Оправа для бездны - Сергей Малицкий

– Он самый, дорогая моя, – обернулся с хищной улыбкой старик.

– Ты ничего не сможешь сделать со мной! – воскликнула Кессаа, упав на колено. – Я справлюсь!

– Может быть, – кивнул старик, сверкнув глазами в сторону ее спутников. – Но не теперь. В прошлый раз у тебя было достаточно времени, теперь его нет. И теперь я тебя отправлю глубже, чем в прошлый раз. Правда, как и тогда, ничего не имею против тебя. Ты вовсе не плохая девчонка! Это работа, понимаешь? Ты нужна Ирунгу! А мне нужны деньги.

– Я убью тебя, – скрипнула зубами Кессаа.

Она прикусила губу до крови, но все еще держалась, даже стоя на коленях.

– Попробуй, – усмехнулся Гуринг. – Хотя ты держишься молодцом! Только из этой ямы тебе самой уже не выбраться. Если я умру, ты там и останешься.

– Марик! – выдавил сквозь искривленные губы Насьта, который тоже упал на колени. – Убей его, это магия ремини!

– Она самая, маленький человек, вышедший, на свою беду, из леса, – согласился старик и с интересом обернулся к Марику. – А ты что стоишь? Ноги парализовало? Интересная реакция, подобной я еще не встречал!

Марик не ответил. У него ощутимо болела голова, но эта боль точно так же, как и магия, что стремилась добраться до его воли, странным образом не проникала внутрь тела. Она словно облизывала кожу, обжигала ее. Гораздо важнее были эти слова: «Если я умру, ты там и останешься».

– Ну? – почти вплотную подошел к баль Гуринг. – Ты что стоишь?

– Убей его! – прохрипел Насьта, изгибаясь в судорогах на полу. – Я вытащу Кессаа!

– Убей, – усмехнулся Гуринг. – И Кессаа останется зачарованной навсегда.

Кессаа обвисла на правой руке Марика плетью, Насьта уже кричал что-то нечленораздельное, но баль все еще не мог двинуться с места. Магия, обжигающая его кожу, так и не смогла проникнуть внутрь, но и снаружи она облепила тело прочной скорлупой.

– Крепыш, – похвалил стойкость баль Гуринг и приблизился почти к самому уху Марика. – Сейчас я сам тебя убью. К примеру, перережу тебе глотку. К счастью, слепой Рох, несмотря на собственную никчемность, выполнил задачу до конца, даже не подозревая о сути. Полсотни колдунов разной степени я отправил в Скир, но уж и не надеялся, что поймаю в сети нужную девчонку. Ах, Мэйла, я же говорил, что успею первым? Сколько травы я перевел, чтобы курительницы не переставали дымить! Спасибо тебе, парень, что уберег девчонку в дороге. За это я убью тебя быстро. И без всякой магии. Понимаешь, дым сам по себе ничего не значит. Он всего лишь выполняет мою волю. Я могу дышать им, сколько хочу, вовсе не принимая противоядия. А вот девчонку жалко. Я когда-то даже привязался к ней!

Он говорил и говорил, глядя в глаза Марику, и тот чувствовал, что ворожба продолжается, что новые порции магии окутывают его тело, скорлупа утолщается, превращаясь в панцирь, но голова остается ясной, а это явно не устраивало старика. В глубине его глаз плескалось раздражение и непонимание, и, пытаясь успокоить себя, он вытащил из-за пояса широкий нож и приблизил его лезвие к глазам Марика. Наверное, именно это баль и спасло. Марик увидел в отраженных бликах собственное окаменевшее лицо, а в следующее мгновение ударил старика левой рукой чуть выше ключиц.

Жизнь вылилась из Гуринга, как вино из распоротого меха. Глаза старика еще смотрели, но уже ничего не видели, когда маг осел грузным мешком бессильной плоти на пол. Он даже оказался неспособен на предсмертные судороги. Впрочем, Марика это уже не интересовало. Он опустился на колени и принял на руки безвольную Кессаа. Ее лицо было бледным, почти белым, но она явно оставалась жива.

– Это магия ремини, – тяжело оперся на локти Насьта. – Кессаа уже приходилось испытывать ее. Когда-то одно из селений ремини приютило Гуринга, кончилось это тем, что ты видишь. Кстати, смотри-ка, дым даже и мертвым старика не отпускает! Похоже, он в Суйку не собирается – по крайней мере, пока. Немногие наши секреты он вызнал, но и этого оказалось довольно. Как ты устоял?

– Разве я устоял? – потерянно покачал головой Марик. – Таращился на этого колдуна, словно кукла. Сам не знаю, как сумел ударить его.

– И убил одним ударом. – Насьта ощупал горло жертвы, вздохнул. – Если мы останемся живыми, из тебя получится великий воин. Магия тебя не берет, а если бы у тебя хватило ума не смотреть в глаза Гурингу, так он бы и Кессаа не успел зачаровать.

– А бывают великие воины с недостатком ума? – сдвинул брови Марик.

– Сомневаюсь, – прошептал Насьта и привалился к затянутой тканью стене.

– Что ты собираешься делать? – растерянно спросил Марик, глядя, как Насьта полой рубахи старательно протирает дудку.

– Положи ее удобнее и дальше от двери, – попросил Насьта. – Она выброшена в небесные поля силой ремини, и только ремини по силам ее вернуть. Она бы и сама выбралась, но мы торопимся. Я буду звать ее, а ты защищай нас. Слышишь шаги за дверью?

Марик уже рвал шнуровку мешка. Со щелчком заняло положенное место лезвие глевии. Задумавшись на мгновение, он подхватил и повесил за спину колючку Кессаа. Отбросив в стороны курительницы, исторгавшие сизый дым, баль огляделся. Если в зале и были другие двери, их скрывала ткань. За дверями заскрежетал засов – и тут Насьта заиграл. Голос реминьской дудки неожиданно зазвучал широко и торжественно, хотя через его торжественность и проникали горестные нотки, которые, словно капли, срывались с ледяных извивов мелодии и разбивались о пол. Марику захотелось остановиться, сесть на пол, отложить оружие и соединиться с мелодией, слиться с ней в одно целое, но в то же мгновение он понял, что и магия Насьты подобна скорлупе, и смахнул ее с лица рукавом, а потом вовсе перестал прислушиваться. У него не осталось на это времени. У него не осталось ни на что времени, потому что дверь распахнулась, и на баль ринулись сайдские стражники.

Странной, должно быть, показалась бы возможному наблюдателю схватка безусого, хоть и крепкого, юнца с полудюжиной испытанных воинов в добротных кольчугах. Пожалуй, они смяли бы парня, размахивающего странной, ни на что не похожей глевией, но сначала понадеялись на собственные умение и удачу, которые их никогда не подводили, а потому их осталось трое, один из которых уже пошатывался от нескольких порезов на руках и шее. Этот раненый и обезоружил баль, когда невиданное оружие пронзило ему живот. Он вцепился в древко мертвой хваткой, и, уходя от опасливого, но отчаянного удара прямым и тяжелым сайдским мечом, Марик вынужден был выпустить глевию и, почти падая, выдернул из-за спины колючку. Он еще ни разу не успел взмахнуть знаменитым мечом, но сразу почувствовал, что колючка словно приросла к руке, и, опережая взревевших сайдов, сам метнулся им навстречу. Не было у них в руках кинжалов, нечем оказалось пронзить безусого наглеца, когда поймал он на искрящийся клинок тяжелые сайдские мечи, только поэтому баль все еще стоял на ногах, когда оба его противника упали.

– Повезло тебе, – услышал баль знакомый голос и тут только понял, что дудочка Насьты умолкла.