И только сердце знает - Джоанна Линдсей

— Ты действительно собираешься побить ее?

— Этими-то руками? — Ранульф усмехнулся. — Я собираюсь всего лишь преподать ей небольшой урок, а не убить. И кроме того, в брачном договоре указано, что я не имею права поколотить ее.

— Условия брачного договора в ситуации, раскаленной, как эта, имеют мало значения.

— Но я жил с этой силой всю спою жизнь, милорд. Я боялся даже дотронуться до леди, ибо она такая тоненькая. Никогда ни словом, ни делом своим не заставит она меня позабыть об этом, так что вам вовсе не следует волноваться за нее. Она получит не больше чем шлепок по своей милой попке.

Хью усмехнулся;

— Да я и сам частенько применял этот метод при необходимости.

— И он срабатывал?

— Да. Однако результат не всегда стоит тех невыносимо долгих месяцев разочарования, которое женщина заставляет тебя ощущать после, если… если она действительно дорога тебе.

Ранульф улыбнулся:

— Возможно, тогда вы сочтете любопытным один совет, который я получил от деревенской шлюхи…

Рейна удалилась не дальше чем в прихожую, где металась из стороны в сторону, стараясь успокоиться. Когда она услышала заливистый смех, то остановилась и впервые за этот день облегченна вздохнула. Итак, она рискнула — и риск оправдал себя. Вниз она спускалась со счастливой улыбкой на лице, ибо теперь была уверена, что больше ей не стоит беспокоиться о наказании.

В тот день, занимаясь делами по хозяйству, Рейна просто светилась самодовольством. А узнав, что Ранульф повез своего отца посмотреть Клайдон, она еще выше задрала нос. Возможно, ему и не нравились ее методы, однако они приносили хорошие результаты. Горечь и обида, точившие Ранульфа на протяжении стольких лет, понемногу отступили, оставив больше места для счастья, а раз Ранульф стал более счастливым, то и более сговорчивым. Если бы Рейна могла одобрительно похлопать себя по плечу, то непременно бы так и поступила.

Некоторое время она просидела в комнате Уолтера и рассказала ему обо всем, что произошло в замке за последние два дня. Рейна могла больше не волноваться о его здоровье. Лихорадка даже не начиналась, а Флоретт ни на мгновение не покидала его, исполняя любую прихоть. Собственно говоря, именно поэтому он и не жаловался на то, что ему был прописан столь длительный постельный режим. Самое большее через неделю он уже сможет встать, хотя первое время будет испытывать легкое головокружение и тошноту при движениях.

Неожиданным оказался и ее рассказ о пленниках и лорде Ричарде, однако Рейна не могла удовлетворить любопытства Уолтера до конца, ибо не знала даже, послал Ранульф или нет человека в Ворхерст, как собирался поступить. Похоже было, что это совершенно выскочило из его головы после тех событий, что ему пришлось пережить в это утро, Рейна все еще не могла поверить, что лорд Ричард мог оказаться способным на подобные гадости и жестокость. Рейна решила сама поговорить с предводителем разбойников, что и поспешила сделать, едва освободилась, однако и после разговора с ним она все еще оставалась при своем мнении. И все же этот человек показался ей настолько открытым и честным, что ему удалось заронить некоторые сомнения и тому подобные «а что, если» в упрямое сердечко Рейны, однако этого было недостаточно. В конце концов решение данного дела сводилось к тому, что она чувствовала, и хотя Рейна терпеть не могла, когда ее чувства влияли на дела, они никогда еще не подводили ни ее, ни ее отца, который так здорово умел разбираться в человеческой породе. И поверить в то, что ошибался отец, для Рейны было практически невозможно. Он любил Ричарда и одобрил его в мужья своей единственной дочери. Они не могли оба настолько заблуждаться в этом человеке.

Однако Рейна решила не ломать голову над этим. Ибо ей предстояло обдумать несравненно более важные дела, а особенно ТО, что касалось Ранульфа. Она не собиралась позволить ему забыть, что именно ее он должен благодарить за примирение с отцом, а вместо этого он чуть не побил ее. Она даже не сомневалась, что Ранульф не согласится с ней, но Рейна скорее чувствовала, чем знала наверняка, что на самом деле ее муж испытывал несравненно более глубокие чувства к своему отцу, чем стремился показать. Несмотря ни на что, Ранульф никогда не осмелился бы причинить ему боль.

Рейна была уже в зале, когда они вернулись из поездки, и ей удалось понаблюдать за тем, как они пересекали длинную комнату, оставаясь невидимой для них. Нельзя было не заметить изменений, произошедших в их поведении. Они смеялись, хлопали друг друга по плечу, как будто никогда прежде и не расставались, а выглядели они скорее как два брата, чем как отец и сын. И это было понятно:

Хью ведь не было еще и сорока. Он был мужчиной, на которого заглядывались не только все жительницы Клайдона возраста Рейны, но и совсем молоденькие девушки — точно так же, как и на ее мужа. Как обычно, вся женская половина собравшихся в зале смотрела только в их сторону. И Рейна подумала, что ей бы давно уже следовало привыкнуть к этому.

Она слегка кивнула слуге, и он торопливо вынес огромное блюдо с засахаренными фруктами и сыром. Рейна не забыла о том, что оба мужчины даже не притронулись за обедом к еде, а ужин подадут еще не скоро. Свой собственный голод Рейна удовлетворила, совершив небольшой набег на кухню, где нашла и Леди Эллу. Наверное, сам дьявол вселился в Рейну, подав безумную идею представить кошку отцу Ранульфа. Однако тот факт, что Хью мог вовсе не счесть забавным, какое имя выбрал Ранульф для этой облезлой кошки, останавливал Рейну. А Рейне совсем не хотелось топить тот корабль благополучия, который ей с таким трудом удалось вытащить на воду.

Леди Элла лежала возле камина, свернувшись у ног Рейны и вовсе не обижаясь на то, что лишилась по ее милости спального помещения. По крайней мере кошка была дружелюбна, как всегда, когда не было рядом Ранульфа. Однако его голос разбудил ее, еще прежде чем он прошел и половину зала, и она бросилась к хозяину, чтобы очутиться в его объятиях. Ничего особенного. Сами небеса, казалось, хранили ее, не позволяя Ранульфу увидеть свою любимицу, нежащуюся возле чьих-то других ног.

Рейне стало любопытно, чувствовал ли Ранульф себя настолько свободно со своим отцом, чтобы запросто представить ему кошку. Как бы там ни были, она не думала, что ее муж все же назвал отцу имя кошки, хотя когда они подошли к Рейне, то обсуждали кошек.

— Нет, — сказал Хью. — Только долгие годы приучили меня к их постоянному присутствию. У моей жены было три кошки, и она позволяла им играть даже в нашей спальне. Миллион раз пытался я избавиться от них, однако тщетно.

— Моя леди могла бы сказать тебе, как избавиться от них, поскольку ей удалось выставить мою весьма быстро.

— О! То, что удалось ей, вряд ли удалось бы и мне, или ты все еще не понял, что хотя нам, мужчинам, и принадлежит последнее слово, наши жены выходят победительницами чуть не из каждого сражения с нами и в конце концов получают именно то, что им нужно.

— Прикуси-ка язык, — пробубнил Ранульф, хотя в его васильковых глазах искрились лучики смеха. — В этом доме я собираюсь выиграть никак не меньше половины споров не одним, так другим путем.