Все о любви - Стефани Лоуренс

А потом он слился с ней. Филлида прикрыла глаза и отдалась ощущениям.

Они поженились в понедельник, на следующий день после того, как мистер Филинг в третий раз объявил в церкви об их браке. На торжество собрались жители деревни и всей окрути, и, конечно, многочисленные Кинстеры, которые должны были присутствовать во что бы то ни стало.

Габриэль стоял рядом с братом и вручил ему кольца. Флик и Мэри Энн были подружками невесты. Демона сделали вторым шафером.

В самой церкви сидели жена Габриэля Алатея и Селия Кинстер, мать Люцифера, которая расплакалась от счастья во время короткой церемонии. Рядом с ней Мартин, отец Люцифера, выглядел несколько чопорно, протягивая супруге носовой платок. Сестры Люцифера, Хизер, Элиза и Анжелика сияли от радости.

А потом все было кончено. Последний член «коллегии Кинстеров» был женат.

По настоянию жениха и невесты праздничный завтрак был устроен в Мэноре. Гости заполнили дом, лужайку перед ним, некоторые направились в сад. Стоя рядом со своим отцом, Габриэлем и Демоном,

Люцифер наблюдал, как Селия прогуливается с новой невесткой. Филлида все еще беспокоилась, как примет ее новая семья. Селии потребовалось всего три минуты, чтобы рассеять все тревоги девушки. И тем самым она заслужила глубокую благодарность своего сына.

Мартин стоял рядом с сыном, засмеялся, но смех этот прозвучал несколько настороженно. Люцифер, Демон и Габриэль, проследив за взглядом отца, заметили, что Селия и Филлида встретились с Флик и Алатеей. Четыре женские головки склонились друг к другу.

Люцифер расправил плечи. Демон вздохнул. Габриэль покачал головой. И все предоставили Мартину возможность облечь их мысли в слова.

— Зачем мы боремся с этим, одному Господу известно. Неизбежность, имя твое — женщина.

Люцифер поджал губы:

— Для нас это должно звучать так: неизбежность, имя твое — жена.

— Верно, — пробормотал Габриэль.

— Совершенно. — Демон посмотрел, как четыре женщины, завершив беседу, разошлись. — И что теперь?

— Что бы это ни было, мы не можем сбежать, — ответил Мартин. — Примите мой совет — сдавайтесь красиво.

И он направился навстречу Селии.

Габриэль поморщился:

— Хотел бы я не слышать этих слов.

— Сдавайтесь? — переспросил Демон.

— Хм-м. Возможно, это и правда, но я не хочу этого слышать. — Габриэль изящно подхватил под руку подошедшую Алатею и повлек в сторонку к зарослям кустарника.

— Дальше к озеру есть чудесное уединенное местечко, — прошептал Люцифер Демону.

— А ты куда пойдешь? — шепнул тот в ответ.

— Здесь есть дерево в саду, которое я хотел бы связать с приятными воспоминаниями.

— Удачи, — улыбнулся Демон.

Люцифер махнул рукой на прощание:

— Удачи всем нам.

И «коллегия Кинстеров» радостно направилась сдаваться в плен своей — каждый своей — собственной судьбе.

Август 1820 года Сомершем, Кембриджшир

Прошло два года с тех пор, как они впервые увидели этот дом, впервые прошли по широкому газону. Онория, герцогиня Сент-Ивз, стояла у парадного входа в Сомершем-Плейс.

Лужайка перед домом была заполнена родственниками и гостями, летние платья казались пятнышками конфетти на фоне зеленой травы. Многие предпочли укрыться от летнего солнца в тени вековых деревьев; остальные расхаживали туда-сюда, останавливаясь поболтать, узнать последние новости, и, что важнее всего, поприветствовать новых членов семьи.

А таких было много. Этот факт вселял в собравшихся безудержное веселье, давая возможность ощутить всю полноту и прелесть жизни.

Два года назад большинство из ныне присутствующих собрались здесь по случаю траура. Но хотя Толли и даже Чарльз не были забыты, семья, как все большие семьи, продолжала жить.

Онория приподняла юбки и спустилась к гостям. Не успела она сделать и трех шагов, как ее муж отделился от одной из группок и направился к ней.

— Как он? — Девил наклонился и подхватил на руки своего второго сына.

Майкл зевнул и ухватил отца за палец.

— Он сыт, сухой и, следовательно, доволен жизнью. Думаю, теперь твоя очередь быть нянькой.

Онория спрятала улыбку; она знала, что Девил гордится ролью отца. Ее не переставало удивлять, что он — впрочем, как и все мужчины их семьи, — такой сильный, властный, уверенный, привыкший командовать, в то же время мог по мановению крошечной ручонки полностью предоставить себя в распоряжение своего отпрыска.

— Где Себастьян? — Женщина окинула взглядом лужайку в поисках своего первенца.

— Он с близнецами. — Девил поднял руку, показывая, где они. — Рядом с беседкой.

Величественно устроившись в импровизированной беседке по центру лужайки, вдовствующая герцогиня и Горация собрали вокруг себя множество народа, демонстрируя своих очаровательных внуков. Три милых сверточка вызывали всеобщее восхищение.

На кушетке неподалеку расположилась Катриона, леди Вейл, все еще бледная, с копной огненных волос. Выражение ее лица, когда она смотрела, как Хелен возится с ее детьми, нельзя было назвать иначе, как сияющим. Она выглядела мадонной.

Ричард стоял рядом, сплетя свои пальцы с ее. Взгляд мужчины постоянно перемещался с жены на детей и обратно. Выражение его глаз говорило лучше любых слов, что он горд и рад.

Близнецы — мальчик и девочка. Даже если бы Катриона знала, она все равно не сказала бы и слова против, зная, как важна для Ричарда эта летняя встреча семьи. Но близнецы редко подчиняются обычному расписанию; они появились на месяц раньше, маленькие, но горластые и крепенькие. И таким образом следующая леди Вейл, Люсиль, была первой, родившейся не в их загадочной шотландской долине. Она родилась здесь, в Сомершем-Плейс, родовом поместье своих предков. Здесь же был и Маркус — сын, который унаследует все земли Вейла.

В то время как масса внимания была сосредоточена на рыжих головках близнецов, ничуть не меньше доставалось свертку, из которого высовывалась светловолосая головенка; его тетешкала Горация. Кристофер Реджинальд Кинстер, сын Пейшенс и Вейна, родился четыре недели назад, ровно за две недели до того, как Майкл издал свой первый крик. Кристофер зевнул, а затем попытался выкарабкаться из своих пеленок, чтобы ухватить бабушкин локон.

Заметив это, леди Озбалдистон фыркнула:

— Кинстер до кончиков ногтей — уже сейчас! Все знают, что это у них наследственное. Господь, помоги женщинам в 1850-м!

Онория убедилась, что Хелен и Горация не устали, обменялась парой слов и понимающей улыбкой с Катрионой, пожала руку Ричарду, и направилась дальше, проверяя, все ли в порядке.