Красношейка - Ю Несбе

Он вышел из автомобиля, открыл заднюю дверь, вытащил Сигне и поставил ее перед собой. Она споткнулась и упала на колени в траву у обочины. Но, дернув за веревку, которой были связаны ее руки, старик снова поставил Сигне на ноги. Он поставил ее прямо перед прожектором, и свет бил ей в глаза.

— Стой спокойно, — сказал старик. — Забыл, как называется вино… «Рибейрос», красное, помнишь? Стой спокойно, иначе…

Свет слепил ее, и старику пришлось поднести ей нож к самому лицу, чтобы она его увидела. И, несмотря на яркий свет, ее зрачки были такими огромными, что глаза казались почти черными. Старик отошел к машине и посмотрел вокруг. Ни души. Он прислушался: ничего, только ровный городской шум. Старик открыл багажник, отодвинул мешок для мусора в сторону. Труп собаки уже начал коченеть. Вот блеснула матовой сталью винтовка. Старик взял ее, сел в водительское кресло и наполовину опустил стекло. Подняв глаза, старик увидел, как на золотистой стене средневековой крепости пляшет гигантская тень Сигне. Эту тень, наверное, видно из соседнего района. Замечательно.

Старик повернул стартер, заработал мотор. Он в последний раз осмотрелся и прицелился. До Сигне было меньше пятидесяти метров, и весь прицел занимало ее пальто. Старик прицелился чуть правее и увидел в черном перекрестье то, что искал, — клочок белой бумаги. Выдохнув, старик положил палец на курок.

— До встречи, — прошептал он.

Харри сел в самолет «Тирольских авиалиний». Секунды три он просто отдыхал, ощущая под шеей и руками прохладу кожаного сиденья. Потом снова погрузился в размышления.

Внизу зелено-желтым лоскутным одеялом лежала земля. Гноящейся раной блестел Дунай. Стюардесса только что сообщила, что они приземляются в Швехате, и Харри пристегнул ремень.

Полеты никогда не воодушевляли Харри, а в последние годы он вообще боялся летать. Как-то Эллен спросила, чего он боится. «Того, что эта дура рухнет и я разобьюсь, чего же еще?» — ответил ей Харри. Тогда Эллен сказала, что вероятность разбиться в каком-то отдельном полете составляет одну тридцатимиллионную. Харри поблагодарил ее за информацию и сказал, что больше не боится.

Харри глубоко дышал, прислушиваясь к звуку моторов. Почему страх смерти с годами растет? Разве не должно быть наоборот? Сигне Юль было 79 лет, а на лице у нее был безумный ужас. Ее нашел один из охранников крепости Акерсхус. Дежурному позвонил какой-то страдающий бессонницей миллионер с Акер-Брюгге, сообщил, что один из прожекторов у южной стены вышел из строя, и туда немедленно послали одного из молодых охранников. Два часа назад Харри заслушивал его показания: тот рассказал, что, подходя к прожектору, увидел на нем тело женщины. Сначала он принял ее за наркоманку, но, подойдя ближе и разглядев седые волосы и старомодную одежду, понял, что перед ним старушка. Охранник подумал было, что с ней случился приступ, пока не увидел, что руки у нее за спиной связаны. И только потом он заметил в пальто огромное отверстие.

— У нее хребет был перебит, — рассказывал охранник Харри. — Черт возьми, я видел это своими глазами!

Потом он рассказал, что отошел к стене, оперся на нее рукой, что его вырвало, что потом приехала полиция, и труп убрали, и только когда свет из прожектора вновь осветил стену, он понял, что испачкал руку чем-то склизким. И предъявил руку Харри, будто вещественное доказательство.

Приехала следственная группа, и Вебер подошел к Харри, который стоял, сонными глазами глядя на Сигне Юль, и сказал, что тут судья не Бог, а кое-кто этажом пониже.

Единственный свидетель, сторож, обходивший складские постройки, сказал, что без четверти три видел машину, которая ехала по набережной Акерсхус на восток. Но дальний свет фар ослепил его, и сторож не различил ни марки, ни цвета машины.

Кажется, пилот прибавил скорости. Харри подумал, что, наверное, нужно срочно набрать высоту, потому что пилот увидел прямо перед собою Альпы. Тут самолет вдруг будто потерял опору под крыльями, Харри почувствовал, как внутри все переворачивается, и непроизвольно застонал — а самолет снова взмыл вверх. Первый пилот по громкой связи на английском и немецком сказал что-то насчет турбулентности.

Эуне говорил, если бы у человека не было чувства страха, он бы не прожил и дня. Вцепившись в подлокотники, Харри пытался утешить себя этой мыслью.

Кстати, именно из-за Эуне Харри решился лететь в Вену самолетом. Когда Харри сообщил ему все факты, Эуне сказал, что нельзя терять ни минуты.

— Если мы имеем дело с серийным убийцей, он может выйти из-под контроля, — сказал Эуне. — Это не сексуальный маньяк, который, удовлетворяя свои желания, раз от разу все больше возбуждается. Очевидно, что у этого убийцы нет сексуальных мотивов, в его больной голове есть какой-то план, который он должен выполнить. Пока он действовал осторожно и рационально. Убийства идут одно за другим, и убийца пытается придать им символичный характер — как это убийство-казнь у крепости Акерсхус. Все это указывает на то, что убийца либо считает себя непобедимым, либо скоро его хватка ослабнет. Возможно, у него начнется психоз.

— А возможно, он по-прежнему себя вполне контролирует, — заметил Халворсен. — До сих пор у него не было промахов. Мы все еще не знаем, кого искать.

Да, это правда, черт возьми, Халворсен. Они не знают, кого искать!

Мускен нашел что ответить. Когда Халворсен после очередного отчета полицейских, карауливших квартиру Мускена, позвонил ему в Драммен, тот взял трубку. И сказал, что когда в пол-одиннадцатого ипподром в Бьерке закрыли, он отправился в Драммен и приехал туда в полдвенадцатого. Но как проверить, правда ли это? А если он приехал туда в полчетвертого ночи? Тогда он мог убить Сигне Юль.

Без особой надежды Харри велел Халворсену расспросить соседей Мускена, не видел или не слышал кто-нибудь, как тот приезжал. Еще Харри попросил Мёллера поговорить с прокурором, чтобы им разрешили провести обыск в обеих квартирах Мускена. Харри и сам знал, что их аргументация сильно хромает, поэтому не удивился, когда прокурор сказал, что прежде чем дать «зеленый свет», ему нужно увидеть что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее доказательство.

Они не знают, кого искать. Самое время для паники.

Харри закрыл глаза. Но перед ними по-прежнему стояло лицо Эвена Юля. Серое, непроницаемое. Тогда, на Ирисвейен, он сгорбившись сидел в кресле и держал в руке поводок.

Шасси коснулось асфальта, Харри понял, что снова оказался среди тридцати миллионов счастливчиков.

Полицейский, которого начальник венской полиции любезно предоставил Харри в качестве шофера, гида и переводчика, стоял в зале ожидания. На нем был черный костюм и темные очки, а в руках он держал лист бумаги формата А4 с жирными буквами: «М-р ХОЛЕ».

Полицейский представился как «Фриц» (вот ведь имечко, подумал Харри) и провел гостя к синей «БМВ». Через несколько секунд они уже мчались по шоссе к центру, мимо дымящих заводских труб и вежливых автомобилистов, прижимавшихся к обочине, когда Фриц их обгонял.