Шпионаж по-советски. Объекты и агенты советской разведки - Дэвид Даллин

резидентом был Борис Базаров, офицер Красной Армии с опытом работы в Берлине, совсем не выдающийся организатор, но с внешностью не столь отталкивающей по сравнению с Гринке. Базаров прибыл в мае 1935 года и оставался в стране до конца 1937 года, когда вернулся в Москву, как раз в то время, чтобы угодить в великую чистку. Под руководством Гринке и Базарова работали многие курьеры, тайные сотрудники, осведомители и фотографы. Другими агентами в этот период были Антон и Борис Берманы, оба русские. О последнем Геде Мессинг, в то время тоже работавший агентом, писал: «Мне очень хотелось понять, что происходит у него в мозгах, если они вообще были, но я так и не смог».

Другим представителем ГБ, работавшим в Соединенных Штатах с 1932 года, был человек с армянским псевдонимом – Гайк Бадалович Овакимян, который пробыл в этой стране необычно долго, почти десять лет. Под его руководством работало множество агентов и субагентов, среди них был Роберт Хаберман, который действовал в Мексике и Соединенных Штатах, Эда Уолланс и Фред Розе, работавшие в Канаде, Аарон Маркович и Адольф Старк, которые изготавливали паспорта, Симон Розенберг, промышленный шпион с 1932-го по 1938 год, Яков Голос, адвокат в департаменте юстиции, поставлявший информацию о документах ФБР, активно работавший в 1937-1938 годах.

В целом Овакимян добился более заметных успехов, чем его предшественники. Он был арестован весной 1941 года. Однако об этом мы расскажем ниже.

Среди высокопоставленных представителей с секретными функциями в Соединенных Штатах был Василий Зарубин, который работал в этой стране с начала тридцатых до середины сороковых годов и считался мастером своего дела. Его жена Елизавета (Элен) была тоже ветераном ГБ. Ее первым заданием в 1929 году была попытка, используя свои довольно сильные женские чары, войти в доверие к Якову Блюмкину в одном из первых дел троцкистов. В то время как подавляющее большинство советских офицеров разведки в 1936–1938 годах были отозваны из-за границы и никогда больше не возвращались на свои почты, чета Зарубиных избежала этого потопа. Активные работники ГБ, они принимали участие в расследовании «предательства» Игнатия Рейса и раскрыли тех участников советского подполья в Соединенных Штатах, кто симпатизировал ему. В качестве награды в январе 1942 года Василий Зарубин был послан в Вашингтон, где получил свой первый легальный «дипломатический» пост третьего секретаря посольства. Несколько позже он был назначен вторым секретарем. Защищенный дипломатическим иммунитетом, он руководил советскими разведывательными операциями в самом начале эры атомного шпионажа. Он вернулся в Москву в августе 1944 года.

Двое других руководителей ГБ были замаскированы под работников русского Красного Креста в Соединенных Штатах. Красный Крест был последним местом, где власти могли бы подозревать существование шпионажа. К несчастью для ГБ, ее дела, которые шли под прикрытием Красного Креста, были раскрыты во всех деталях.

С 1921 года русский Красный Крест возглавлял врач-эмигрант Давид Дубровский, он же Иванов. В 1933 году Яков Штернгласс, который до этого был шефом ГБ в Афганистане, приехал в Соединенные Штаты в качестве «помощника» Дубровского. Используя Красный Крест как прикрытие, Штернгласс, как резидент ИНО, отдавал все свое время работе, чья специфика состояла в похищении корреспонденции определенных лиц. Для этой цели он создал группу специальных агентов, которые следили за домом, дожидались, когда уйдет почтальон, и тут же доставали письма из ящика. Он наладил контакты с младшими служащими «Вестерн юнион», «Коммершиал кэблс» и американской радиокорпорации, чтобы перехватывать телеграммы и радиограммы, которые его интересовали.

Зная об операциях своего «помощника» и понимая, как это может сказаться на работе Красного Креста, летом 1934 года доктор Дубровский поехал в Москву, чтобы обсудить этот вопрос. Позже он передал работнику советского посольства в Вашингтоне Борису Свирскому ряд документов, посвященных деятельности Штернгласса, предлагал посольству посмотреть банковский счет Штернгласса и проверить его расходы, которые были непропорционально велики по сравнению с месячной заработной платой в 170 долларов. «Не стоит и говорить, – заявил Дубровский перед Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности, – что ни русское посольство, ни генеральный консул ничего не сделали в этом вопросе. Полномочные представители советского правительства были бессильны и не могли вмешиваться в «специальную» деятельность агента ГРУ».

Более важным лицом по сравнению со Штернглассом был доктор Григорий Рабинович (он же Джон Рич), врач, который под видом работника Красного Креста был прислан в Соединенные Штаты в самый разгар чистки с заданием выявить троцкистов и организовать убийство самого Льва Троцкого. В помощь Рабиновичу Коммунистической партией Соединенных Штатов был назначен Луис Буденц. Признания Буденца в его книге «Моя история» и его показания на Комиссии по расследованию антиамериканской деятельности одиннадцатого ноября 1950 года вскрыли одну из самых трагических страниц в истории ГБ. Однако рассказ о Троцком выходит за рамки этой книги.

На более низком уровне по сравнению с официальными советскими лицами на ГБ и ГРУ в 1930 году работало несколько десятков американцев. Подчиняясь строгой дисциплине, они выполняли задания ограниченного характера в отдельных областях. Многие из них даже не знали, на какое агентство они работали, и часто все, что они знали о каком-то деле, ограничивалось только той его частью, которую им поручали.

В предвоенное время три агента из такой подчиненной группы сумели выделиться умом, энергией, преданностью и решительностью: Джордж Минк, Яков Голос и Дж. Петерм.

Джордж Минк (он же Сорменти и Джордж Хирш) был известен высокомерием, жестокостью и хвастливостью. Он родился в России, работал водителем такси в Филадельфии и никогда не имел ничего общего с морским делом, когда по совету Москвы Коммунистическая партия Соединенных Штатов помогла ему стать председателем профсоюза моряков. В середине двадцатых годов морские профсоюзы Европы, Америки и Дальнего Востока были объектом особого внимания Коминтерна.

Минк был рекомендован на этот пост своим близким родственником, Соломоном Лозовским, который в то время был руководителем Профинтерна. Это назначение, пришедшее прямо из России, сделало его независимым от американских коммунистических боссов, а его близкое сотрудничество с ГБ во многих подпольных операциях удовлетворяло его почти патологическую страсть играть важные роли.

С 1928-го по 1932 год Минк сочетал профсоюзную деятельность со службой на ГБ. Среди его подвигов было убийство в Гамбурге Ганса Виссингера, коммуниста, который не подчинился приказу отправиться в Россию. Ян Вальтин рассказывал:

«Позже в тот день я встретил Джорджа Минка – тот приехал на международный съезд моряков. Пьяный Минк сидел в ближайшем ресторане в окружении стайки девушек-стенографисток и пел. Я обратился к Минку с вопросом: «Вы знали Виссингера?» Он резко ответил: «А что?» – «Возможно, он не виноват, – сказал я, – возможно, вы совершили ошибку».