Dragon Age. Маска призрака - Дэвид Гейдер

Красная аудитория, названная так из-за куполообразного потолка, отделанного красным деревом, без труда вмещала две сотни человек – Первые Чародеи, главы братств, старшие чародеи и даже любопытствующие ученики. Они спорили, похвалялись, разбивались на группы и произносили речи. Некоторые приходили просто по-наблюдать за собранием, маги почтенного возраста – поглазеть на восторженных новичков. Рис тогда долго бродил в нестройном шуме множества голосов и безуспешно гадал, какова повестка дня, пока не сообразил, что ее попросту нет. Всякая попытка укрепить порядок на собрании отметалась ради свободного общения.

В итоге собрание почти ничего не успевало решить, и, судя по высказываниям чародеев, такое было в порядке вещей. Впрочем, никого это обстоятельство не огорчало. Участие в конклаве придавало магам ощущение, что они являются частью чего-то большего, нежели их собственный Круг, и могут, если будет на то их воля, выступить как единое целое.

Нынешний конклав, если его вообще можно было так назвать, проходил в совсем иной обстановке.

Громадный зал Белого Шпиля был чересчур велик для собравшихся – пятнадцать Первых Чародеев, не считая тех четверых, которые не успели прибыть вовремя, и Верховная Чародейка. Помимо них в зале находились только сам Рис, Адриан и Винн. Храмовники, выстроившиеся вдоль стен, пожирая недобрыми взглядами магов, превосходили их числом более чем вдвое. Это унижало, и всем участникам конклава явно было не по себе.

Рис держался особняком, чувствуя себя посторонним в тесном кружке Первых Чародеев… в отличие от Адриан, которая с первой минуты ни на шаг не отходила от Верховной Чародейки. Разговоров никто не вел. Все ждали, когда приведут Фарамонда, и одно это было поводом для всеобщего напряжения: Винн уже рассказала о том, какая участь его ожидает, и Первых Чародеев это известие отнюдь не порадовало. Рис не знал, что произойдет, когда в зал войдет эльф, во второй раз ставший Усмиренным. По всей вероятности, ничего хорошего.

Верховная Чародейка Фиона была эльфийкой: черноволосая, с седеющими прядями на висках и почти такая же миниатюрная, как Адриан. Рядом с рослыми магами эти две женщины смотрелись бы даже забавно, если бы не излучали столь мощную энергию, что казались на голову выше всех прочих. Фиона бросала на храмовников уничтожающие взгляды, и остальные маги, судя по всему, разделяли ее чувства.

Стоя поодаль, Рис наблюдал за этой сценой, и тут к нему подошла Евангелина. Ее доспехи были недавно начищены до блеска, но Рис заметил, что она не надела алый плащ. Без него храмовница выглядела не так… внушительно. Рис, впрочем, никогда и не считал ее внушительной, однако привык видеть в ней человека, облеченного властью. Если Евангелина сейчас стремилась преуменьшить это впечатление… что ж, из всех храмовников в зале она была единственной, кому такое пришло в голову.

– Ты держишься особняком, – заметила она.

Рис ухмыльнулся:

– Потому что я не такой, как все.

– Да неужели?

– Разве ты не знала? Я маг, которого подозревают в убийстве. Мое опасное обаяние так подействовало на дам, что они едва не лишились чувств, а потому попросили меня постоять в сторонке.

Евангелина рассмеялась и тут же бросила на него сердитый взгляд, упрекая за то, что вызвал этот неуместный смех, хотя скрыть веселье ей все равно не удалось.

– Уверена, что они так не считают.

Рис пожал плечами:

– Возможно. Как бы то ни было, я не Первый Чародей.

– Адриан тоже, но это ее, похоже, не останавливает.

– Адриан так жмется к Верховной Чародейке, что вполне может сойти за предмет туалета. Поясок, к примеру, или надушенную перчатку.

Евангелина улыбнулась и вслед за Рисом посмотрела на стоявшую посреди зала Адриан. Та ощутила их внимание, и когда ее взгляд скрестился со взглядом Евангелины, улыбка храмовницы тотчас погасла.

– Что-то они не спешат открывать конклав, – заметила она.

– Ждут Фарамонда.

– Вот оно что.

– Ты не знаешь, когда он появится? Сколько времени занимает ритуал Усмирения?

Евангелина окинула взглядом шеренгу храмовников, и глаза ее сверкнули гневом.

– Ритуал уже должен был закончиться. Я спрашивала, но мне лишь изволили сообщить, что Фарамонд прибудет «в свое время». – При этих словах Рис вскинул брови, и Евангелина невесело усмехнулась. – Меня сейчас не особо жалуют в ордене.

– Из-за меня? Прости, что причинил тебе столько неприятностей.

Евангелина не ожидала услышать от него извинения.

– Дело не в тебе, Рис, – возразила она. – Я говорила, что постараюсь помочь… Коулу. Я сказала тебе, что вижу в этом свой долг храмовника, и это не пустые слова. Если орден не желает идти на уступки, твоей вины в этом нет.

Евангелина не забыла Коула. Пускай на мгновение она запнулась, но Рис видел, как она силится удержать в памяти это имя. Ее старания глубоко тронули его. Некоторое время оба молчали, не испытывая нужды в словах, – просто стояли и смотрели на магов, бесцельно переминавшихся посреди зала.

– Я должен тебе кое-что сказать, – наконец заговорил Рис. – Евангелина, я восхищаюсь тобой. Мое мнение о храмовниках всегда было нелестным, но ты ухитрилась опровергнуть его по всем статьям. Если бы только было больше храмовников, похожих на тебя…

Евангелина чуть порозовела, но ловко скрыла смущение, приняв непринужденный вид.

– В ордене пренебрегают идеалами в угоду насущной необходимости. Там попросту нет места состраданию или милосердию, а те, кто все же испытывает эти чувства… – Она на мгновение запнулась, затем пожала плечами. – Таких орден рано или поздно изгоняет для наглядного урока всем прочим.

– Таким, как мы, например?

– Очень может быть.

Рис ухмыльнулся:

– Это лишь прибавляет тебе привлекательности.

Евангелина глянула на него с подозрением, пытаясь понять, смеется он или говорит серьезно. Был большой соблазн отшутиться, сделать вид, что он лишь дразнил ее… но Рис вдруг обнаружил, что не сможет так поступить. Он встретил взгляд Евангелины, и в этот миг словно искра проскочила между ними, невидимая, но от того не менее подлинная.

– С меня хватит! – донесся громкий голос из середины зала.

Чары рассеялись. Евангелина, вспыхнув, отвела глаза, и Рис испытал острое чувство потери. Он так мало успел сказать… и произнес совсем не то, что хотел.

Возглас, нарушивший всеобщее оцепенение, принадлежал Верховной Чародейке, которая стучала посохом по полу, требуя внимания Первых Чародеев. Посох полыхал ярким светом, отчего ее белые одежды еще резче выделялись на фоне их черных мантий. Храмовники яростно зашептались, и несколько человек направилось к выходу из зала.

– Мы не станем ждать! – объявила Фиона. – Все мы в сборе, и всем хорошо известно, о чем пойдет разговор. Нам нет нужды в том, чтобы очередной Усмиренный наглядно показал, как оскорбительно относятся к нам храмовники!