Великие тайны золота, денег и драгоценностей. 100 историй о секретах мира богатства - Елена Коровина

Мей Стентон стояла в огромной спальне своего роскошного дворца в поместье Белмор близ Лейквуда. Наконец-то она вернулась домой! Мей всегда с ужасной неохотой покидала поместье, хотя обширная благотворительная деятельность частенько требовала разъездов по всей стране. Мей патронировала бесплатные больницы, институты, школы, занималась охраной природы и борьбой с бедностью. Мей могла себе позволить любую благотворительность — ее отец, Фредерик Бонфилс, основатель известной газеты «Денвер пост», оставил красавице-дочери не один миллион. С детства она не знала отказа ни в чем. Наряды, моднейшие авто и, конечно, драгоценности. Еще в двенадцать лет Мей решила, что вместо марок или фантиков, которые собирают примерные девочки, она соберет коллекцию драгоценностей. У нее уже почти сотня бриллиантов, рубинов, сапфиров, изумрудов. Есть даже старинное алмазное ожерелье, принадлежавшее индийскому магарадже, и красивейший «Бриллиант Свободы».

Мей стиснула кулачки. Чего-чего, а свободы у нее вообще навалом! С мужем, Чарльзом Эдвином Стентоном, она хоть и не развелась, но разошлась давным-давно. Ни друзей, ни подруг у нее нет. Впрочем, какие друзья среди американской золотой молодежи? Хотя и молодежью Мей уже не является — ей ведь за сорок. Сколько ни накладывай дорогой косметики, возраст не скроешь!

Чуть слышно приоткрылась дверь. Мей резко обернулась. Вечно за ней шпионят! Репортеры лезут во все щели, даже слуги подглядывают и подслушивают.

«Пошла вон!» — Мей швырнула прямо в дверь вазу с тумбочки. За дверью раздался визг. Ясно, новая горничная подглядывает. Надо бы уволить мерзавку, но где взять замену?! Люди обходят стороной поместье Белмор. Говорят, в прошлом веке на этом месте стоял дом какого-то чародея-алхимика. Он то ли элексир бессмертия искал, то ли яды варил. Словом, перепуганные насмерть соседи подпустили ему красного петуха, и незадачливый чародей сгорел заживо. С тех пор люди шепчутся, что душа его неприкаянно бродит по окрестностям. Чушь, конечно, но с прислугой в поместье проблема.

А ведь Белмор огромен — 750 акров! Мей приказала снести все предыдущие постройки и скопировать Новый Трианон, любимый дворец королевы Марии-Антуанетты в Версале. Дворец отделали каррарским мрамором, который вместе с антикварной мебелью прибыл из Италии на тридцати специальных судах. Теперь красавица Мей спит на подлинной огромной вызолоченной Кровати Марии-Антуанетты, сидит на стульях английской королевы Виктории и музицирует на рояле самого Шопена. И что толку?!

Одна. Всегда одна. Можно хоть сто раз повторять: «Двадцатый век не существует! Я живу не в свое время! Мой мужчина жил в прошлом!» Но все равно любви-то хочется в настоящем…

Мей вздохнула. Неужели ей нечем развеяться? Она ведь купила новую игрушку. Мей вынула бархатный футляр. Со свойственной ей любвью к переделкам красавица по-новому украсила и «Глаз идола». Теперь он — в центре золотого ожерелья в обрамлении одиннадцати круглых и сорока пяти вытянутых бриллиантов. Все это обрамление тянет почти на 35 каратов. Но сам алмаз Мей переогранить не посмела. Да и ювелиры, к которым обратилась миллионерша, в один голос отказались даже притрагиваться к камню. И наверно, они были правы — волшебный камень блистал каким-то завораживающим светом.

Мей подошла к старинному венецианскому зеркалу и защелкнула застежку ожерелья. «Глаз идола» сверкнул, и у красавицы закружилась голова, как в первый раз, когда она увидела этот загадочный камень влюбленных. Впрочем, о каких влюбленных идет речь? Мей одна в спальне. Только она и «Глаз идола» отражаются в старом венецианском стекле. Красавица прищурилась и вдруг боковым зрением увидела за спинной чью-то смутную тень…

С тех пор уклад поместья Белмор кардинально изменился. Хозяйка перестала выходить из своих роскошных апартаментов и принимать каких-либо гостей. Зато каждое утро, выходя к завтраку, надевала «Глаз идола», к обеду облачалась в роскошные туалеты, а по вечерам в бальные платья. И всегда говорила: «мы» — «мы хотели бы получить к обеду коньяк и шартрез», «мы утомлены и посидим в будуаре». Молодые слуги крутили у виска — видно, от одиночества миссис сошла с ума. Но старая прислуга вздыхала и крестилась, перешептываясь между собой о том, что к хозяйке приходит дух того самого чародея, что жил на этой земле еще в прошлом веке. Правда, никто из прислуги таинственного гостя не видел, но все знали, что госпожа постоянно гладит свой ужасный алмаз и глядится в зеркало. Кого-то же она там видит?..

Спустя 15 лет после своего таинственного затворничества Мей Бонфилс Стентон умерла в своем роскошном белморском Трианоне. Как ни странно, в день смерти она не надела обожаемый алмаз, однако дурная слава о нем все равно просочилась в прессу. И когда в 1962 году коллекция Мей пошла с аукциона, «Глаз идола» почти вдвое потерял в цене. «Всего» за 375 тысяч долларов его приобрел известный чикагский ювелир Гарри Левинсон.

В то время Гарри Левинсон как раз искал оригинальный подарок для своей обожаемой женушки Мерилин. Пресса тут же окрестила Левинсона «влюбленным ювелиром», растиражировав супружеские фотографии четы и бриллианта в придачу. Сама Мерилин от столь огромного и к тому же столь романтичного камня пришла в восторг, но вот носить его ежедневно не собиралась. А через пару лет и вовсе начала подбивать мужа продать «этот ужасно претенциозный камень и купить чего-нибудь попроще». И вот в 1967 году мистер Левинсон выставил алмаз в Бриллиантовом павильоне в Йоханнесбурге и попытался продать его через компанию «Де Бирс». Однако ничего не вышло, как и спустя шесть лет на аукционе в Нью-Йорке, — запрашиваемая цена в миллион сто тысяч долларов оказалась слишком велика. Впрочем, и когда ювелир снизил цену до 950 тысяч долларов, покупателя все равно не нашлось. А может, просто сам алмаз не желал уходить из семьи «влюбленного ювелира»? Ведь он был камнем любви и ему там было комфортно.

И только в 1979 году на «Глаз идола» нашелся покупатель. Но какой — самый знаменитый лондонский ювелир и коллекционер драгоценностей Лоуренс Графф, создатель знаменитой компании «Граф Даймонд Лимитед», не менее знаменитой марки часов «Графф». Его фирма с известным офисом на Нью-Бонд-стрит в Лондоне торговала Но всему миру, о его бриллиантовой коллекции ходили легенды. Для ее хранения Графф соорудил на Албемарль-стрит специальное хранилище, оборудованное по последнему слову техники. Знатоки драгоценностей шептались, что даже появление комара вызывает в этом хранилище бурный вой сирены. Никаких комментариев о своих сокровищах Лоуренс никогда не давал. Конечно, иногда он был вынужден отсылать на выставку то один, то другой камень, но не успокаивался, пока странник не возвращался домой. Правда, отслеживая его покупки, коллекционеры узнали, что Графф обладает самым крупным в мире ярко-желтым бриллиантом «Сара» и знаменитым «Императором Максимилианом». А однажды желтая пресса напечатала откровения одного из его слуг. Тот рассказывал, что его странный хозяин любуется своими камнями только в полном одиночестве. Особой любовью пользуется «Глаз идола». Графф садится перед зеркальной витриной, на которой покоится загадочный алмаз, и смотрит, смотрит, смотрит…

Что он видит или кого? Это уж его личная тайна. Однако, наверно, увиденное не слишком нравилось Лоуренсу, потому что в январе 1983 года коллекционер продал «Глаз идола». Впрочем, не его одного. В общий лот продажи вошли еще два камня: знаменитый «Император Максимилиан» и «Султан Абдул-Хамид» (некогда тоже выкупленный из коллекции уже известного нам султана). Сумма сделки не разглашалась. Но известно, что это самая крупная «алмазная сделка», когда-либо проходившая на аукционе.