Ракетная рапсодия - Семен Лопато

— Понимаю, хотя какой-либо бизнес на базе этой разработки едва ли возможен.

— Почему?

— Именно потому, что это не моя разработка. Я не могу продавать то, что мне не принадлежит.

— Гм… Ну почему? Как раз в практике бизнеса именно это, как правило, и происходит.

— Возможно, но я этим не занимаюсь. Так что в данном случае это едва ли возможно. Это будет бизнес для вас, но не для меня.

С живым, но спокойным интересом собеседник на секунду взглянул на него.

— А почему это будет бизнесом для меня?

На секунду понимающе-безразлично он скользнул по нему взглядом.

— «Espionage is a serious business…»[7]

Не сразу поняв, через мгновение сообразив и улыбнувшись, тот кивнул.

— «I’ve had enough of this serious business».[8]Но дело не в шпионаже. Скорее, в направлении развития.

На секунду задумавшись, собеседник кивнул.

— Это полезный разговор. Есть некоторое несоответствие в этой ситуации, и отчасти оно касается именно вас, и именно поэтому есть основания опустить технические подробности. Есть основания поговорить именно о вас, в той мере, в какой специфика ситуации касается вас лично. Вы — схемотехник, программист, вы строите свою аппаратуру на микросхемах, разработанных в США, вы читаете американскую техническую литературу и, по-моему, свободно говорите на английском языке, вы бизнесмен, строящий свою деятельность в условиях свободного рынка, — что бы там ни говорили, в России он существует, у вас есть недвижимость, вы храните деньги в банке, проводите отпуск с семьей на известных мировых курортах, вы вполне вписываетесь в существующую систему мировых отношений.

Остановленный, словно прикидывая что-то, он пристально-выжидающе посмотрел на него.

— И в вашем купе это изделие.

— Да. Оно никак не вписывается в сложившуюся систему мировых отношений.

— Дело не в том, что оно не вписывается, оно — тоже часть этого мира, вопрос в другом — в вашем отношении к этому изделию и ко всему, что с ним связано. И в том, связавшись с ним, сохраняете ли вы свою индивидуальность и продолжаете ли быть тем, кто вы есть, или к чему-то возвращаетесь, от чего-то отказываетесь, превращаетесь во что-то другое. Вот о чем, полагаю, вы могли бы спросить себя.

— Я слушаю вас.

— Благодарю. Я думаю, вы понимаете, что я сейчас говорю не об этом железе, а о самом главном. И речь не о том, что это оружие, и не о том, что у вашей страны не должно быть оружия. — у всякой разумной страны должно быть оружие, — а о том, куда вы движетесь, кому и чему помогаете, помогая в данный момент создавать это оружие, сохраняете ли вы единство цели и единство собственной личности, создавая это оружие, и действительно ли работаете на свою страну, как это, очевидно, полагаете.

Поняв, помрачнев, не желая показывать этого, Сергей секунду смотрел в стол.

— Да-да, я слушаю вас.

— Россия всегда перенимала западный опыт. Не только перенимала, но и совершенствовала — у вас много талантливых людей, по эти люди проявляли, реализовывали себя, именно следуя западному опыту, они решали задачи, условия которых были принесены, подсказаны им с Запада, они не решали какие-то другие, местные задачи, условия которых были бы заданы им здесь, были местными, потому что не было таких задач. Чтобы найти ответ, надо получить вопрос, а все вопросы приходили с Запада, здесь земля не задавала вопросов. Математика, физика, химия, кораблестроение, философия, формы общественной жизни, литературы, театра, индустриального производства — все приходило с Запада. Это естественный процесс, чтобы преуспеть в нем, необходимы определенные качества и способности, и когда они проявляются, те люди и те страны, которые их проявляют, становятся естественной частью мировой системы, и она толерантно принимает их, и они сами становятся носителями этой системы и со временем сами естественным образом прививают ценности этой системы тем, кто еще не успел воспринять их. Это естественный процесс, он идет столетиями. Вопрос лишь в том, принимаете ли вы полностью ценности этой системы, а если принимаете не полностью, а частично, то чьи интересы преследуете, отступая от принципов этой системы, — свои, своей страны или чьи-то еще? И не противоречат ли интересы — эти чьи-то еще — вашим интересам.

— Я не вполне понимаю вас. Вы говорите об оружии? Странно утверждать, что оно преследовало не наши, а чьи-то иные интересы, учитывая, что за последний век система дважды шла на нас войной.

— Система никогда не шла на вас войной. На вас шла Германия, которая тогда не была частью системы. Она потому и начинала войны, что была противником этой системы и хотела разрушить эту систему, она стала частью этой системы лишь после окончательного поражения и не но своей воле, а в силу обстоятельств. Вам это, в силу определенных причин, не слишком заметно, но это очень заметно нам. И мы это помним. Разумеется, были и другие войны, в прошлые века, но тогда ваша страна как раз была частью системы, по крайней мере во многих отношениях, и поэтому те войны, хотя и велись, и были жертвы, но они не угрожали существованию ни вашей страны, ни других стран, тогда все вели эти войны, это был спорт королей, да, люди погибали, и это ужасно, но это не война систем, это как баскетбольный матч — кто-то победил, кто-то проиграл, тому, кто проиграл, это, конечно, неприятно и унизительно, но в конце концов все хлопают друг друга по плечу и вместе идут пить пиво в баре. Это не те войны, это будни мира, такие войны идут и сейчас, только цивилизация делает свои шаги, и там же, и по тем же причинам, где раньше посылали флот, сейчас просто замораживают счета и поднимают пошлины и тарифы — и с тем же результатом, а то и еще эффективней. Это не та война, и то оружие, которое лежит в вашем купе, оно совсем не для этого.

Слушая, Сергей на секунду непонимающе поднял глаза.

— Это оружие — вызов системе?

— Это оружие не вызов системе. Для системы оно как булавочный укол, она его и не заметит. Это — повторюсь — показатель того, присоединяясь к системе, сохраняете ли вы внутреннее единство, делаете ли вы это осознанно, по естественному выбору или же сами не понимаете, что делаете.

Задумчиво, Сергей посмотрел в сторону.

— Возможно, и не понимаем. А что, по-вашему, мы не понимаем?

— Вы не понимаете главного. Система никого не порабощает. Да, была война во Вьетнаме, это была ошибка, система тоже ошибается, но каковы были цели этой войны и что было бы, если бы система победила? Что, вьетнамцев превратили бы в рабов, поставили бы над ними надсмотрщиков и заставили работать на плантациях? Вы же понимаете, что это абсурд.

— Ну, как сказать. Еще лет двести назад так оно и было.