нее не смотреть. Он бесцельно шелестел страницами журнала с рекламой стрелкового оружия и походного снаряжения.

— Нет нет, что вы! Я быстро. — Она с явным интересом разглядывала молодого парня, непонятным образом оказавшегося среди матерых теневых дельцов. Парня, которого даже Ягов называл либо Денис, либо Колдун. Люда прошлась перьевой метелочкой по физиономии бронзового амура, стоящего на столе как декоративная чернильница, обмахнула золоченую раму картины Мадорова «Натюрморт с кувшинками» и наклонилась к напольной вазе с сухими стеблями камыша местного происхождения.

«Вот она убирает… Еще бы ногтем поскребла оконное стекло… Через неделю, глядишь, закончила бы… Тряпка где, ведро, веник? — Алешин вздохнул. — А она сюда пришла в таком наряде из за меня… Ей что, развлечься нужно или просто мозги мне поморочить?…»

Тем временем Люда продолжала заниматься напольной вазой. Юбка ее высоко задралась, обнажая округлые ягодицы под лопающимися от натяжения трусиками. Алешин, взглянув на нее поверх таблицы газовых гранат, вскинул бровь:

— Слушай, красавица, а ты как оказалась у Ягова?

Она, не распрямляясь, продолжала обхаживать вазу.

— Я голосовала машину у метро «Краснопресненская», и Василий Ефремович меня подвез до дому.

— А отец у тебя, случайно, не директор технологического института?

Люда наконец распрямилась, но юбка при этом так и осталась в задранном положении.

— Да а… А вы что, его знаете?

— Нет. Не знаю. Но я знаю, что ты зря бросила свое беспечное сидение дома и прогулки с подругами на презентации новых кинокартин. Или там постановок театральных… — Он выдрал из «Рейнджера» лист и начал невозмутимо сворачивать самолетик. — Тебе же приключений захотелось. Скучно. Подружки такого про себя порассказали, что аж слюнки текут. Разные там мужчины, мальчики, встречи, рестораны, поездки, кольца… Только все это они сочиняли. Как мужики про размер рыбы на рыбалке.