Исход - Виктория Гетто

– Подсветите себя. Мы на месте.

Чёрт, за стрельбой не слышно звука двигателей.

– Алая ракета – мы. Противник – триста метров дальше и километр в глубину.

– Вас понял.

Торопливо выпускаю в небо обычную красную сигналку. А спустя миг огненные стрелы рассекают небо. Прицел точен, и невыносимое, режущее глаз пламя озаряет небо, заливая всё вокруг. Только осколки противно верещат над нашими головами… А спустя две минуты над догорающими огнями с тяжёлым, давящим гулом двигателей, взбивая «юбкой» мириады искр, появляется громадный корпус корабля на воздушной подушке. Он плавно разворачивается, откидывает аппарель, и из него, свистя турбиной, съезжает Т-80. Замирает на миг. Гулко ухает пушка, танк приседает на мгновение, затем, качнувшись, устремляется в ещё пляшущую после действия «Града» темноту. Следом выскакивают закованные в бронежилеты с автоматами наперевес наши родные солдаты, бегут по следам гусениц, надвинув на глаза ноктовизоры. Через пару минут начинают трещать короткие очереди, бухает глухо граната. Но меня это не касается. Моя работа наконец закончена…

– Пошли, пап? – трогает меня сын за плечо.

Киваю. На меня навалилась вся усталость, копившаяся эти дни, и шагаю я тяжело. С корабля продолжают выходить наши. Солдаты Рарога осеняют себя знаком Всевышнего, кое-кто шевелит губами в молитве. Всё это мне хорошо видно в пронзительно слепящем свете прожекторов корабля, заливающем всё вокруг. Вдруг с «Зубра» по аппарели спускается знакомый силуэт… Костя?!

Он вскидывает руку к виску в извечном приветствии. Отвечаю тем же, выдернув засунутую в горячке боя под погон свою кепку и нахлобучив её на голову. Не выдержав, мужчина обнимает меня, хлопает по плечу, затем смотрит на стоящего за моей спиной Петра. Тот нервничает. Причём, как мне заметно, очень сильно. Поворачиваюсь к нему:

– Петя, я тебе обещал корабль и помощь?

Он кивает, не в силах отвести взгляд от Кости.

– Вот корабль, – показываю рукой на чудо кораблестроения. – А помощь ты сам видел…

Из темноты появляются наши бойцы, волокущие за воротник кого-то упирающегося.

– Товарищи офицеры, языка взяли. Их командир. Остальные – двести.

– Ведите его на корабль, заприте где-нибудь в кладовке. Потом побеседуем, – распоряжается Костя. Снова поворачивается ко мне: – Ну, рассказывай. Что, чего, как?

– Устал я, Костя. Кофейку бы для начала.

– Сейчас будет. – И гаркает во всю глотку: – Дневальный! Кофе нам! С товарищем подполковником!

Спустя пять минут, что, по моим меркам, слишком долго, нам выносят складной столик, четыре стула, ещё один боец приносит кофе. Затем, козырнув, уходят. Усаживаемся. Я спохватываюсь:

– Давай к нам, Петя. – Выдвигаю стул, затем представляю парня Косте: – Командир обоза и всех этих людей, Пётр Рарог. Да ты его знаешь – наш первый язык здесь.

Мой товарищ восклицает:

– То-то я гляжу, кого-то он мне напоминает!

Они внимательно смотрят друг на друга. А я говорю:

– Три сотни человек, включая бойцов Петра. Лошади. Личное имущество. Влезем?

– Без проблем.

Я обращаюсь к Рарогу на русийском:

– Давай, Петя. Командуй.

– Погоди чуток, не гони, Миша, – останавливает Костя. – Сначала мы танк загоним, а потом уже всё остальное.

– Тоже верно.

Перевожу русу наш разговор. Он горячо восклицает:

– Это правильно! Пусть мои чуть пообвыкнут. А то… – Ёжится. – Жутковато такая машина смотрится…

Услышав перевод, Костя коротко смеётся. А Пётр уходит, чтобы объявить новость своим. Спустя несколько минут из темноты слышны радостные ликующие крики. Я делаю большой глоток кофе и спрашиваю:

– Что там у нас?

Инженер подбирается:

– Тебе – месяц отдыха. Потом, извини, опять сюда.

– Куда? Русии больше нет. Прощёлкали.

Он вдруг улыбается:

– Совет принял решение: очистить государство от интервентов, помочь императрице Аллии вернуть законный трон.

У меня с души словно сваливается камень.

– Наконец-то! Чего тянули-то?

– Зато теперь всенародная поддержка будет трону обеспечена.

– Через море крови?

Он хмурится.

– Мне это нравится ещё меньше, чем тебе. Но так сложились обстоятельства.

– Обстоятельства… – ворчу я.

Хочется просто покрыть всё матом, а Серёге набить морду. Но…

– Ладно. Утром грузимся и убираемся отсюда?

Костя кивает.

– Тогда я пойду спать.

– Я тебе каюту выделил.

Пару секунд колеблюсь, потом отрицательно мотаю головой.

– Спасибо, но я к жене и дочери.

Ловлю удивлённый взгляд, даже завидующий. Только по-хорошему.

– Поздравляю!

Киваю в ответ, ухожу в городище, подсвечиваемый в спину прожектором.

Вот и мой дом на Новой Руси, в нашей Метрополии.

Толкаю хорошо смазанную сыном калитку. Сам он остался с Хьямой в Панъевропе, на нашей новой базе. Захожу во двор. Видно, что парень хорошо присматривал за хозяйством: трава аккуратно пострижена, ровные дорожки, вымощенные камнем, чисто подметены. Вхожу в сад, медленно шагаю к высокому крыльцу веранды. Стол, за которым я так любил сидеть вечерами с сигаретой и любимой чашкой кофе, заново покрыт лаком. Подхожу к нему, усаживаюсь на чуть покрытый пылью табурет. Сижу, молча рассматривая вершины домов, виднеющиеся из-за густой зелени. По улице спешат люди, проносятся, порыкивая, машины. Гружёные «студебеккеры», наши «Уралы», ЗИЛы, КамАЗы. Жизнь кипит. Не спеша, в противоположность остальным, шествуют будущие мамы, гордо выставив животики. Перед ними расступаются, дают дорогу. А те светятся счастливыми улыбками.

Поднимаюсь. Открываю входную дверь. Спохватываюсь – там, за калиткой робко переминаются с ноги на ногу Аора и Юница.

– Чего стали? Заходите. Дочка, веди сюда родительницу.

Девочка робко улыбается, потому что испугана тем неизвестным, что творится вокруг, тянет за собой едва передвигающую ноги баронессу. Женщина по-прежнему в подаренном мной камуфляже. С момента окончания боя, когда я увидел их утром, потому что рухнул в машине на разложенные сиденья и сразу вырубился, она не произнесла ни слова. Общалась лишь с Хьямой и дочерью. А меня демонстративно игнорировала. Даже на корабле, хотя мы делили одну каюту. Крохотную, но это было куда лучше, чем на общей палубе. Раз ничего не хочет сказать, я тоже имею гордость. И так же молчал всю дорогу, лишь болтая с дочерью, не отходившей от меня ни на шаг.