О, счастливица! - Карл Хайасен

– Пожалуйста, – сказала она. – Я пытаюсь понять природу вашей ненависти. Давай разберемся.

– А, я понял. Ты меня не застрелишь, ты меня заболтаешь до смерти.

– Что я тебе сделала? – вопрошала она. – Что тебе сделал хоть один чернокожий?

Бодеан Геззер заворчал:

– Как-то в тюряге был один негр, спер у меня журналы из-под этой, как ее. Из-под койки. И еще кой-какие бирки НСА.

– Он уже почти в шоке.

Джолейн огорченно кивнула.

– Хотелось бы мне все же понять – никаких ведь причин не было. Человек даже не знает меня, приходит в мой дом и делает то, что он сделал…

– А потом еще магнитофон у меня из машины спиздили. Голос Бода слабел. – В Тампе было дело, или они, или кубинцы, это уж верняк…

– Это ненадолго, Джо. Идем, – настаивал Том.

Она встала.

– Господь милостив, – сказала она умирающему. – Я не могу тебе ничем помочь.

– Дык конечно, – хихикнул гопник. – Никто не может ничем помочь. Я у Бога в черном списке, вот и вся моя долбаная история жизни. Нумеро уно у Бога в черном списке.

– Прощайте, мистер Геззер.

– Так ты меня не пристрелишь? После всего этого?

– Нет, – покачала головой Джолейн.

– Тогда я точно ничего не понимаю.

– Может, это фортуна тебе сегодня улыбнулась, – сказал Том Кроум.

Пилот вертолета решил сделать еще круг и завязывать. Их пассажир сказал, что понимает – бюджет у Береговой был такой же тощий, как у всех остальных.

Условия для поиска были идеальны: безоблачное небо, видимость на мили и легкая ровная зыбь на воде. Будь потерявшаяся лодка где-то во Флоридском заливе, они бы, скорее всего, уже ее нашли. Пилот был уверен в одном: около Коттон-Ки нет шестнадцатифутового «Бостонского китобоя». Или женщина, арендовавшая ялик, пропала в неспокойную погоду на выходных, или солгала человеку из проката.

Держась на высоте пятисот футов, пилот вел вертушку по синусоиде от Каупенс вдоль Кросс-бэнк к Кэптен-Ки, Калузе, Баттонвудс и Роскоу. Потом сделал дугу назад, через Уипрей-Бэйсн к Коринн-Ки, Спай и Пэнхэндл. Он быстро приближался к Гофере, как вдруг услышал, что его наблюдатель говорит:

– Эй, кое-что нашлось.

Открытый ялик несся по провешенному фарватеру к Твин-Ки-бэнк. Пилот береговой охраны сбавил газ, и летательный аппарат выжидательно завис.

– Китобой-шестнадцать?

– Вас понял, – отозвался наблюдатель. – Двое на борту.

– Двое? Вы уверены?

– Так точно.

Пассажир ничего не сказал.

– С ними все нормально? – спросил наблюдателя пилот.

– Похоже на то. Кажется, правят на Исламораду.

Пилот откинулся на спинку сиденья.

– Что вы думаете, сэр?

Пассажир взял свой бинокль, водонепроницаемый «Таскос».

– Чуть ближе, если можно, – ответил он, всматриваясь.

Вывесившись из двери вертушки, наблюдатель сообщил, что в лодке мужчина и женщина.

– Она машет. Он показывает нам большой палец.

Пилот береговой охраны спросил:

– Ну, мистер Моффит?

– Это она. Точно.

– Отлично. Хотите, чтобы мы их сопровождали?

– Не стоит, – ответил агент. – Она уже, можно сказать, дома.

Фингал и не думал о том, чтобы украсть у Эмбер билет «Лотто» и получить все самому. Он был слишком ослеплен любовью – ведь они провели так много времени вместе, что казалось, они практически пара. Мало того, по натуре он был сообщником, последователем. Без чьих-нибудь наставлений Фингал терялся. Как часто говорила его мать, этому молодому человеку требовалось решительное руководство. И конечно ему не хватило бы смелости в одиночку добраться до Таллахасси и попробовать заявить права на джекпот. Эта идея приводила его в оцепенение. Фингал знал, что производит никудышное первое впечатление, знал, что он неумелый и очевидный лжец. Отвратную татуировку можно спрятать, но как объяснить вывернутые большие пальцы и бритую голову? А шрам от картера? Фингал не представлял себе обстоятельств, в которых штат Флорида по своей воле вручит ему 14 миллионов долларов.

Эмбер же, с другой стороны, могла справиться с чем угодно. Она была спокойной и уверенной в себе, и уж точно не повредит ее термоядерная внешность. Кто сможет отказать такому личику и телу! Фингал подумал, что лучше всего сосредоточиться на вождении (в котором он делал успехи), а деталями пусть заведует Эмбер. Она, конечно, поделится с ним чем-нибудь – может, и не пятьюдесятью процентами (с учетом похищения, а потом этой ситуации с Пухлом на острове), но может, четырьмя-пятью миллионами. В конце концов, он нужен Эмбер. Глупо обменивать лотерейный билет, не уничтожив прежде видеопленку из «Хвать и пошел», а ведь только Фингал мог отвезти ее туда, где припрятана кассета. Он решил, что будет лучшим водителем, черт возьми какого она только видела.

– Где этот трейлер? – спросила она.

– Мы почти на месте.

– Это что все такое, кукуруза или что?

– Полковник говорил – кукуруза, помидоры и, по-моему, зеленые бобы. Росла на ферме?

– И близко не была, – сказала Эмбер.

Фингалу показалось, что она дергается. Чтобы ее успокоить, он напел несколько строчек из «Суки-прочь-яйца», отбивая ритм на приборной панели и надеясь, что она присоединится. Он бросил, когда кончились слова.

Эмбер бесстрастно щурилась на проплывавшие мимо поля.

– Расскажи мне об этой черной женщине, – сказала она. – О Джолейн.

– Чего рассказать?

– Чем она занимается?

Фингал пожал одним плечом:

– В ветеринарке работает. Ну, знаешь, с животными.

– Дети у нее есть?

– Навряд ли.

– А приятель? Муж? – Эмбер покусывала нижнюю губу.

– Не слыхал о таком. Обычная женщина из города, я мало чего о ней знаю.

– Люди ее любят?

– Моя ма говорит, что да.

– Фингал, там, где ты живешь, много чернокожих?

– В Грейндже? Бывают. Что значит «много»? Ну, в смысле, есть у нас сколько-то. – Тут ему пришло на ум, что она, возможно, думает, не переехать ли, и поэтому добавил: – Но мало. И они друг за друга держатся.

У них, значит, имеется здравый смысл, подумала Эмбер.

– С тобой все хорошо?

– Сколько нам еще?