День револьвера - Андрей Уланов

Фальшивые доллары, вспомнил я, фальшивые калифорнийские доллары охотника на бизонов. Нарви был верен себе и в мелочах.

— У меня даже был наготове Повелитель, не из местных, разумеется — пришлось изрядно потрудиться, чтобы заманить сюда Семью из-за океана. К сожалению, — Нарви картинно вздохнул, — её глава совершенно не оценил моей доброты.

— Вот неблагодарный, — усмехнулась дарко. — Как же он мог…

— Таков наш мир, мисс Сальватано, увы-увы-увы. Только представьте себе: я укрыл его недобитков от погони Ватикана, обеспечил переезд через Атлантику, дорогу до Пограничья… даже сумел договориться с зеленошкурыми о свободном проходе каравана к горам. А он, это ничтожество, самозваный барончик, приготовил мне подарок, шкатулку с сюрпризом — своего ручного дампира. Столько трудов, столько сил и нервов — а в итоге пришлось шепнуть моим знакомым оркам пару слов и браться за розыски следующего кандидата в козлы отпущения.

На какой-то миг я почти испугался, что Нарви расслышит щелканье — звонкие щелчки, с которыми у меня в голове вставали на свои места фрагменты мозаики. Конечно, это была еще не вся картина…

— Итак, мистер Ханко, — требовательно произнес Нарви, — мои карты раскрыты. За рамой картины остались, конечно, маловажные подробности: как я попал сюда, в каком порядке Шарго и его подручные резали глотки, что мы сделали с охранниками-людьми… но в целом, я полагаю, ваше любопытство должно быть удовлетворено. Теперь же ваша очередь.

— Моя история намного короче вашей, мистер Эйхайм. — тихо произнес я. — Ваш кузен Бернс из компании «Камни и Камни» нанял меня и мисс Вей для сбора информации о пропавших гномах. Это случилось уже в Погребальнце, а до того я никогда не слышал ни о вас, ни о вашем брате… вообще ничего про всю эту чертовски поганую историю.

Нарви медленно хлопнул в ладони. Раз, второй, третий.

— Браво. Так играть перед лицом смерти, причем не что-нибудь — искренность… право же, мистер Ханко, вы совершенно напрасно выбрали карьеру шпика. С вашим талантом на сцене вы бы собирали полные залы в любой из мировых театральных столиц. Зря смеетесь, между прочим, — резко добавил он. — Я говорю серьезно.

— А я смеюсь не над вашими словами, мистер Эйхайм. То есть, — поправился я, — над ними, но… не в том смысле. Просто когда вы упомянули лицо смерти… я и в самом деле вижу лицо смерти, мистер Эйхайм. Только не своей. Вашей. Прямо над вашим левым плечом.

— Неужели вы хоть на миг решили, что я попадусь на этот древний, как дерьмо первого дракона, трюк?

— А чем ты рискуешь, Нарви? — подала голос дарко. — Твой Камень держит нас всех мертвой хваткой. Обернись, тебе же хочется — я отсюда вижу, как дергается твой подбородок.

— Глупость, — пробормотал гном. — Не понимаю. С чего я должен…

И тут он, не выдержав, обернулся. Увидел «звездочки». Завизжал. В этом визге уже не было ничего человеческого… гномского и эльфийского тоже — Нарви просто выплескивал наружу свой ужас, слишком большой для его тщедушного тельца. Камень на его груди вспыхнул так ярко, что не будь он заслонен телом — я бы наверняка лишился зрения, потому что не мог закрыть глаз, не мог отвернуться в сторону. Я должен был видеть — и я не отрывал взгляд от двух белых клыков…

…пока вопль не оборвался коротким хрустящим звуком.

Венга не стала кусать гнома. Она просто свернула ему шею — и в тот же миг сияние Камня поблекло, начало гаснуть…

Упали мы с Нарви одновременно.

Впрочем, судя по раздавшемуся в темноте вокруг шуму и оханью, остальные «раскованные» тоже почувствовали себя не в лучшей форме. Сковывающее заклятье Нарви то ли заодно вытягивало из жертвы силы, то ли попросту сжимало слишком туго, прекращая кровоток. Ног ниже колен я почти не чувствовал, а когда, наконец, ощутил — едва не заорал от боли.

Затем Камень вновь начал разгораться, уже на шее новой хозяйки — только на этот раз более ровным и спокойным светом, даже не красным, а скорее пастельно-розовым.

— Дампир, вот как. — Сальватано, присев на ящик, растирала кисти рук. — Ловко. И, не могу не признать, чертовски своевременно.

— Точняк. Не окажись тута белогривки, этот сукин сын, — подхромав к телу Нарви, гобл смачно плюнул на рубашку покойника, — схарчил бы нас всех без соли.

— Он — мертв! — сказала Венга.

— Надеюсь, — проворчал гоблин. — Хотя он и до этого был не сильно-то и жив. Мож, проткнуть его дюжиной кольев для верности да запалить? Спорю, у гномов имелся в запасах бочонок-другой отборной спотыкаловки, хватит и нам хлебнуть и этому ыгыру на костер.

— Он — мертв.

— Ы-ы, ты уверена?

— Зеленый, утихни, — поморщилась Францеска. — Если лучший на пятьсот миль вокруг специалист по дохлым вампирам говорит, что кровосос мертв, значит, оно так и есть. Или ты не знаешь, кто такие дампиры?

— Я не знаю, — сообщил я, по-прежнему с пола. — И буду благодарен за разъяснение… и за руку помощи.

Подняться мне помогла китаянка, разъяснение же дала Линда.

— Вампирские ублюдки. Они получают большую часть способностей кровососов, но не испытывают Жажду, а главное — на них не действует почти ничего из арсенала магии крови. Поэтому, как несложно догадаться, из них получаются самые лучшие охотники на вампиров… тем более что у большинства имеются личные счеты с тварями.

— Но… — я повернулся к Венге, — это значит… что твой отец…

— Был вампиром, — ответила вместо неё Лисса. — И по всей видимости, люто ненавидел тех, кто сделал его чудовищем. Настолько, что превратил собственное дитя в оружие для мести… великолепное оружие.

— Полукровкам вообще редко везет с родителями, — мрачно сказала дарко. — Если кто не заметил…

— И тем не менее, — возразила китаянка, — каждый в итоге сам выбирает сторону, на которой сражается. Если кто не заметил.

Наверное, я тоже должен был что-то сказать, но в голове было пусто, а на душе — тоскливо. Поэтому я просто сел на ящик рядом с Венгой, обнял её за плечо и прижал к себе.

— И-и-эх, — сокрушенно вздохнул гоблин, — мы, канешна, все везунчики, что не попали на вертел… но с драконом обидно вышло. Я уж размечтался, как нырну в груду золота и всяких там бриллиантов… а его, выходит, и нету.

— Есть.

Китаянка произнесла это без всякого нажима, спокойно-ровным тоном — но в оружейной моментально стало тихо.

— Но гномы…

— Просто тупицы, — поморщилась Лисса. — Они даже не знают, что в прошлую Эпоху в некоторых диалектах Старой речи не имелось отдельного слова для понятия «вверх». Его записывали с помощью руны «вниз», добавляя символ отрицания. «Чудовище дремлет высоко», следует читать, «там, где вода превращается…»

— …в лед! — прошептал я. — Все сходится.

* * *

Один поворот и сто шагов. Гномы — народец обстоятельный, дотошный, и хотя подчиненных Борина всерьез интересовали только нижние уровни, они не пожалели сил и времени, чтобы составить план всего древнего города. Но самый верхний тоннель на этой схеме обрывался пунктиром — исследовавший его гном не стал идти до конца. Пройди он еще сотню шагов — и за углом его бы встретила дверь из моего сна.