Ангелы полуночи - Норма Бейшир

Коллин первым нарушил молчание.

– Завтра, Эшли, – сказал он. – Завтра ты начнешь овладевать прекрасным искусством маскировки.

Он учил ее пользоваться париками, гримом и контактными линзами. Объяснял, как, изображая тот или иной персонаж, по-разному держаться и соответственно говорить. Показывал, как с помощью специальных прокладок, скрытых под одеждой, менять фигуру. Помогал освоить различные акценты и диалекты.

В один прекрасный день, решив, что Эшли полностью готова, Коллин помог ей загримироваться, выбрать подходящую одежду, парик с длинными каштановыми волосами и дал последние указания по поводу французского акцента. Потом ее перевоплощение опробовали на ничего не подозревающих слугах – с превосходным результатом.

– Что скажешь, Генри? – спросил Коллин, когда они остались в библиотеке втроем.

– Замечательно, – ответил старик. – Если бы я повстречался с ней на улице, ни за что бы не узнал.

– Как вы думаете, Генри, Даниэль удалось бы ввести в заблуждение жителей Парижа? – со смехом спросила Эшли.

Однако ответил ей Коллин:

– Это пустяки. Вопрос в другом – сможет ли Даниэль одурачить жителей Манхэттена?

– Успокойся. Ты выглядишь прекрасно. Готов поспорить на что угодно: никому даже в голову не придет связать между собой Даниэль Ленго и Эшли Гордон-Холлистер, – уверял ее Коллин, когда они входили в ресторан «Радуга», один из многих, расположенных в Рокфеллеровском центре.

– Такое чувство, словно у меня видна нижняя юбка или лямка лифчика и все вокруг это замечают, а я нет, – пробормотала Эшли, наклонившись к Коллину.

– И с лифчиком, и со всем остальным у тебя полный порядок, можешь мне поверить, – ухмыльнулся он, сверкнув глазами.

– Ты порочный человек, Коллин.

– Тебе виднее, дорогая.

Они уселись за свой столик. На протяжении вечера время от времени к ним подходили знакомые Коллина, и он представлял их Эшли. Она держалась с удивительным достоинством, никак не проявляя того, что сильно нервничала, хотя ей постоянно чудилось, будто все в зале смотрят на нее.

– Конечно, смотрят, – с улыбкой согласился Коллин, когда Эшли сказала ему об этом. – Еще бы не смотреть на такую прекрасную женщину.

– Ну да…

– Будет тебе. Ты ведь знаешь, что так и есть, правда? – Заиграл оркестр, Коллин поднялся и взял Эшли за руку. – Пойдем потанцуем.

– Но…

– Я действительно хочу танцевать.

На площадке для танцев Коллин обнял Эшли и медленно повел ее, вглядываясь в лица посетителей. Найдя того, кого искал, он сделал резкий поворот, наклонился к Эшли и прошептал:

– За моей спиной… Мужчина, сидящий в одиночестве за угловым столиком. Видишь?

– Это и есть наша сегодняшняя жертва? – спросила Эшли, разглядывая мужчину лет под шестьдесят, с правильными чертами лица и густо пересыпанными сединой темными волосами.

– Хановер Джаррет собственной персоной, – ответил Коллин, понизив голос. – Правая рука Бредли Холлистера. И он положил на тебя глаз с того самого момента, как мы появились.

– Замечательно, ничего не скажешь, – пробормотала Эшли, закатив глаза.

– Это и в самом деле замечательно. Или, точнее говоря, даже лучше, чем замечательно.

– Хорошо, он заинтересовался мной. Что мы будем делать дальше? – спросила Эшли.

– Не мы, моя радость, а ты. – Коллин иронически улыбнулся. – Давай, расшевели его.

– Как?

– Используй свои женские уловки.

– Думаю, я забыла их все давным-давно, – вздохнула Эшли.

– Поверь моему слову: по этой части ты ровным счетом ничего не забыла, – усмехнулся Коллин. – Улыбнись ему, дай понять, что тоже выделяешь его среди других. Если мое предположение правильно, он возьмет на себя все остальное.

– Как скажешь.

Коллин повел ее по забитой людьми танцплощадке к столику Джаррета. Мужчина не сводил с Эшли глаз, и, встретившись с ним взглядом, она слегка наклонила голову и улыбнулась. Ничего не произошло – Джаррет продолжал разглядывать ее, но не сдвинулся с места.

– Глупость какая, – прошептала Эшли.

– Ничего подобного, – ответил Коллин. – Отнесись к этому, как к рыбной ловле.

– Ладно. В таком случае он не клюет.

– Клюнет. Вот увидишь, он пригласит тебя танцевать.

– Жуть какая – танцевать с этим мошенником, – мрачно откликнулась Эшли.

– Послушай, твоя задача – просто подцепить его на крючок, – сказал Коллин. – Я сам подтяну его к берегу.

– Да уж, надеюсь.

Музыка смолкла, они вернулись за свой столик.

– Он по-прежнему не сводит с тебя глаз, – заметил Коллин, искоса взглянув в сторону Джаррета. – Оглянись. И улыбнись ему, ради Бога!

Эшли повела взглядом по лицам. Нашла Джаррета, который и в самом деле наблюдал за ней, и снова улыбнулась.

– Если я должна буду делать это часто, у меня все лицо пойдет трещинами, – пробурчала она.

– Ш-ш-ш… Идет сюда, – одними губами сказал Коллин.

Оркестр снова заиграл, Джаррет встал, пересек зал и подошел к их столику.

– Позвольте пригласить вас на танец? – спросил он.

Эшли взглянула на Коллина, тот в ответ кивнул.

– С удовольствием, – ответила она и грациозно встала.

Пока Джаррет вел Эшли на площадку для танцев, Коллин с интересом наблюдал за ними. Но потом, когда этот человек обнял ее… Коллина до крайности удивила собственная реакция. Вспыхнула ревность – да, ревность, происхождение которой было ему непонятно. «Это безумие, – попытался образумить он себя. – Эшли не принадлежит мне. Еще несколько месяцев, и она уйдет из моей жизни скорее всего навсегда».

В конце концов Коллин встал и пошел сквозь толпу. Злость при виде того, как другой мужчина обнимает Эшли, сменилась раздражением на самого себя за то, что чувства мешают делу, которое сейчас было для него самым главным. Подойдя к Джаррету, он похлопал его по плечу:

– Не возражаете, если я сменю вас?

Тот, явно недовольный, тем не менее заставил себя улыбнуться:

– Конечно.

– Благодарю вас, дружище.

Коллин обнял Эшли, прижал к себе и быстро заскользил по площадке для танцев.

– Можем уходить, как только музыка кончится, – прошептал он, не сводя взгляда с Джаррета, пробирающегося к своему столику. Эшли удивленно посмотрела на Коллина. – Его бумажник уже у меня, – усмехнулся он.

– Не понимаю, зачем тебе понадобилось очищать его карманы? – недоуменно спросила Эшли, идя вслед за Коллином в библиотеку. – Что нам даст его бумажник?