Властимир - Галина Львовна Романова

Он с тревожным ожиданием заглянул ей в лицо, и девушка с радостным визгом повисла у него на шее:

— Богданушко, милый мой! Сокол ты мой ясный! Пойду, конечно, пойду!.. Я сейчас же побегу к Красаве, попрошусь с нею — она теперь добрая, все разрешает. Согласится… Ты обожди меня тут — я скоро!

Людомила быстро поцеловала Богдана в губы и бросилась напрямик по кустам к терему.

Юноша пошел за нею, не в силах долго ждать. Людомила пробиралась по саду, нетерпеливо отводя ветви руками, и вдруг вскрикнула и остановилась, схватившись за горло.

В один миг Богдан был рядом:

— Что с тобой, ясонька?

— Бусы, — тихо ответила девушка. — Бусы рассыпались…

Она держала в горсти несколько алых бусинок и оборванную зацепившейся веткой нить. В траве остальные бусины блестели, словно ягоды.

Не сговариваясь, оба принялись торопливо подбирать бусины. Скоро все были собраны, и Людомила присела на траву, высыпав их на колени.

— Нитка слаба, — молвила она. — Надо бы какую покрепче, да где ж ее возьмешь сейчас.

Она стянула с головы платок, чтобы собрать бусины в него, но Богдан остановил ее:

— Погоди, смотри, там что-то.

Он отошел на два шага и что-то снял с низкой ветки куста.

— Глянь-ка, что нашел я! И нить подходящая — алая да крепкая! — Он держал в руке толстую косу, сплетенную из белого конского волоса, скрепленную красной ниткой, мокрую от росы.

Это была та самая косица, что сплела в гриве Облака Веденея и которую три ночи назад отрезала тайком Красава.

Увидев косу, Людомила вскрикнула и отшатнулась:

— Не подноси! Положи туда, где взял! Вдруг какой колдун на нее порчу навел? Теперь к тебе она пристанет — что я тогда одна делать буду?

Богдан внимательно посмотрел на косу. На вид в ней не было ничего страшного.

— Кабы какой колдун, он бы ее получше схоронил, а не бросил в кусты, — рассудил он. — Я только нитку сниму, а косу назад положу.

Он потянул нить, а Людомила воскликнула:

— Погоди! Надо с заговором!

Взяв косу, она поднесла ее к лицу и зашептала в жесткие волосы, не потерявшие еще своего конского запаха:

— Коса густа, пряма, толста, как держала ты волос, так держи свое слово. Как развяжу я тебя, так и ты развяжись с нами — не тревожь нас, не губи. Именем Белеса и Волхова помоги!

С этими словами девушка расплела косу и выдернула нитку. Конские волосы рассыпались по траве. Богдан собрал их в пучок и понес на то место, где взял. Людомила же стала по одной нанизывать бусины на нитку.

Заговор Красавы потерял свою силу. А заговор Веденеи должен был исполниться не раньше, чем расплетется коса в гриве Облака.

В то время, когда исполнялось заклятье Веденеи, Властимир задумчиво брел по берегу реки, гонимый тяжкими думами. Летний день не спеша клонился на вечер. Мягко шелестели ветви ветел, ветер перебирал головки камышей и шуршал зарослями тростника. Попискивали мелкие птицы, стрекозы и мошкара порхали повсюду. Все было тихо и спокойно, но душу князя глодала смутная тревога.

Остановившись на бережке, Властимир прилег, откинулся на локоть. От воды веяло прохладой. Мелкие волны плескались у кончиков сапог.

Солнце припекало затылок, веки наливались тяжестью. Властимир из последних сил боролся с подступающей дремотой, как вдруг ему почудилось, что по тому берегу по высокой траве идет девушка, следя за плывущим по реке лебедем.

Не веря глазам, Властимир привстал. Показалась девушка ему до того знакомой… И вспомнил он ее и ахнул, хватаясь за занывшее от незнакомой боли сердце. По тому берегу сама Веденея шла!

Князь не сводил с нее глаз. Не думал он, что здесь ее увидит. Словно березка, стояла она на зеленом холме — стан тонкий да гибкий, коса русая ниже пояса и улыбка еле заметная. Вспомнил он ее — и отступила тоска, и легче стало на душе, и понял он, что томило его столько времени. Взыграло в нем ретивое — так бы и кинулся к ней через реку вплавь! Да не вплавь — кажется, пошел бы по воде, аки посуху!

Веденея присела у самого уреза реки, и подплывший лебедь ткнулся клювом ей в ладонь. Девушка приласкала тянущуюся к ней птицу, а потом оттолкнула, указав рукой на другой берег. Властимиру даже почудилось, что прямо на него девушка указала. И сердце его замерло, потому что Веде-яея встала, а лебедь поплыл к нему. Отвлекшись на птицу, князь пропустил миг, когда Веденея исчезла — даже травинка ни одна не дрогнула. То ли была она тут, то ли пригрезилось — не понять…

Но лебедь подплыл к берегу и затрубил, расправив крылья. Властимир наклонился к нему, и лебедь дался в руки. Князь нежно гладил тонкую шею, перебирая перья на голове и крыле там, где касались руки Веденеи. Но вдруг лебедь закричал, как подраненный, забился и вырвался, оставив в руках Властимира перо. Едва глянув на дар, князь вздрогнул — все перо было в крови.

Властимир поднял глаза на лебедя. Тот плавал у берега, бил крыльями по воде и то и дело косил на князя блестящим глазом. И вдруг закричал, заплакал, поднимая брызги. Властимиру почудилось, что это сама Веденея, ее голос звучал в лебедином крике: «Домой! Домой!»

Разбежавшись по воде, лебедь поднялся в воздух и закружил над головой следящего за ним человека, забирая все выше и выше. Прижав перо к груди, Властимир не отрывал от него жадного взора, пока лебедь не повернул к северу и с небес не донеслось последнее тихое: «Князь…»

Властимир не ведал, что распущенная косица сняла заклятье, наложенное Красавой, что именно о таком случае предупреждала Веденея в день отъезда: «Расплетется она — и тебя домой потянет…» Махнув рукой птице, Властимир побежал к городу.

Буян в княжьем саду наигрывал на гуслях и мечтательно мурлыкал что-то себе под нос, подбирая слова. Вокруг него столпились боярышни, несколько ближних боярынь княгини и княжны и даже сенные девушки. Когда князь влетел в сад, они с испугу брызнули врассыпную, а гусляр вскочил, оборвав песню.

— Все! Кончено! Едем, Буян, домой! — выкрикнул Властимир и добавил, поймав недоумевающий взгляд Буяна: — Я вспомнил…

Уезжали по вечерней заре, впотай, чтобы ненароком не столкнуться с ореховской дружиной. Побег жениха накануне свадьбы всегда расценивался как оскорбление, и за него порой жестоко наказывали, если не приказывали жениться насильно. И тогда ни к чему оправдания и невеста в далекой стороне — закон сурово карал всякого, кто нарушил брачный сговор. Ореховский князь мог и не пойти на Резань войной за бесчестье свое и дочери, но перехватить беглецов в дороге он мог.

Хорошо, помогли местные мальчишки. Убежденные балагуром-гусляром, что жених просто решил последний холостой вечер провести на реке, они потихоньку вывели Облака и Воронка задними воротами из конюшни вниз, к самому причалу. Тем временем Буян проник в кладовую и набрал припасов в дорогу — хлебов, копченых окороков, другой снеди — благо к свадебному пиру там всего было припасено вдоволь. Он мог бы захватить и пару заводных коней, но это было бы слишком подозрительно.