Город в конце времен - Грег Бир

Чумазое бледное лицо — мужчина, постарше Джека лет на десять, — медленно вынырнуло из мглы: сначала глаза, затем нос, скулы, губы — непримечательные, правильные черты, обострившиеся из-за страха и усталости. Глаза юркие и настороженные.

— Одного я вижу, — сказал Бидвелл. — А кто второй? Давайте-ка, встаньте оба поближе.

Появился широкоплечий, коренастый силуэт и встал бок о бок с первым. Этот был гораздо старше, тяжелее и явно сильнее. Серый твидовый костюм выпачкан грязью. Джек зарычал и отпрянул назад: он практически чувствовал запах перепуганных птиц и детей.

Бидвелл прищурился и процедил:

— Мистер Главк? Это вы?

— Впустите нас, — прохрипел коротышка. — Во имя всего святого, мы нуждаемся в тепле и отдыхе. Мистер Бидвелл, сэр? Вы Конан Артур Бидвелл, бывший региональный представитель по Манчестеру, Лидсу, Парижу и Триесту? Прошу, именем тех невзгод, что мы оба пережили — впустите нас. Мы только что пересекли ад, и я привел с собой ценного человека… А еще у меня есть новости — может быть, невеселые, но все же новости!

У его более молодого спутника дрогнули губы. Он огляделся по сторонам, как бы оценивая Проволочную ограду, стену, собственно склад. Затем его взгляд нашел глаза Джека.

— Я Даниэль, — сказал он. — У вас здесь осталось время, настоящее время, как внутри пузыря… его видно за мили отсюда. Излучение Черепкова-Вавилова, я полагаю.

— Вы с ним друзья или партнеры? — спросил Бидвелл, не выказывая никаких намерений отпирать ворота.

— Скорее, ни то и ни другое. Игра обстоятельств, — ответил Главк. — Бидвелл, прошу вас. Здесь даже дышать больно. Мы видели фатумы и места, перемолотые как фарш для начинки пирожков — с каждым поворотом улицы все хуже и хуже. Это уже не ваш город. Боюсь даже, это уже не наша Земля.

Даниэль достал из кармана куртки серый ящичек. Он открыл крышку и показал Джеку с Бидвеллом тускло-красный «волчий глаз» камня. У Бидвелла дернулся кадык.

— Джек, поднимитесь ко входу, там за дверью — справа — есть кнопка, которой открывают ворота. — Голос его звучал звонко и сухо, как у цикады. — Похоже, до нас добрался третий камень.

— А мне можно войти? — спросил Главк, с видимым усилием цепляя на себя умильную гримаску уличного мальчишки-попрошайки. — Я еще пригожусь. Вот, доставил вам то, что требуется.

— Пожалуй, — подумав, ответил Бидвелл. — Но как долго продлится наше гостеприимство… м-м… знать не дано.

— Вы все тот же старый добрый Бидвелл! — с энтузиазмом воскликнул Главк и захлопал в ладоши. — Премного благодарны, сэр. Ах, воспоминания о былых проказах и шалостях, о печальных, забытых веках! Какие были времена!

— Вы что, знакомы? — сердито и подозрительно спросил Джек у Бидвелла.

— Да, — кратко ответил тот, пожевал ртом и плюнул под ноги Главку.

Глазки Макса словно втянулись в орбиты и стали походить на акульи. Он сжал губы в тонкую полоску, щеки побагровели так, что было видно даже под слоем грязи.

— Сэр… — прошипел он.

— Джек, открывайте ворота, — распорядился Бидвелл. — У нас нет выбора. Камни собираются вместе и приводят с собой тех, кого считают нужным.

РАЗБИТАЯ БАШНЯ

Теплая темнота вокруг Джебрасси расчистилась в одном направлении, открыв взгляду яркую дорожку, окаймленную зеленым светом. По ней приближалась белая фигурка: один из многочисленных эпитомов Библиотекаря — безликий, но уже не пугающий. Терпеливо дождавшись, пока Джебрасси оденется, эпитом заговорил неуловимо знакомым голосом — из тех, что знаешь целую вечность, но вспомнить никак не можешь.

— Нам предстоит подняться, — сказал эпитом. — Ты выздоровел и почти готов.

— Она уже ушла? — спросил Джебрасси, торопливо натягивая одежду. — Поход уже Начался?

Эпитом поманил юношу за собой и повел сквозь различные помещения — темные и светлые, пустые и загроможденные — в каждом находились множество белых фигурок.

Джебрасси никак не мог понять архитектурное устройство башни. Наверху виднелось нечто вроде крыши, хотя она становилась то выше, то ниже в зависимости от того, идти по краю или по середине дорожки, и в какую именно сторону смотреть. Это настоящие арки или свободно плавающие формы без очевидной функции — нечто вроде декораций?

А может, ему все это грезится?

Вслед за эпитомом Джебрасси прошел несколько тысяч ярдов — долгожданная физическая разрядка после беспокойных, фактами заполненных снов.

Они приблизились к высокой вогнутой стене с узкими окнами — во многом напоминающую ту стену, возле которой он впервые встретил ангелина. Сейчас у эпитома появились черты лица, — с этого момента Джебрасси будет считать его лицом Библиотекаря, сколь бы незаконченным ни было такое уравнение. Библиотекарь, казалось, присутствовал повсюду — был размыт по всей башне, распределен по всем белым фигуркам, руководя ангелинами и, вероятно, кем-то еще, кого Джебрасси пока не встречал. Можно ли считать белые фигурки руками и ногами Библиотекаря — или они, скорее, играют роль его слуг? Как много вопросов — и еще больше раздражения оттого, что он до сих пор не знает, как их правильно сформулировать…

Библиотекарь заговорил прежним голосом, хотя на сей раз он звучал глубже — из непосредственной близости:

— Ты терпелив — качество, которое я одобряю.

— Ничего особенного. Я по большей части спал.

— Твое выздоровление прошло успешно, — продолжал Библиотекарь, — хотя повреждения были обширны. Однажды я получил очень серьезную рану, затем заснул, чтобы дать себе время обдумать проблему, которую никто не мог решить.

— Какую проблему? — спросил Джебрасси, уверенный, что ответ не будет нести никакого смысла.

— О том, как умрет мироздание и какие возможности откроет эта смерть. В ту пору я жил не в Кальпе, а на другом конце Вселенной, где учился у иных мастеров… их, пожалуй, нельзя назвать людьми в обычном смысле, но они были вполне естественными, хотя и стояли на краю гибели… Впрочем, они отказались переехать на Землю. Их поглотил Хаос. И вот почему, юноша, мы очутились здесь. Подойди ближе. Взгляни, что лежит вне нашего злосчастного города.

Джебрасси приблизился к стене. Если вести речь про Хаос, то до сих пор он видел лишь странный серый луч, который временами проникал сквозь окна.

А ведь она уже может быть там…

Рост Джебрасси едва позволял ему выглянуть поверх нижней кромки окна.

— Зрелище страшное, но бояться нечего — во всяком случае, не здесь, — сказал Библиотекарь. — За последние несколько пробуждений оно изменилось — на более фундаментальном уровне, нежели раньше, со времен осады Кальпы.

Взору был доступен своего рода горизонт — нечто вроде далекой линии канала за Ярусами. Однако там, где неботолку полагалось раствориться в тени, виднелось что-то новое: просторное и уродливое — морщинистое, как мятая материя, складки которой горели тусклым, пурпурным огнем, что потухал то здесь, то там, но вспыхивал вновь в других местах — как угольки в умирающем костре.