Цена свободы - Сергей Семенов

В последний миг Михея тряхнуло так, что он больно ударился плечом и головой. Раздался противный скрежет, и самолет перекосило. Видимо, одно шасси подломилось, и «Цикада», стремительно теряя скорость, воткнулась крылом в землю. Последний удар едва не вытряс из Мишки душу. Наконец все стихло – самое страшное осталось позади.

– Мягкая посадочка, блин, – донеслось сзади. Леха стонал и ругался, жалуясь на то, что его втянули во все эти воздушные приключения.

– Надо было тебя с парашютом сбросить, – захохотал Мороз. – Сел бы ты, Леха, жопой на елку – меньше бы ворчал.

– Да нормально все, – улыбнулся Эстет. – Слава летчикам-испытателям!

– Ну, Женек, спасибо! – от души поблагодарил пилота Михей. – Доставил в лучшем виде. Век не забуду.

– Дозиметр проверь, – улыбнулся Мороз. – Не пищит?

Но прибор молчал.

* * *

Через несколько минут они стояли возле «Цикады» и осматривали ее. После жесткой посадки самолет выглядел неважно. Одно шасси сломалось, и правое крыло треснуло, войдя в землю. В воздухе над ним еще стояла пыль.

– Сослужил службу, дружище, – склонил голову Евгений, глядя на самолет. – Век не забуду.

Несмотря на конец августа, жарило знатно. Из чащи вылетали одинокие комары, обрадовавшиеся теплой крови, и атаковали друзей. Трещали в кустах сороки, всполошенные незваными гостями. Пахло травой и летом.

– Я там речушку какую-то видал, когда садились, – сказал Мороз. – Давай дойдем – сушняк жуткий, будто неделю не пил.

От поля к углу леса вела проторенная тропка. Вещи решили пока оставить у самолета, а сами пошли по дорожке. В тени деревьев их поджидала приятная прохлада, и захотелось прилечь на траву и отдохнуть после долгого перелета. Наконец они продрались через заросли колючего кустарника и вывалились на берег маленькой речки. Наперегонки побежали вниз, к воде. Черпали грязными, израненными ладонями прохладную воду и пили, пили, пили…

– Никогда такой вкусной воды не пробовал, – серьезно сказал Евгений. – Прямо божья роса.

Михей не знал, сколько продолжалось это наслаждение. Вдруг рядом хрустнула ветка, и метрах в десяти от них нарисовался мужик. Парень было дернулся, схватился за нож, но потом опомнился. Незнакомец оторопело попятился.

– Мужики, вы чего? – перепугался он. Инстинкт самосохранения у Михея сработал безукоризненно. Но, глядя на мужчину, парень понял, что тут уже некого бояться. Мишка плеснул в лицо прохладной воды, и ему вдруг захотелось улыбнуться этому незнакомцу.

– Ничего, бать. Извини, нервы. Не бойся.

Мужик спустился к речке метрах в семи от друзей. Не сводя с них глаз, принялся выбирать сеть, опасливо поглядывая на парней. Он будто бы порывался спросить что-то, но не решался. А Михея давил счастливый смех, а вместе с ним из глаз просились на волю слезы радости.

– Ребят, а вы откуда будете? – осторожно спросил мужик, внимательно изучая неожиданных гостей.

– Издалека, дядь, – улыбнулся Мишка. – Не поверишь даже – оттуда, – и парень махнул рукой на небо.

– Это вы, что ли, на самолете прилетели? – поинтересовался незнакомец, растеряв осторожность.

– На нем, – кивнул Михей. – Отец, подскажи, это что за река?

– Пенчет, – доложил рыбак. – А там вон уже, кило́метрах в трех, Бирюса.

И тогда парень задрал голову к небу, обхватил ее руками и закричал что есть мочи от переполнявших его чувств.

* * *

– А я, значитца, гул слышу с неба. Не поверил сначала. А потому гляжу – и правда самолет. Да еще и садится. Вот так невидаль!

Деревенские, толпой стоя у калитки, взахлеб слушали хозяина. Мужчина разводил руками, отчаянно жестикулируя и стараясь как можно красочнее описать встречу с «небесными гостями». А Михей с Лехой осторожно наблюдали за любопытными зеваками из окна и смеялись от души.

Встреченный ими рыбак по имени дядя Миша сначала опасался парней, но когда узнал их историю – подобрел и позвал в гости. Оказалось, они приземлились у поселка Джогино, что лежал выше по течению Бирюсы от Иванова мыса. Отсюда до дома оставалось не больше тридцати километров. Тетя Ира – жена рыбака – с двумя дочурками лет тринадцати-пятнадцати, поохав и выслушав рассказ парней, от души накормила путников так, что Мишка едва смог выбраться из-за стола. Хозяин ушел растапливать баню, напоследок сказав:

– Не, земляки, никуда сегодня вас не пущу. Отдохнете, в баньке намоетесь – а завтра с утра со свежими силами домой. Потерпите уж ночку.

– Ох, не знаю, – отвечал Михей, который места себе не находил от нетерпения. – Выдержу ли?

– Переживешь, – улыбнулся дядя Миша. – Понимаю тебя, но…

* * *

Через час после обеда сходили к старосте. Пожилой мужчина долго слушал их историю, качал головой, что-то записывая себе в тетрадь. Напоследок пожелал доброго пути. По дороге к дому дяди Миши троих друзей замучила ребятня – мальчишки крутились вокруг с расспросами, и Михею казалось, что от них не будет отбою. Баня истопилась, и добродушный хозяин зазывал троицу поскорее отмыться с дороги.

– Тезка, давайте-ка в баню, пропариться да кости погреть.

– Ну, спасибо, дядь Миш, удружил! – улыбался Михей.

– Давайте-давайте, в самый пыл-жар!

– Ээ-э-эх, я и забыл, что такое баня, – выдохнул Мороз. – Надо же…

– Ну, пойдем, что ли, шишки парить, Леха. А то как чмо болотное, – загоготал Михей. – Глянь на себя. Зарос, запаршивел. Смотреть противно.

– А ты не смотри, – отмахивался Эстет. – Не баба, чтоб на меня заглядываться.

В парной Леха шумно дышал у приоткрытой двери. Баня давалась ему тяжело. В Михея же, наоборот, словно плеснули сил. Загребая ковшом воду, парень, не жалея, лил ее на раскаленные камни в темном зеве печи.

– Дверь закрой, весь жар выпустишь, – ругался он на товарища.

– Не могу, – задыхался Эстет. – Не по мне такие пытки.

– Что, тяжело? Давай-ка на поло́к, спину постегаю. Не херачили тебя никогда березовыми вениками.

– И не надо.

– Надо, надо! – крикнул Михей и принялся охаживать товарища что есть мочи. – Отмыться и отпариться надо, Леха. Мы завтра домой возвращаемся! Слышишь? ДОМОЙ!

* * *

– Женька, оставайся, – говорил дядя Миша за ужином. Пари́ла из горшка пшенная каша, и над столом плавали ароматы разносолов. Хозяин достал бутыль самогона, разлил «по маленькой». Под стопочку разговоры потекли бодрее и непринужденнее.

Мороз улыбнулся и замычал, уплетая за обе щеки кашу. Они будто успели уже о чем-то договориться с хозяином. После бани все словно преобразились – взбодрились и повеселели.

– Женька у нас оставаться решил, – улыбнулся дядя Миша. – Мы тут ему найдем применение. Он – мужик рукастый, с техникой дружит. Нам такие нужны.