Хрустальное озеро - Мейв Бинчи

Эммет выздоравливает после приступа желтухи. За ним хорошо ухаживают, и через две недели он вернется в школу.

Я решила, что об этом следует сообщить.

Тоже с наилучшими пожеланиями,

Кит.

Так Лена узнала, что ее сын был болен желтухой, можно себе представить, как беспокоился Мартин.

И испытала ревность. Ревность к Море Хейз, которая варила ему мясные и куриные бульоны и накрывала марлей кувшин с ячменно-лимонным отваром. Лена делала бы все это сама и даже больше: она могла бы щупать сыну лоб и менять пижаму. Могла бы сидеть рядом, что-нибудь рассказывать или читать стихи. Ее мысли были далеко…

Льюис прикоснулся к ее руке. Они завтракали вдвоем. Кофе, теплые булочки и мед. Она накрыла стол розовой скатертью — это помогало ему настроиться на работу.

— О чем мечтаешь? — спросил он.

— О том, что у моего сына желтуха… Надеюсь, обойдется без осложнений, — не успев подумать, ответила Лена.

— О господи… Откуда ты это знаешь? — с тревогой спросил Льюис.

Но Лена уже опомнилась:

— Ты спросил, о чем я мечтаю. Это всего лишь мои фантазии, — с улыбкой ответила она.

Льюис посмотрел на нее с сочувствием:

— Я не затрагиваю этот предмет, потому что ничего не могу поделать. Но знаю, как тебе тяжело.

— А я знаю, что ты знаешь.

— Как жаль, что у нас с тобой нет детей.

— Да, жаль, — безжизненным тоном ответила она.

— Конечно, ты думаешь о сыне и дочери… Я понимаю. — Казалось, он прощает ей мысли о детях.

— Да. Иногда.

— Ты не жалеешь, что ушла? — Ответ был известен заранее.

Лена заговорила не сразу. На лице Льюиса отразилась тревога, тут же сменившаяся широкой улыбкой.

— Льюис, ты знаешь, что я любила тебя всю жизнь. Время, проведенное вдали от тебя, было потеряно напрасно… Разве я могу жалеть о том, что позволило нам соединиться?

Грей был тронут. Чувствовал ли он вину за то, что бросил ее много лет назад и постоянно изменял сейчас? Льюис снова и снова повторял, что Лена — единственная женщина, которая может его удержать. Но это могло значить и другое: она единственная дура, которая соглашается жить с ним, несмотря на бесконечные унижения. Может быть, именно это его и удерживало?

Когда много лет назад Лена сказала Мартину Макмагону, что не может выйти за него, потому что никогда не забудет человека, которого любила, он сильно удивился и ответил, что это не любовь, а слепое увлечение. Тогда Лена страшно разозлилась. Все это только слова, сказала она. Увлечение, одержимость, страсть — это и есть любовь. На нее нельзя навесить ярлык.

Она верила в это до сих пор. Лена смотрела на подбородок Льюиса, на его темные ресницы и думала, как сложилась бы ее жизнь, если бы она сумела забыть его после первой измены или сказала «нет», когда он вернулся за ней.

— Как бы ты хотела провести этот уик-энд? — спросил Льюис.

Как? Прилететь в Дублин, надеть платок, темные очки, поездом и автобусом добраться до Лох-Гласса, войти в дом и подняться в комнату сына. Сделать это во второй половине дня, когда Эммет будет спать, потрогать его лоб, шепнуть, что мать любит его и знает о нем все до… каждого биения сердца… а потом поцеловать. Когда мальчик проснется, то все вспомнит, но подумает, что это ему приснилось.

Потом она спустилась бы к домику сестры Мадлен и поблагодарила ее за многолетнюю помощь. Сказала бы старой монахине, что нашла свое счастье. Встретила бы Кит и немного погуляла с ней у озера. Это позволило бы ей избавиться от тяжести на душе. Мысль была бредовая и опасная. Поступив так, она предала бы еще больше людей, чем в прошлый раз.

— Знаешь, куда бы я с удовольствием съездила? В Оксфорд или Кембридж С ночевкой. — Она говорила как ребенок, мечтающий об игрушке.

Льюис задумался:

— Это не так уж далеко. Можно поехать на поезде.

— Мы могли бы совершить экскурсию и посмотреть, как там живут…

— А потом болеть за команду этого города на ежегодной регате, — подхватил Льюис.

Они выбрали Оксфорд. Льюис нашел по своим каналам приличную гостиницу. Быть единственной женщиной на свете, способной удержать Льюиса Грея, оказалось удивительно легко. Все, что от тебя требовалось, это закрыть глаза и дать волю воображению. Оксфорд и Кембридж — единственные места, куда он не ездил по делам. Следовательно, там было безопасно.

* * *

— Как себя чувствует парнишка? — спросил Стиви.

— Худшее позади. Желтый, как утиная лапа, но пошел на поправку, — сказала обеспокоенная болезнью Эммета Мора.

— Вот и отлично… Мора, мне сейчас придется отлучиться на несколько часов. Могу и не вернуться. У нас все в порядке?

— Если говорить о гараже, то да.

— Ради бога, что вы хотите этим сказать?

Она хотела сказать, что личная жизнь Стиви Салливана далеко не в порядке. Мора Макмагон не была слепой и прекрасно знала о его шашнях с хорошенькой Орлой из бакалеи. С Орлой, которая спешно вышла замуж пару лет назад и жила у мужа в отдаленном приходе.

Пару раз Орлу заметили со Стиви в местах, мягко говоря, не слишком презентабельных. Сегодня утром она звонила по телефону, назвалась другим именем, но Мора узнала ее голос. Было ясно, что во второй половине дня состоится свидание.

— Ничего, Стиви. — Мора опустила глаза.

— Вот и ладно. Тогда я пошел. Если вы захотите навестить Эммета, то трубку снимет кто-нибудь из парней, работающих во дворе…

Красивый молодой человек стоял у дверей, поигрывая ключами. Слишком умный и многообещающий, чтобы влипнуть в историю из-за какой-то малышки Орли и ее родственников-горцев.

— Конечно, я вам не мать… — начала она.

— И слава богу, Мора. Вы моложе, умнее и рассудительнее…

Она посмотрела на Стиви с отчаянием.

Вряд ли его мать могла бы дать сыну толковый совет. Кэтлин была хмурой женщиной, прожившей нелегкую жизнь и неспособной понять, что мир изменился. Она постоянно старалась уколоть Мору. Наверное, считала, что аптекарь способен сам содержать жену. И много раз намекала, что первая миссис Макмагон не обременяла себя работой, если не считать домашней. Мора не обращала на это внимания. Миссис Салливан можно было только пожалеть. Кэтлин была несчастной женщиной, что бы о ней ни говорили.

Дом был совсем рядом, так что пятнадцати минут Море хватило. За это время она успела сменить пасынку пижаму, дать ему влажную салфетку протереть лоб, шею и руки и плитку «Кит-Кэт» для утешения. Мальчик быстро поправлялся. Мора тихо вышла и даже не забежала к Мартину в аптеку.

Войдя в контору, она тут же заметила, что дверца сейфа открыта, а содержимое полок и ящиков письменного стола валяется на полу. Мора часто слышала, что шок пригвождает людей к месту. Теперь она поняла, что это очень точное описание. Но когда из-за двери в дом Салливанов донесся слабый стон, силы вернулись к ней. Вбежав в комнату, Мора увидела, что Кэтлин лежит на полу и протягивает к ней руки. Женщину зверски избили: ее лицо и волосы были в крови. Кто-то набросился на нее и чуть не убил.