Трибуле - Мишель Зевако

Франциск I заметил, что она одевается в костюм для верховой езды. Он с интересом следил за деталями этой операции, не проявляя признаков удивления. Между тем женщина продолжала:

– Я нарушила клятву, данную несчастному, вручившему мне свою жизнь, сведавшему мое существование комфортным и элегантным, когда все мои прихоти удовлетворялись даже прежде, чем я успевала сказать о них… Угрызений совести у меня не было, а если они и зарождались, их быстро убивала любовь.

– И он тебя оставил, не так ли?

– Да… Вам смешно?

– Признаюсь, плакать ему было не о чем…

– Просто удивительно! Вы говорите точно, как он.

На этот раз голос распутницы звучал так странно, что Франциск вздрогнул; беспокойство постепенно просачивалось в его мысли.

А женщина продолжала:

– Да если бы он и не покинул меня, это ничего не меняло бы… Я умерла бы от тоски… Вот и всё.

– Ну и что же ты тогда сделала: спросил посерьезневший и ставший внимательным король.

– В один далеко не прекрасный день я надоела своему любовнику… Наши встречи проходили в маленьком уединенном доме… Вместо того чтобы покинуть меня, как вы выразились, вместо того чтобы достойно расстаться со мной или хотя бы поступить просто как насытившийся самец…

– Ну, ладно!.. Заканчивай!

– Ладно!.. Он нашел моего мужа…

Сидевший на краешке кровати Франциск I вскочил и двинулся к женщине, прилаживавшей черную бархатную шапочку.

– Что ты сказала? – закричал он.

– Ах-ах-ах! Теперь мой рассказ стал интересовать вас, не так ли? Но это еще не всё. Подождите… Принц с лакейской душонкой, знаете ли вы, что он сделал? Он вручил моему мужу ключ от маленького домика для свиданий! Он сообщил ему час нашей встречи!

Мертвенно-бледный, словно прикованный к полу, Франциск I был не в силах сдвинуться с места. Он только тихо проговорил:

– Мадлен Феррон…

Женщина словно и не услышала его.

– Этот подлец пришел на свидание, потом, насытившись моими ласками, удалился, но перед тем как окончательно уйти, убедился, что мой муж зашел в дом… Да, этот несчастный был здесь, он хотел наброситься на меня… Я звала своего любовника на помощь… но слышала, как он хохочет в ответ на мои крики… Подождите! Подождите! Это еще не всё… Мой муж привел с собой еще одного мужчину. И этот незнакомец оказался палачом! Слышите вы? Палачом! Меня увезли в Монфокон… И повесили!

– Повесили? – растерянно пробормотал король.

– Да, повесили! Подождите, и это еще е всё. Я вернулась в маленький домик для свиданий…

– Вернулась! – король похолодел от ужаса.

Распутница провидчески умолчала об эпизоде с вмешательством Манфреда и не объяснила, каким образом повешенная смогла вернуться в усадьбу Тюильри.

– Я вернулась в домик любви, – продолжала женщина, стараясь изменить голос. – Там я нашла мужа и вынуждена была убить его… И тогда я, лишенная всяких надежд, униженная, поклялась отомстить подлецу… И месть моя будет ужасной… Я вызову его на свидание, разбужу его чувства… Он поцелует меня в губы… Да, а знаете ли вы, что я сделала?… Я отравила себя! Мои губы источают яд, который никого не прощает. Каждый, кто коснется моих губ, осуждает себя на смерть!

Распаленная, страшная, она приблизилась к оцепеневшему королю, которому казалось, что он видит какой-то кошмарный сон. Сладчайшим голосом женщина спросила:

– Ну, теперь, мой нежный любовник, теперь, Франсуа, король Франции, ты все ещё хочешь снять мою маску? Давай… снимай ее!

Она наклонила голову. Король отскочил и громко закричал. Он закрыл ладонями лицо. Он услышал адский хохот, потом шорох шагов… Он отдернул руки от лица и огляделся. Мадлен Феррон исчезла.

Содрогаясь от ужаса, покачиваясь, словно пьяный, Франциск I бросился к двери, распахнул ее и увидел Ла Шатеньере и д’Эссе, поспешивших к своему сюзерену.

Мы присутствовали при разговоре, состоявшемся между Кокардэром, Фанфаром и Трико. Читатель вспоминает, как Кокардэр просил совета у аргосского короля, а тот, не дав точного ответа, вышел из кабачка.

Продвигаясь в направлении Зловонной Норы, Трико размышлял: «Если бы господин Лойола только знал, что выведали эти два болвана, он бы принял меры. Кроме того, надо сообщить ему о том, что Кокардэр предупредил Лантене. Но где сейчас находится досточтимый отец?»

Трико знал, что в том месте, где тупик отделялся от улицы Юшет, два негодяя подслушивали монахов. Но это было всё, что он знал.

Лойола использовал Трико при аресте Доле.

Трико, ненавидевший Лантене, не мог терпеть равным образом всех, кто любил молодого человека.

Итак, он служил Лойоле с рвением, за которое месье де Монклар очень хвалил его. Но монах не доверил аргосскому королю тайну своего уединения.

Дойдя до Зловонной Норы, Трико растерялся.

В какой из этих домов надо войти? А если уж войти, то в какую дверь стучаться?

Внезапно он повернулся и быстро пошел в направлении Бастилии.

Не находя подходящего выхода, Трико решился пойти и рассказать всё главному прево. Он подошел к особняку месье де Монклара в половине одиннадцатого вечера. В особняке в это время все уже спали, все окна были темными.

Но Трико знал тайные проходы в дом главы королевской полиции. Возведенный в ранг почетного секретного агента и шпиона, он имел влияние на всех слуг и лакеев, которые его очень боялись.

Трико особым образом ударил молоточком по маленькой дверце, находившейся левее кучерской двери.

Через несколько минут тихо скользнул дверной глазок и грубый голос спросил:

– Кто вы? Что вам надо в подобный час?

– Я Трико, с вашего позволения, достойный привратник, – ответил аргосский король с усмешкой в голосе, – я желаю говорить с монсеньером главным прево по неотложному делу.

Дверь незамедлительно открылась. Трико подождал минут десять, после чего за ним пришел слуга.

Еще через несколько мгновений бандита ввели в кабинет главного прево. Месье де Монклар сидел у огня и, видимо, размышлял. Когда вошел Трико, Монклар поднял голову и сделал бандиту знак приблизиться.

– Говорите, Трико. В чем дело?

– Монсеньер, два негодяя со Двора чудес наткнулись на скрещении тупика Зловонной Норы и улицы Юшет на господина Лойолу и братьев Тибо и Любена. Они подслушали часть их беседы. Монахи сказали, что книги, найденные у Этьена Доле, они подложили по приказанию месье Лойолы. Кроме того, монсеньор, эти негодяи спрашивали у меня, не надо ли сообщить об этом Лантене.

Было заметно, что в разговоре с главным прево Трико использовал немногословный стиль официальных рапортов.