Спасительница волшебных книг - Варвара Корсарова

– Ты представлял, как обнимаешь меня? – вырвалось у меня.

– Много раз. И не только обнимаю.

– Матеус, мы не должны этого делать. У тебя есть невеста.

– Есть, – подтвердил он пустым голосом, не отпуская меня.

Я все же вывернулась, чтобы видеть его глаза. Они оказались мрачными и решительными.

– Матеус, ты любишь другую.

– Разве я это говорил?

Он опустил руки и досадливо выдохнул сквозь зубы.

– Да. У меня есть невеста. Помнится, я сказал тебе, что брак у вирилов – сделка между семьями. Мы никогда не говорили с Катриной о любви. Я обещал, что буду беречь ее и заботится о ней. Я не обещал ей любви. И она мне тоже не обещала. Катрина дорога мне как друг детства. Я связан с ней брачным договором. Который я не спешил исполнять. Он был одной из причин, по которой я сбежал, и отправился путешествовать по свету и по мирам.

Он мрачнел с каждым словом.

– И что это значит? – спросила я растерянно.

– То, что я полюбил другую.

Он смотрел мне в глаза прямо и тяжело, а я оцепенела, как синица под взглядом ястреба.

– Тебя, Зоя.

Я ахнула. Как просто он произнес эти слова, которых ждет каждая женщина, да не каждая дожидается! Он вымолвил их без смущения, но серьезно. Они не были пустыми.

Еще одно различие между мужчинами нашего и этого мира.

– Этого не может быть, – заговорила я, чувствуя себя растерянной и глупой.

– Почему?

– В меня никто и никогда не влюблялся.

– Я всегда считал земных мужчин идиотами. Теперь я в этом уверен.

– Мы знакомы лишь пару недель.

– Я хорошо знаю себя, Зоя. И знаю тебя достаточно, чтобы быть уверенным в своих чувствах.

– Но ты аристократ, а я невоспитанная нахалка! Ты сам сказал.

Он невесело усмехнулся.

– Да, помню. И помню, что когда я это говорил, не знал, чего мне хочется больше – хорошенько встряхнуть тебя или поцеловать. Когда ты обзывала меня на своем языке и думала, что я не понимаю.

– Что ты хочешь от меня, Матеус?

– Все на свете. Но понимаю, что сейчас не время и не место требовать от тебя что-то. И прав у меня на это никаких нет, но есть невеста, которую я должен выручить из беды и доставить домой.

Он тяжело вздохнул, поднял литеры и шило, аккуратно положил на место.

– Мы спасем Катрину. Ты увезешь ее к родителям. И что потом? Ты... хочешь расторгнуть помолвку?

– Я связан обещанием, которое не могу нарушить. Но я собираюсь поговорить с Катриной. И если она вернет мне свое слово.

– Что если она любит тебя?

Он упрямо склонил голову.

– Не думаю, что Катрина так уж жаждет стать моей женой.

– И все-таки, что будет, если она не вернет тебе твое слово?

– Зоя, все непросто. Но постараюсь найти способ быть с тобой. Если ты захочешь.

– Вижу, ты уже все решил.

Меня пронзила острая обида. И без слов понятно – если Катрина откажется расторгать помолвку, он женится на ней, как и было договорено. Он не может нарушить слово вирила. А я? Какое место тогда будет отведено мне?

– Матеус, это ужасная ошибка. Ты... ты мне нравишься... Очень. Но у нас ничего не выйдет. Никогда. Мы из разных миров. И... это все.

Не выдержав, я отвернулась и пулей помчалась наверх. Так плохо мне не было даже в тот день, когда меня посадили в тюрьму и приговорили к наказанию.

Потому что я опять столкнулась с тюремными стенами, и они оказались крепче кирпичных.

Стены правил, стены принципов, стены культурных различий. Стены между нашими мирами.

Я заперлась в своей комнате, но слышала, как Матеус ходит внизу.

Его внезапное признание устроило бурю в моей душе. Слишком неожиданно все случилось, и я вовсе не подозревала, что оставила такой отпечаток в его сердце.

Вот беда – мои чувства к нему были тоже куда сильнее простой влюбленности. В прошлой жизни я влюблялась раза три – в друга моей подруги, в однокурсников. С одним даже встречалась месяца три, но скоро горько разочаровалась, потому что не чувствовала себя ответно любимой и никак не могла это исправить.

Переживала, конечно, но не так, как сейчас. За эти дни Матеус умудрился стать важной частью моей жизни. Страшно представить, что наступит день, когда мы расстанемся навсегда. Я не услышу больше его звучного голоса, он не посмотрит на меня своими яркими глазами, которые видят меня иначе. Не так, как все остальные, а такой, какой я хочу видеть себя.

Я думала горькую думу и вертела в руках волшебный фонарь Таффиты. Зажгла свечу, вставила внутрь и погрузилась в обрывки собственных воспоминаний и фантазий.

И скоро обнаружила еще одно свойство волшебного фонаря: вместе с образами он возвращал и давно забытые эмоции, какие испытываешь, когда первый раз открываешь для себя что-то прекрасное.

Зачарованно погружаясь в сотканные светом и тенями картины, я испытывала те же чувства, когда читала подростком первый поразивший меня любовно-приключенческий роман. Когда впервые играла в любимую компьютерную игру. Когда первый раз смотрела «Властелина колец».

Они все вставали перед моими глазами – мои дорогие, но воображаемые герои, волшебные города и прекрасные страны. Но все связанные с ними эмоции были подлинными и яркими.

И все было мое, не чужое, не отобранное у других людей с помощью черной магии. А когда я погасила фонарь, то поняла, что чувства-то не погасли – фонарь каким-то магическим способом заново поселил их в моем сердце.

Все стало ярче: и любопытство, и жажда открытий... и грусть. Потому что среди показанных фонарем образов нет-нет да мелькал силуэт статного мужчины со смелыми, но сдержанными движениями и яркими глазами.

Я восхищенно погладила витражное стекло фонаря. Удивительная магическая штука! Она не затягивает в придуманный мир, но дает человеку вдохновение и напоминает ему о том, что все прекрасное живет в нем самом.

В дверь поскреблись: Бублик нашел дорогу наверх и требовал, чтобы я его впустила.

Обняв пса, я забылась сном.

Ох как мне было страшно и неловко вставать утром и встречаться с Матеусом лицом к лицу!

– Доброе утро, – приветствовала я его деревянным голосом, заходя в кухню.

– Доброе утро, Зоя, – улыбнулся он, и я немного расслабилась.

Матеус умел создать непринужденную обстановку. Он держался вежливо, но не отчужденно. Но все же когда он задержал взгляд на моем лице, мое сердце заколотилось, потому что он смотрел на меня так, как будто ничего прекраснее на свете не видел. И в это легко было поверить, хотя на мне была простая футболка с пятнами краски и джинсы. Рядом с Матеусом я чувствовала себя изысканной леди.