Чужое счастье - Эйлин Гудж

Анна смотрела на Монику и знала, что должна чувствовать сострадание, но она слишком устала и не могла вызвать в себе ничего, кроме отвращения. Ее сестра была права в одном: Анна действительно все это время прятала голову в песок. Все это время она считала, что Моника использовала их мать для того, чтобы манипулировать Анной, но сейчас стало ясно, что дело было не только в этом. Но на самом деле ей уже все равно. Какие бы демоны ни донимали ее сестру, пускай теперь сражается с ними одна.

Приступ гнева Моники прошел. Теперь она сидела и задумчиво смотрела перед собой. Недавняя ярость растаяла, как лопнувший мыльный пузырь. Когда Моника наконец подняла глаза, она, казалось, была почти удивлена, увидев, что Анна все еще здесь.

— Ты не поможешь мне пересесть в мою коляску? — спросила она нарочито высокомерным тоном, показывая дрожащей рукой в направлении инвалидной коляски.

Должно быть, какая-то крупица сострадания все еще оставалась в Анне несмотря ни на что, потому что она вдруг поняла, что направляется к сестре. Не то чтобы ее решимость ослабла, но Моника не смогла отобрать у нее одну вещь: простое человеческое сочувствие.

Она подняла сестру, чтобы пересадить в коляску, и неожиданно потеряла равновесие. Моника закричала, схватившись за сестру. Анна хотела выпрямиться, но они обе упали на ковер. Спустя мгновение Анна смогла выбраться из-под Моники и отползти в сторону. Чувствуя жгучую боль, она посмотрела на свою руку и увидела кровавые царапины, тянувшиеся от локтя до запястья. Испуганная Моника лежала рядом с ней и плакала.

— Ты в порядке? — тяжело дыша спросила Анна.

Казалось, Моника не пострадала. Но она была довольно пьяна, несмотря на то что было всего восемь тридцать утра.

— Прости. Пожалуйста, не злись на меня. — Ее щеки были мокрыми, но на этот раз это не были крокодиловы слезы. — Мне жаль, что я столько всего натворила!

Анна с трудом поднялась на ноги, стараясь не порезаться об осколки чашки, валявшиеся рядом. Затем она посмотрела на сестру.

— Я не злюсь на тебя, — сказала Анна. Когда-то она действительно злилась, но сейчас чувствовала только…

Что она чувствовала? Ничего.

— Я знаю, что отвратительно вела себя по отношению к тебе. Я знаю. — Моника села, ее рот изогнулся в улыбке, на которую было страшно смотреть. С запутанными волосами, свисавшими на плечи, и макияжем, жалко стекающим по щекам, она казалась пародией на женщину, обожаемую миллионами поклонников. Скорее это был портрет Дориана Грея, чем портрет совершенства. — Пожалуйста, не оставляй меня. Умоляю тебя. Я сделаю все, как ты захочешь. Клянусь.

Анна почувствовала, как у нее по спине побежали мурашки. Моника говорила те же слова, что и их отец после очередной попойки, когда он просил Бетти простить его.

— Слишком поздно, — сказала Анна, качая головой.

— Ну, хотя бы до тех пор, пока я кого-нибудь подыщу, — Моника жалобно смотрела на нее.

Инстинкт самосохранения кричал Анне о том, чтобы она убегала, но вместо этого она произнесла:

— Я даю тебе время до конца дня.

Что значили эти несколько часов по сравнению с тем, что она уже перенесла?

С помощью Арселы Анне удалось поднять Монику с пола и посадить в коляску, но сделать это оказалось так же тяжело, как поднять мешок с зерном. То, что Моника едва держалась на ногах, уже не являлось проблемой Анны. У нее были более серьезные заботы, например как найти средства к существованию до тех пор, пока она не найдет новую работу.

Остаток дня Анна провела, убирая в своем столе и пакуя свои вещи. Вещей за те четыре года, что она здесь проработала, накопилось немного: несколько семейных фотографий, кружка — подарок Моники из ее последней поездки в Канн, плюшевый медвежонок — Анне было жалко бросить его в ящик, который она каждый месяц отдавала на благотворительные цели — выражение любви фанов. Завтра Анна столкнется с суровой действительностью, оставшись без работы. Но сейчас ей было достаточно того, что она, к счастью, наконец-то свободна.

Затем пришло время уезжать. Анна спустилась по лестнице и обнаружила, что Арсела в кухне уже застегивала свое пальто, — сегодня ночью она не работала. «Бедная Арсела! Теперь ей придется принимать основной удар на себя». Но Арсела только прошептала:

— Я рада за вас.

Анна сделала шаг назад и увидела, что темные глаза домработницы полны слез, как у маленького коричневого зверька, недостаточно сильного для того, чтобы убежать.

Анна почувствовала угрызения совести, но ничто не могло затмить головокружительное чувство свободы. Ей очень хотелось поделиться хорошей новостью с Марком, он порадовался бы вместе с ней. Но это только вызвало бы воспоминания, о которых Анна старалась не думать.

— Мы еще увидимся, — сказала она Арселе, вдыхая еле слышный аромат корицы и лимона, — и ты всегда можешь мне позвонить, если я тебе понадоблюсь.

Теперь оставалось только попрощаться с Моникой. Анна сделала глубокий вдох перед тем, как направиться в дальний конец коридора. Она постучала в дверь кабинета сестры, и удивительно спокойным голосом Моника крикнула:

— Входи!

Анна думала, что сестра будет в подавленном состоянии, и удивилась, увидев, что Моника печатала что-то на компьютере. Анна окинула взглядом комнату, отделанную сосной в стиле французской провинции, но все стояло на своих местах, и единственный запах, который Анна почувствовала, — запах еды на мелкой тарелке, стоявшей на античном табурете. По поведению Моники тоже нельзя было предположить, что сегодня утром имел место такой ужасный скандал.

Она откашлялась и сказала:

— Я уже ухожу. Хотела попрощаться.

Моника глянула на нее с ироничной усмешкой.

— Не будь такой церемонной. Ты ведешь себя так, словно мы больше никогда не увидимся. — Она выехала из-за стола, и Анна увидела в ее глазах какое-то тяжелое и суровое выражение. — Мы ведь все еще семья, не так ли? — Моника говорила очень тихо, но Анна уловила странный подтекст в ее словах, от которого у нее мороз побежал по коже.

Анна пожала плечами. Она не собиралась дважды наступать на одни и те же грабли.

— Это тебе. — Анна вручила сестре папку со всеми бумагами, которые понадобятся ее новой помощнице. — Я включила туда список агентств по трудоустройству. Уверена, что ты без проблем кого-нибудь себе подберешь.

Моника швырнула папку на стол, даже не взглянув на нее.

— Ты мне не оставляешь выбора, не так ли?

Анна слегка улыбнулась.

— Кто теперь ведет себя церемонно? — Она чувствовала, что атмосфера в комнате накалилась: теперь в любую минуту могла разразиться буря. — Перестань, Моника, мы обе знаем, что так будет лучше.

— Для тебя возможно.

— Послушай, мне хотелось бы, чтобы мы расстались по-хорошему. Поэтому почему бы мне не уйти, пока мы окончательно не поссорились?