Путь кинжалов - Роберт Джордан

– А Шончан? – нахмурясь, спросила Эгвейн. Так вот что значит быть Айз Седай. Почти со дня своего прибытия в Тар Валон она стремилась к тому, чтобы стать сестрой, но никогда по-настоящему не задумывалась, что именно делает женщину Айз Седай.

Суан снова рассмеялась, на сей раз суховато. Кажется, она покачала в темноте головой; во всяком случае, голос ее звучал устало.

– Не знаю, Мать. Помоги мне Свет, не знаю. Но мы пережили и Троллоковы Войны, и Белоплащников, и Артура Ястребиное Крыло, и множество иных напастей. Найдем способ справиться и с этими Шончан, оставшись самими собой.

Эгвейн не разделяла ее уверенности. Многие сестры в лагере считали Шончан столь серьезной угрозой, что готовы были отложить осаду Тар Валона, словно промедление не укрепило бы Элайду на Престоле Амерлин. Иные – и тоже в немалом числе – верили, будто достаточно снова, любой ценой, восстановить единство Башни, и опасность со стороны Шончан отпадет сама собой. Жизнь, конечно, прекрасна, но только если это не жизнь на поводке, а Элайда предоставила бы покорившимся ей ненамного больше свободы, чем Шончан. Это тоже значило быть Айз Седай.

– Нет нужды держать Гарета Брина на почтительном расстоянии, – неожиданно сказала Суан. – Конечно, он ходячее несчастье. Если не считать его достаточным наказанием за мою ложь, то меня остается только сжечь заживо. Он заслуживает, по-моему, хорошей оплеухи каждое утро и по две каждый вечер, но ты можешь говорить ему все. Хуже не будет. Брин верен тебе, однако беспрестанно тревожится, гадая, знаешь ли ты, что делаешь. Виду, разумеется, не подает, но я-то замечаю.

Внезапно обрывки мыслей замелькали в голове Эгвейн как кусочки разгаданной головоломки. Разгадка потрясла ее. Поведение Суан объяснялось легко: она просто-напросто влюблена в Брина! Только влюбленная женщина способна так переживать из-за мужчины. Она и сама ненамного лучше – без конца думает о Гавине. Где он? Может быть, ранен, может быть, замерзает? Довольно! – сказала себе девушка. Сейчас не до того.

– Можешь отвешивать Брину оплеухи или стелить ему постель, Суан, – промолвила она, стараясь, чтобы голос звучал сурово и властно, как подобает голосу Амерлин, – но при этом ты будешь следить за собой. И ни словом, ни намеком не позволишь ему догадаться о том, чего он еще не должен знать. Понятно?

Суан резко выпрямилась.

– У меня нет обыкновения распускать язык, чтоб он болтался как рваный парус, Мать, – горячо заверила она.

– Рада это слышать, Суан. – Несмотря на то что с виду они казались почти ровесницами, по годам Суан вполне могла быть ее матерью, но в этот момент Эгвейн чувствовала себя так, словно поменялась с ней возрастом. Возможно, Брин был первым мужчиной, с которым Суан имела дело не как Айз Седай, а как женщина. При всем небогатом сердечном опыте – несколько лет она считала себя влюбленной в Ранда и несколько месяцев флиртовала напропалую с Гавином, – Эгвейн казалось, что на сей счет ей известно все, что только можно знать.

– Пожалуй, нам незачем больше здесь оставаться, – заключила она, беря Суан под руку. – Пойдем.

Внутри думалось, будто стены палатки ничуть не защищают от стужи, но снаружи мороз кусался гораздо злее. Полная луна светила так ярко, что, пожалуй, можно было даже читать, но и отражавшееся от снега сияние казалось студеным. Брин исчез, словно и не появлялся. Лиане, закутанная в шерстяные одежды, полностью скрывавшие ее стройную фигуру, вынырнула на миг из теней, сообщила, что никого не видела и, озираясь, скрылась в ночи. Никто не подозревал о какой-либо связи между Лиане и Эгвейн, а насчет Лиане и Суан все считали, что они на ножах. Придерживая рукой плащ, Эгвейн сосредоточилась на том, чтобы не поддаваться холоду и следить, не появится ли кто-нибудь поблизости. Маловероятно, чтобы в такое время и в такую погоду кто-то попался им навстречу случайно.

– Лорд Брин прав, – сказала она Суан. – Прав насчет того, что лучше бы Пеливар и Арателле верили тем рассказам. Или хотя бы терялись в сомнениях. Терялись настолько, чтобы не решились на битву и вообще ни на что, кроме переговоров. Как, по-твоему, они отнесутся к визиту Айз Седай? Суан, ты меня слушаешь?

Суан, отрешенно смотревшая перед собой, вздрогнула, поскользнулась, едва не свалившись на тропку вместе с Эгвейн, но все же устояла на ногах и тут же ответила:

– Да, Мать. Разумеется, я слушаю. Возможно, они встретят сестер не слишком доброжелательно, но едва ли отошлют их назад.

– В таком случае разбуди Мирелле, Анайю и Беонин. Не позже чем через час они должны отправиться на север. Раз лорд Брин ждет ответа к завтрашнему вечеру, времени у нас в обрез. – Она жалела, что не знала точного расположения армии, но расспрашивать Брина значило вызвать подозрения. В конце концов, у этих сестер на троих пять Стражей, и уж, наверное, Стражи сумеют найти целое войско.

Суан молча выслушала распоряжения. Разбудить надлежало не только помянутых сестер. Шириам, Карлинии, Морврин и Нисао следовало знать, что говорить за завтраком. Пришло время для семян, которые она боялась высевать раньше из опасения, что всходы появятся до поры, хотя теперь приходилось опасаться, успеют ли они прорасти.

– С удовольствием вытряхну их из-под одеял, – пробормотала Суан, как только Эгвейн закончила. – Коли уж мне приходится болтаться туда-сюда в такую стужу... – Она уже отпустила руку Эгвейн и повернулась, намереваясь уйти, но вдруг остановилась и с серьезным, если не с мрачным видом сказала: – Я знаю, ты хочешь стать второй Геррой Кишар или, может быть, Серейлле Баганд. Тебе достанет сил сравниться с ними обеими. Но будь осторожна, чтобы не уподобиться Шейн Чунла. Доброй ночи, Мать.

Суан удалилась, поскальзываясь и бормоча при этом ругательства, порой довольно-таки громко. Эгвейн проводила взглядом закутанную в плащ фигуру, размышляя о последних словах. Герра и Серейлле прославились как величайшие Амерлин, при которых влияние и престиж Белой Башни возросли до такой степени, какой редко достигали до войны с Артуром Ястребиное Крыло. Обе самовластно управляли Башней: Герра – за счет умения искусно стравливать между собой группировки в Совете, а Серейлле – прежде всего благодаря несгибаемой воле. В отличие от них Шейн Чунла утратила власть, восстановив против себя многих и многих сестер. Считалось, будто она сохраняла титул до самой смерти, случившейся примерно четыреста лет назад, но глубоко сокрытая правда заключалась в том, что ее низложили и отправили в пожизненную ссылку. А потом, после того как были раскрыты четыре заговора, направленных на восстановление Шейн на Престоле, охранявшие ее сестры удушили бывшую Амерлин во сне подушкой. Эгвейн поежилась и уверила себя, что это от холода.

Повернувшись, она медленно побрела к своей палатке. Неплохо бы как следует выспаться, но, хотя на небе еще висела круглая луна и до рассвета оставалось немало времени, девушка сомневалась, что ей вообще удастся заснуть.

На следующее утро, прежде чем над горизонтом появился ободок восходящего солнца, Эгвейн созвала Совет Башни. В Тар Валоне это сопровождалось бы соответствующими церемониями и, даже выступив из Салидара, сестры некоторое время пытались придерживаться обычаев, но теперь Шириам попросту обошла палатки Восседающих, громко возглашая, что Престол Амерлин призывает Совет Воссесть. В действительности они даже не сидели. В сером предрассветном сумраке восемнадцать женщин стояли полукругом на снегу, зябко кутались, выдыхая пар, и слушали Эгвейн.