Часодеи. Часовая битва - Наталья Щерба

Но Василиса смотрела на янтарию.

«Да, можно спасти зачасованного, но никогда — зачасованного личным числовым именем, — вспомнила она слова Родиона Хардиуса. — Для правдивости картины можно заметить, что редкие исключения бывают. Скажем, когда в часовщике осталась хоть капля его личного Времени. Но такие вещи разве что Духам под силу, да и то дело решается в считаные минуты…»

— А лучше вспомним, что кто-то имеет воду прошлого и будущего, — шепнул Василисе в самое ухо голос Родиона Хардиуса. — Простообмакни стрелу сначала в одну воду, потом в другую… И поторопись, время уходит…

Василиса быстро обернулась, но никого не увидела.

Римма и Цзия недоуменно наблюдали за ней, но времени на объяснения уже действительно не хватало.

Вытащив две пробирки из медальона, Василиса щедро смочила острие стрелы синей водой и навела на обломки статуи Фэша.

— Что это за… — начала фразу Цзия, но не докончила, умолкнув.

Под действием стрелы Василисы обломки начали тянуться друг к другу, белая пыль сгущалась, склеивались и сращивались самые мелкие кусочки, постепенно принимая очертания человеческой фигуры. Последним «прирос» острый край правого крыла — очевидно, при ударе отлетевший первым.

Не мешкая, Василиса полила острие стрелы зеленой водой, истратив почти всю пробирку.

«Обведи стрелой контур тела, — вновь подсказал ей невидимый Родион Хардиус — его голос доносился издалека, словно из другого времени. — А затем назови числовое имя».

Василиса быстро обошла вокруг Фэша и, взмахнув стрелой, выкрикнула:

— Змееносец!

Ничего не произошло.

Не теряя надежды, девочка медленно осела на пол, подогнув ноги под себя, и взяла Фэша за холодную каменную руку. Римма и Цзия не вмешивались, печально поглядывая то на Василису, то на статую Фэша, лежащую на полу.

Прошло долгих пять минут.

Василиса не могла поверить. Неужели ничего не вышло… Ну почему же она не додумалась раньше?!

— Василиса… — Римма осторожно тронула ее за плечо. — Мы можем как-то помочь?

Но та помотала головой.

— Уберите отсюда Мортинову, — процедила она сквозь зубы. — Иначе я за себя не отвечаю.

Вскоре девочки улетели, держа под руки безвольную, замершую во времени Елену Мортинову.

Рука Фэша все не теплела… И сердце Василисы наполнялось ледяным, равнодушным холодом.

Вдруг где-то громко пробили часы — скорее всего на Часовой башне Расколотого Замка. Василиса бездумно считала удары: один, два… семь… десять… двенадцать.

Ну что же, вот и полночь.

Василиса подняла глаза и вдруг увидела… корону.

Она парила в воздухе, зависнув метрах в двух от пола, — красивая, сверкающая чистым золотом корона, собранная из часовых стрел с узорными остриями, отделанная крупными изумрудами, сапфирами и рубинами.

В часовне вновь возникло какое-то движение. Василиса даже не удивилась, увидев Астрагора, спускающегося из дыры в разбитом потолке. Великий Дух Осталы снова был в облике Марка, но какой-то другой, будто состарился на добрый десяток лет.

С некоторым трудом он волочил под мышкой Нортона-старшего, у которого было перебито левое крыло, а вся рубашка стала красной от крови.

Достигнув пола, Астрагор бросил своего поверженного противника на пол, напоследок ткнув носком сапога в лицо.

— Я хочу, чтобы ты, пока еще не отправился к праотцам, увидел момент моего триумфа, — провозгласил он.

Нортон-старший заметил Василису, дернулся к ней, но мучительно скривился, невольно схватившись рукой за грудь — там, где сердце. Его пальцы стремительно окрашивались алым.

От короны шло мягкое, волшебное, какое-то умиротворяющее сияние. Казалось, эта вещь появилась совершенно из другого пространства, не имея отношения ни к этому миру, ни к этому замку, ни к этой часовне, ни к происходящему вообще. Золотые зубцы-острия покачивались, словно приглашая кого-нибудь из присутствующих надеть корону.

— Я вижу, мы вовремя, — произнес Астрагор, не отрывая глаз от короны.

Он направился к ней, но споткнулся о ногу Фэша и невольно задержался.

— Как жаль, — пробормотал он, рассматривая бывшего ученика.

Василиса не смогла сдержать изумленного взгляда.

Что? Астрагору жаль племянника?

— Жаль нестерпимо, — задумчиво продолжил Дух. — Теперь придется подыскивать нового любимого ученика.

Василиса не выдержала и разрыдалась — просто не могла больше сдерживаться.

А великий Дух Осталы, не говоря ни слова, шагнул к короне и, цепко схватив ее двумя руками, торжественно надел на голову.

Нортон-старший застонал — очевидно, это зрелище принесло ему настоящую муку.

А Василиса вдруг вспомнила то утро, когда расцвел Алый Цветок. Как она перерезала стебель легендарного растения Стальным Зубком, как Марк отобрал чашу с алыми лепестками, пока сама Василиса лежала на земле…

Астрагор наслаждался моментом. Он застыл, красуясь, и был похож на статую какого-нибудь великого полководца, только что выигравшего свое самое большое сражение.

Внезапно в поле его зрения вновь попала Василиса. Наверное, тому причиной был ее взгляд, полный ненависти.

— Ты могла мне помешать, черноключница, — сказал он, усмехаясь. — Изменив судьбу маленького Руниса. Но я подкинул мальчишке второй шанс: когда он вошел в двери пражской башни, то увидел еще один серебряный эфлар — на первой ступеньке лестницы, лежавший крылом вверх. И Рунис все-таки сделал правильный выбор.

Василиса не ответила, лишь покрепче обхватила руку Фэша, как будто бы друг мог защитить ее от своего страшного дяди.

— Сейчас сюда придут твои защитники, — продолжил Астрагор. — И я зачасую тебя у них на глазах. Это будет мой маленький подарок Зодчему Кругу… Давно прошло то время, когда я был одним из них, оберегал старину Эфларуса… Наконец-то настал этот миг, когда я увижу, как все их расчеты канут в безвременье.

Он самодовольно усмехнулся и вдруг, нахмурившись, поправил руками корону, словно она мешала ему.

— Какая неудобная штука, — пробормотал Дух. — Впрочем, это уже неважно… Как только венец Времени признает меня, я буду обладать такой мощью, что смогу разрушить этот замок до самого его основания… И тогда связь между Осталой и Эфларой навеки оборвется! И соперников больше не останется…

Василиса не выдержала и вскочила.

— Это я сорвала Алый Цветок! — мстительно произнесла она. — Марк отобрал чашу, чтобы самому получить у вас награду. Может, именно поэтому корона вам так… жмет!

Астрагор не ответил. Его лицо — узкое, с черными колючими глазами под длинной пепельной челкой — приобрело какой-то растерянный, недоумевающий вид. Худые щеки с резко очерченными скулами вдруг стали пунцовыми, а шея над стойкой-воротничком побагровела от напряжения.