Кровавый рассвет - Дмитрий Казаков

– Похоже на то, корни и листья, – кивнула Саттия. – Но меня больше интересует другое: уцелел ли порт?

– Уцелел, – сказал тар-Готиан и показал туда, где в прорехе между островами виднелись причалы и стоявшие около них корабли.

Их было немного, но на берегу наблюдалась типичная для любой крупной гавани деловитая суета. А это означало, что Терсалим живет обычной жизнью, ну, или пытается жить.

«Дельфин» прошел мимо форта, и с одной из башен ему дружелюбно помахали. Курт-Чен помахал в ответ. Справа остался Копейный остров, слева – другой, длинный, больше похожий на поросший кустарником крепостной вал из песка. Затем галера пошла вправо, к берегу.

Упал парус, заплескали весла, опущенные в воду, чтобы погасить скорость, и «Дельфин» пришвартовался к одному из причалов. Капитан погладил себя по гребню и подошел к пассажирам.

– Вот мы и прибыли, – сказал он. – Я свой долг выполнил. Спасибо тебе, чародей, и легкой дороги.

Бенеш заулыбался, открыл рот, собираясь ответить, но улыбка мгновенно исчезла с его лица. Ученик Лерака Гюнхенского вздрогнул, словно его стегнули кнутом, затем побледнел так, что конопушки на носу и щеках стали черными, как въевшиеся в кожу угольные отметины.

– И тебе спасибо, Курт-Чен, – пришла на помощь Саттия. – Пусть благоволит к тебе Сифорна и не оставит тебя Анхил.

Под взглядами матросов прошли к сходням, причем Бенеша пришлось едва не тащить за руку.

– Что с тобой такое? – спросил гном, когда они оказались на причале. – Не будь я Гундихар фа-Горин, ты…

Договорить он не смог. С берега донесся топот и лязг, толпа разошлась в стороны, и стали видны бегущие хирдеры с обнаженными мечами. Не успела Саттия моргнуть, как они перекрыли дорогу на сушу, выстроились настоящей стеной. А затем девушка ощутила острый укол в сердце и уже без всякого удивления глянула на человека в буром балахоне, криво сидевшего на спине лошади.

– Что происходит? – спросил тар-Готиан.

– Они почувствовали меня… – прошептал Бенеш, держась за грудь и покачиваясь так, словно вот-вот упадет в обморок. – Дети смерти… сторожевое заклинание… слишком тяжело.

– Это воины нашего врага, – мрачно проговорила Саттия, убирая со лба прядь волос, – того, кому принадлежат Безарион и Терсалим, Харугота из Лексгольма. И вряд ли они явились сюда, чтобы поприветствовать нас.

Вспомнился Фераклеон, в порту которого дело чуть не дошло до драки. Но тогда на меч и перстень Олена среагировали Крылья Ветра. А что случилось тут? Или Бенеш с его новой силой в самом деле так заметен для учеников консула, и они чувствуют его за пару миль?

Но почему?

Всадник в буром балахоне тем временем добрался до преградивших путь с причала воинов. Откинул капюшон, обнажив молодое, прыщавое и самодовольное лицо, и громко крикнул:

– Эй, колдун! В землях Синей Луны согласно рескрипту регента, да продлятся дни его навечно, любое колдовство запрещено. Магов надлежит ловить, лишать способностей, после чего, согласно мере их злодеяний, либо отпускать, либо сажать в терсалимский зиндан. Так что предлагаю тебе сдаться! В этом случае обещаю, что обойдутся с тобой милостиво!

От ворот в стене, отделяющей порт от города, вывернул еще один всадник в таком же балахоне.

– Их уже двое. – Саттия взялась за рукоять меча. – Что делать будем?

– Драться, клянусь кулаками Лаина Могучего! – прорычал гном.

– Неужели они осмелятся посадить в зиндан меня, подданного Белого Престола? – На лице тар-Готиана было искреннее удивление.

– Легко. – Девушка облизала пересохшие губы. – Ну что, Бенеш?

– Удержите их немного, да… мне надо сосредоточиться и тогда я смогу их одолеть. Ладно?

– Эй, хватит молчать! – крикнул первый ученик Харугота. – Чего вы шепчетесь?! А ну, сдавайтесь!

– Кучу навоза тебе в пасть! – рявкнул гном, взмахнув «годморгоном». – Проваливай, пока цел!

Обладатель прыщей на физиономии от такой наглости, похоже, утерял дар речи. Он захрипел что-то яростное и взмахнул рукой. Но командир хирдеров понял его верно, отдал команду, мечники присели, и за их спинами обнаружилось около двух десятков лучников.

– Вот так неожиданность, как сказала одна девица, обнаружив у себя в кровати удалого молодца. – Гундихар хихикнул.

Захлопали тетивы. Первую стрелу отбила Саттия, вторую разрубил на две части тар-Готиан. Третья оцарапала Бенешу ухо, рванув за самую мочку, так что он невольно вскрикнул.

А затем из-за спин приплывших ударил мощный порыв ветра, и стрелы бессильно попадали на причал.

– Не может быть… – Саттия оглянулась.

Такули-Варс бежал к ним, лицо его было решительным, а от вскинутых ладоней струилось голубоватое сияние. Еще дальше виднелся «Дельфин», испуганные лица над фальшбортом.

Молодой гоблин взмахнул рукой, и с пальцев его сорвалась бело-золотая молния. Промчалась над причалом и погасла, уткнувшись в сгустившееся перед воинским строем серое облако.

Ученики Харугота времени не теряли.

Но зато и стрелы перестали лететь.

– Спасибо, парень! – воскликнул Гундихар, когда Такули-Варс оказался рядом с ними. – Если выберемся из этой передряги, то я поставлю тебе самую большую кружку пива, что отыщу в Терсалиме!

А Саттия просто спросила:

– Почему?

– Нельзя запрещать колдовать… – срывающимся голосом проговорил молодой гоблин. – Это против всех установлений богов. И еще – я чувствую их силу, она омерзительна для жизни…

Похоже, что Мастер Вихрей с «Дельфина» был и в самом деле очень талантливым магом.

С берега дали еще один залп, но его постигла судьба первого. Мощный порыв ветра отбросил стрелы в сторону, и те начали с плеском падать в воду. Даже ученики Харугота не смогли состязаться с гоблинским колдуном в обращении с той стихией, с которой его народ имеет сродство.

– Вперед! Убить всех! – крикнул тот из них, что приехал позже, круглолицый и лысый, и первая шеренга хирдеров шагнула на причал.

Саттия глянула на Бенеша – тот стоял, закрыв глаза и сложив ладони вместе, точно молился, – и поняла, что еще какое-то время им придется держаться самим. Она выхватила меч, мигом позже краем глаза заметила, как рядом сверкнул клинок тар-Готиана, длинный и узкий.

По лезвию тянулись черненые символы – то ли девиз, то ли магические знаки.

– Идите сюда, трусливые морды! – пригласил Гундихар, пошире расставляя ноги. – Я вам покажу…

Если бы причал был чуть шире, они никогда не смогли бы перекрыть его втроем. А так меч сельтаро ударил два раза, Саттия отвела чужой удар и сама сделала выпад, целясь выше щита, в пылавшие яростью глаза на загорелом лице. Звякнула цепочка, что связывает секции «годморгона», и на доски упало первое тело. Другое с плеском шлепнулось в воду и пошло ко дну.