Эльфийский клинок - Ник Перумов

Рогволд умолк, вскинул голову и встал в один ряд с гномами. Люди напротив хмурились, чесали в затылках, отводили взгляды, кто-то что-то бормотал, но лишь Игг стал возражать в открытую.

— Мы исходили с тобой немало лиг, Рогволд, сын Мстара, — начал он, — и не тебе упрекать меня в трусости! Но объясни мне, чем я должен сражаться с этим бледным ужасом? Чем, если я, никогда не показывавший в бою спину, не могу пошевелить ни рукой, ни ногой, ни поднять меч, ни заслониться щитом при Его приближении? Если холод смерти проникает до костей и я чувствую, как жизнь вытекает из меня, словно вода из сита? И ещё. С чего ты взял, что Оно угрожает нашему миру? Это порождение глубин, где безраздельно царят гномы. От их возни в недрах и появилось это страшилище! Так кто же должен противостоять Ему — мы или они? Ответь мне на это!

Игг мрачно усмехнулся и тяжело опустился на валявшийся под ногами мешок.

— Оно так и не смогло убить Торина и Фолко, — не отводя твёрдого взгляда от глаз Игга, заговорил Рогволд. — Значит, Ему можно противостоять. Что же до того, откуда я знаю, что Оно угрожает и нашему миру, то посмотри вокруг! Разве эти брошенные дома и зарастающие пашни не есть ответ?

Среди людей прокатился неясный гул не то одобрения, не то удивления, и Фолко понял, что их решимость уходить поколеблена.

— Мы теряем время, — просто и буднично сказал Торин. — Тангарам пора идти к Воротам, людям — разбивать лагерь, если, конечно, кто-нибудь захочет остаться. Но все остаться и так не смогут — как ни крути, но первая часть нашего пути позади, и нам пора отсылать известия в Аннуминас, как и было договорено с Наместником. Вы, люди, сами решите, кому ехать в Столицу, а мы пока уложим наши заплечные мешки.

Торин, не оглядываясь, зашагал к фургону. За ним молча потянулись гномы. Люди же вновь сбились в тесный кружок, вновь раздались их встревоженные голоса, но теперь в них всё больше и больше слышался стыд. Спустя некоторое время Фолко увидел, что Довбур и Игг седлают себе четырёх коней и подвязывают седёльные сумы. Рогволд, примостившись на плоском камне в стороне, что-то быстро писал на листке желтоватого пергамента. Остальные люди стояли вокруг отъезжающих. Немного погодя к ним подошли и гномы.

Простились спокойно и сурово, без лишних слов и долгих напутствий. Гонцы должны были передать Наместнику послание и рассказать обо всём, что произошло в дороге. Они собирались двинуться на север не Южным Трактом, а напрямик, через опустевшую Остранну, и затем выйти на Западный Тракт в нескольких днях пути к восходу от Пригорья.

Всадники в последний раз прощально вскинули руки, копыта ударили в пыль, и спустя несколько минут фигурки наездников скрылись за зеленью одичавших садов. Спустя три недели весть должна была достичь столицы Северного Королевства.

Остаток дня прошёл в беспрерывных хлопотах. Следопыты подыскали себе укромное местечко в небольшом овраге, где стояло несколько старых, но ещё крепких сараев, и решили приспособить их под жильё; гномы переложили вещи в заплечные мешки, извлекли с самого дна фургонов долго лежавший там без дела горный инструмент; заготавливались факелы, не были забыты длинные и тонкие верёвки, чтобы тянуть за собой, когда идёшь по тёмному подземному лабиринту, а также — на крайний случай — и изрядные куски белого известняка, которым можно было поставить знак на стене. Добрых две трети провианта перекочевало в гномьи мешки; рассчитывать на то, что удастся разыскать какое-то пропитание внизу, не приходилось. Малыш упорно не желал расставаться с пузатым пивным бочонком; Торин долго пытался урезонить друга, однако потом плюнул в сердцах и ушёл, заявив Малышу, что тот, конечно, может взять всё пиво с собой — если унесёт на своих плечах. Маленький Гном, однако, остался этим премного доволен, и не прошло и двух часов, как смастерил из ремней обвязки для бочонка и после нескольких попыток водрузил его себе на спину и даже довольно бодро прошёлся с ним.

Среди всей этой суеты и беготни, торопливых, сбивчивых сборов и поисков совсем было потерялся Фолко, сын Хэмфаста, сидевший понурив голову подле своего небольшого мешка. Страх вновь жестоко терзал его сердце; аннуминасские сомнения вновь ожили в нём, и сейчас он с грустью размышлял, что же будет делать под землей, в этой ужасной и, как оказалось, действительно населённой какими-то призрачными чудовищами Мории. Он предпочел бы Могильники, сотню Умертвий вместо одного этого существа! Игры кончились, и хоббит только зябко вздрагивал, хотя день выдался тёплый и ласковый. Он окидывал взглядом зелень садов и голубизну реки — сколько времени ему придётся довольствоваться созерцанием чёрных стен подземелья?

Во власти этих мрачных помыслов и нашёл его также неприкаянно бродивший из стороны в сторону Рогволд, молодые товарищи которого не допустили его до тяжёлой работы. Старый сотник опустился рядом с пригорюнившимся хоббитом и ласково положил ему ладонь на плечо.

— Ты на распутье, малыш, — с печальной улыбкой проговорил ловчий, и Фолко вздрогнул — голос Рогволда показался ему голосом глубокого старика, в нём появились и незнакомые хоббиту мягкие нотки. — Послушай, Малыш, послушай много повидавшего и хорошо пожившего человека. Не ходи туда.

Фолко бросил короткий взгляд на бывшего сотника и опустил глаза. Рогволд точно угадал его мысли.

— Оставь гномье гномам, Малыш, — продолжал Рогволд. — Ты хоббит, и твои соплеменники всё же куда ближе к нам, людям, нежели к этому странному подземному племени. Что ты будешь там делать? Чем сможешь помочь? А здесь ты будешь нужен, очень нужен! Кто тише тебя сможет пробраться по лесу на разведку? Кто лучше стреляет из лука? Нам предстоят нелёгкие дни здесь, наверху, но всё же не столь тяжкие, как там, внизу… И ещё — если ты пропадёшь там, я никогда не прощу себе этого, сынок.

Ловчий умолк и отвернулся. Фолко сидел, съёжившись от неловкости и растерянности. Что такое говорит Рогволд? Как не хочется идти… Однако именно в эту секунду хоббит решился. Оставаться после этих слов было немыслимо — просто невозможно! Это значит навечно обречь себя на муки совести.

— Я всё равно должен идти туда, Рогволд, — выдавил из себя Фолко.

По-прежнему смотревший в сторону бывший сотник вздрогнул.

— Что ж… — медленно произнёс он, поворачиваясь к хоббиту и несколько мгновений глядя тому прямо в глаза; Фолко не отвёл взгляда, и ловчий вновь опустил голову. — Что ж, ты тоже стал невольником слова… — Он внезапно резко выпрямился. — Но уж раз решил — тогда иди. Только помни — я полезу куда угодно, чтобы вытащить тебя.

Рогволд повернулся и зашагал прочь, очень высокий, прямой, строгий, совсем ещё не старый. Хоббит провёл ладонью по лбу, отирая пот.

К вечеру, когда солнце уже опустилось и долина утонула в предночном сумраке, вдруг оказалось, что всё готово и гномам больше нечего делать на поверхности. Некоторое время все стояли в растерянности, глядя на громады утёсов, озарённые багряным закатным заревом; там, особенно чётко видные сейчас, стояли несколько могучих падубов — и между ними находились Ворота.

— Пошли?! — полувопросительно, полуутвердительно произнёс Торин.