Просветляющая книга. Спешите любить - Александр Казакевич

Матери, торопясь, начали прятать испуганных детей в мешки, а он крепко завязывал их. Вы понимаете, у женщин не было времени, чтобы даже поцеловать детей. А они ведь знали, что больше их не увидят. Он нагрузил полную фуру мешками с детьми, по сторонам оставил несколько мешков с картошкой и поехал. Женщины целовали грязные колеса его фуры, а он ехал не оглядываясь. Он во весь голос понукал лошадей, боялся, что кто-нибудь из детей заплачет и выдаст всех. Но дети молчали.

Знакомый часовой заметил его издали и крикнул: «Ну что? Я же тебе говорил, что ты глупец. Выкатывайся со своей вонючей картошкой, пока не пришел лейтенант». Он проехал мимо часового, ругая последними словами этих нищих евреев и их проклятых детей. Он не заезжал домой, а прямо поехал по глухим проселочным дорогам в леса за Тукумсом, где стояли наши партизаны, сдал им детей, и партизаны спрятали их в безопасное место. Жене он сказал, что немцы отобрали у него картошку и продержали под арестом двое суток. Когда окончилась война, он развелся с женой и уехал из Риги.

Старый латыш помолчал.

— Теперь я думаю, — сказал он и впервые улыбнулся, — что было бы плохо, если бы я не сдержался и убил его кулаком».

Наше время пребывания на земле коротко. Надо спешить. Надо учиться ограничивать себя от всего второстепенного, чтобы осталось время для главного. Нужно успеть исполнить свой долг, раздать любимым все свое тепло, согреть и обласкать всех, кому холодно и одиноко.

Как это сделать? Вот вам подсказка от неизвестного автора, сочинившего этот короткий рассказ-притчу:

«Несколько недель назад я приготовил себе кофе, взял утреннюю газету и сел послушать радиоприемник. Переключая каналы радиостанции, я вдруг остановил свое внимание на бархатном голосе одного старика. Он что-то говорил о «тысяче шариков». Я заинтересовался, сделал звук погромче и откинулся на спинку кресла.

«… — Хорошо, — сказал старик, — могу поспорить, что вы очень заняты на работе. Вчера, сегодня, завтра. И пусть вам платят много. Но за эти деньги они покупают вашу жизнь. Подумайте, вы не проводите это время со своими любимыми и близкими. Ни за что не поверю, что вам нужно работать все это время, чтобы свести концы с концами. Вы работаете, чтобы удовлетворить ваши желания. Но знайте, что это замкнутый круг — чем больше денег, тем больше хочется и тем больше вы работаете, чтобы получить еще большее.

Нужно суметь в один момент спросить себя: «А действительно ли мне так нужна та или иная вещь, например новая машина?» И ради этого вы готовы пропустить первое танцевальное выступление вашей дочери или спортивное соревнование вашего сына. Позвольте мне рассказать кое-что, что реально помогло мне сохранить и помнить о том, что главное в моей жизни.»

И он начал объяснять свою теорию «тысячи шариков»:

«Смотрите, в один прекрасный день я сел и подсчитал. В среднем человек живет 75 лет. Я знаю, некоторые живут меньше, другие больше. Но живут примерно 75 лет. Теперь я 75 умножаю на 52 (количество воскресений в году), и получается 3900 — столько воскресений у вас в жизни. Когда я задумался об этом, мне было пятьдесят пять. Это значило, что я прожил уже примерно 2900 воскресений. И у меня оставалось только 1 000. Поэтому я пошел в магазин игрушек и купил 1 000 небольших пластиковых шариков. Я засыпал их все в одну прозрачную банку. После этого каждое воскресенье я вытаскивал и выбрасывал один шарик. И я заметил, что, когда я делал это и видел, что количество шариков уменьшается, я стал обращать больше внимания на истинные ценности этой жизни.

Нет более сильного средства, чем смотреть, как уменьшается количество отпущенных тебе дней! Теперь послушайте последнюю мысль, которой я хотел бы поделиться сегодня с вами, перед тем как обнять мою любимую жену и сходить с ней на прогулку.

Этим утром я вытащил последний шарик из моей банки. Поэтому каждый последующий день для меня подарок. Я принимаю его с благодарностью и дарю близким и любимым тепло и радость. Знаете, я считаю, что это единственный способ прожить жизнь. Я ни о чем не сожалею!

Было приятно с вами поговорить, но мне нужно спешить к моей семье. Надеюсь, еще услышимся!..»

… Я задумался. Действительно, было о чем подумать. Я планировал ненадолго смотаться сегодня на работу — нужно было делать проект. А потом я собирался с коллегами по работе сходить в клуб. Вместо всего этого я поднялся наверх и разбудил мою жену нежным поцелуем:

— Просыпайся, милая. Поедем с детьми на пикник.

— Дорогой, что случилось?

— Ничего особенного, просто я понял, что мы давно не проводили вместе выходные. И еще, давай зайдем в магазин игрушек. Мне нужно купить пластиковые шарики…»

Жизнь наполнена суетой. И ох как сложно убежать от нее. И не важно, кто ты — мужчина или женщина, сколько тебе лет, где ты живешь и чем занимаешься. Чингисхан однажды признался: «Глядя на лошадиные морды и лица людей, на безбрежный живой поток, поднятый моей волей и мчащийся в никуда по багровой закатной степи, я часто думаю: где я в этом потоке?» Где мы в этом потоке дел, хлопот, встреч, разговоров, желаний, соблазнов, обязательств и условностей? Помним ли о себе, о своем предназначении?

«Живите такой жизнью, о какой вы мечтали бы, лежа на смертном одре», — поучал немецкий писатель Кристиан Геллерт. Надо торопиться встречать восходы и провожать закаты, любоваться своими маленькими детьми и старенькими родителями, нужно спешить считать улыбки любимых людей, наслаждаться их обществом, их голосом, их поведением. Надо учиться жить не заботами, а радостью, которую, при желании, всегда можно отыскать в любой работе и в каждой минуте. Нужно успеть насладиться ароматами всех цветов и красотой всех радуг, насытиться смехом и утешиться слезами, успеть услышать музыку других душ и сыграть свою собственную мелодию.

Нужно успеть утолить свою жажду любви, жажду радости, жажду жизни. Жизни сегодняшней и той, что мы уже не застанем.

Я не знаю, как остальные,

но я чувствую жесточайшую

не по прошлому ностальгию —

ностальгию по настоящему.

Будто послушник хочет к Господу,

ну а доступ лишь к настоятелю —

так и я умоляю доступа

без посредников к настоящему.

Будто сделал я что-то чуждое,

или даже не я — другие.

Упаду на поляну — чувствую

по живой земле ностальгию.

Нас с тобой никто не расколет.

Но когда тебя обнимаю —

обнимаю с такой тоскою,

будто кто-то тебя отнимает.

Одиночества не искупит

в сад распахнутая столярка.

Я тоскую не по искусству,

задыхаюсь по настоящему…

Что прошло, то прошло. К лучшему.

Но прикусываю, как тайну,