Черная Луна - Олег Маркеев

Успел лишь окликнуть спорящих, догадавшись, что сейчас произойдет. Русский мат давно стал составной частью местных языков, его прекрасно понимали все. Из всего могучего и великого африканскому уху пришлась лишь непечатная часть, слова чужие, но понятные: коротко, энергично и достаточно эмоционально.

Один оказался догадливей, попытался отскочить, но второй чернокожий уже сделал свое черное дело, ногой попытался перевернуть труп. Взрыв взбил в небо красную пыль. Любопытного разорвало на куски, осторожного, вытянувшего в прыжке длинное тело, догнала взрывная волна, перевернула, швырнула в кусты тряпичной куклой. Из остролистых зарослей слоновьей травы ударила длинная очередь. Водитель даже не успел открыть дверцу, одна из цокнувших по капоту пуль срикошетила в голову.

Через две минуты все было кончено. Максимов остался один, стрелявшего из зарослей накрыл очередью, потом добил, подкравшись с фланга. Лишь тогда обнаружил, что осколок мины отщепил полоску с приклада автомата. А что было бы, войди осколок в тело?

Ничего. Ничего из ряда вон выходящего для этой пустоши, затопленной знойным маревом. Еще один кусок свежего мяса. Запах крови далеко разносится вокруг, пробуждая аппетит у тысяч оголодавших зверей. Человек еще мог тешить себя надеждой на спасение, а по его запаховому следу уже тянулась цепочка, составленная из отшлифованных тысячелетиями звеньев, каждый на своем месте, каждый в свой черед. Он мог не подпустить к себе крупных хищников, время от времени отпугивая выстрелами, но трупоеды с тупой настойчивостью все равно трусили бы следом. Возможно, гиены и не умеют логически рассуждать, но тысячелетним инстинктом знают, что еще никто не выдержал дольше дневного перехода под палящим солнцем с кровоточащей раной на бедре. Силы жертвы убывают с каждой каплей крови, так соблазнительно и остро пахнущей. Вскоре к аромату свежатины примешается запах гниющей плоти. Это будет ближе к вечеру. А когда падет ночь, можно будет подойти к жертве совсем близко, почти касаясь мордой тела, из которого по капле вытекает жизнь…

Максимов отчетливо представил, что бы произошло мгновенье спустя после смерти. И час спустя, когда над растерзанными останками захлопали бы крылья грифов. И день спустя, когда вокруг копошились бы мелкие грызуны. И еще день. И еще месяц. И год спустя.

Острое, беспощадное видение собственного конца, за которым, как приучили считать, только тьма, сменилось видом долины, залитой солнечным маревом, в небе неподвижно стояли гигантские облака, и одно, самое прозрачное, едва различимое в дрожащем от зноя воздухе, плыло над самым горизонтом. Килиманджаро.

* * *

Он открыл глаза. Ветер шевелил занавеску, и от этого по потолку плавно скользили розовые тени.

«Не надо иллюзий. Рано или поздно тебя достанут. Нельзя вечно работать на износ, когда-нибудь просто не останется сил. Как бы ты ни прожил жизнь, кем и чем бы ни стал, твоя смерть не станет концом света. Можешь смеяться, можешь плакать, но это так».

Он вспомнил о двух боевиках в парке. И еще о четырех, оставленных в подвале дачи.

«Иллюзия. Еще одна иллюзия. Преступное самоуспокоение — считать, что монополия на насилие во имя справедливости принадлежит государству. Как может государство судить таких? Оно вне религии и веры, поэтому в жертвоприношении видит лишь убийство при отягчающих обстоятельствах. Между расчлененкой по пьяному делу и вырванным из груди сердцем для милиции нет никакой разницы. Хуже, дядю Васю алкоголика могут упечь на всю катушку, а Васю-сатаниста хватит ума признать невменяемым и отправить на лечение. И это называется справедливостью? Слепцы! Слепые поводыри слепых. А еще делают вид, что могут управлять государством. Они даже не представляют, что по глупости и невежеству вызвали к жизни. Когда одни кричат „Аллах акбар!“, а другие крестятся перед боем, это уже не та война, которую могут понять политики с партбилетами в дальнем углу сейфа. До последнего смертного мгновенья мы живем в счастливом неведении, что нет ничего выше и ценнее нас самих. Лишь когда человеческое в тебе осознает свою необратимую смертность, приходит понимание, что есть нечто высшее, что и сделало тебя человеком. Это прозрение подобно вспышке, ты обретаешь немыслимую четкость видения мира и своего места в нем. С этим знанием мучительно непросто жить, но легко и не больно умирать. Правильно говорили древние, что браки заключаются на небесах. Только забыли добавить — там же начинаются войны. Любая война — лишь грязная бойня, если не освещена светом небес. Жизнь страшна, если не опалена этим неземным светом».

Кот на груди у Максимова встрепенулся, мутными от сна глазами уставился на вошедшую в комнату Вику. Она успела высушить волосы и переодеться в светлый спортивный костюм.

— Макс, ты не спишь?

— Мы оба не спим. — Максимов приподнялся на локте.

Вика присела рядом, протянула трубку радиотелефона.

— Тебя.

— Слушаю. — Услышав голос Сильвестра, Максимов невольно напрягся. Ничего хорошего это не предвещало. — Я так и думал. Хорошо, будем ждать. До связи.

Он опустил трубку на пол. Снова вытянулся на полу, подложив руку под голову.

— Что-то опять случилось? — спросила Вика.

— Нет, все, как доктор прописал. Я остаюсь здесь. Пока больше делать нечего.

— Может, позавтракаешь? Я кофе сварила.

— Обязательно.

Максимов закрыл глаза. Вика скользнула теплыми пальцами по его лицу. Он накрыл ее ладонь своей, прижал к губам.

За окном медленно нарастал шум проснувшегося города. А двое в комнате лежали, крепко прижавшись друг к другу, безучастные ко всему, что происходило вокруг. Двое на маленьком острове посреди бушующего океана.

* * *

Экстренная связь

Навигатору

Во время допроса пленный неизвестным способом вызвал у себя остановку сердца. Реанимировать не удалось. Действие яда исключаю.

Сильвестр

* * *

Сильвестру

Проинформируйте Олафа. Поставьте задачу находиться в адресе до дальнейших распоряжений.

Навигатор

Секретно

т. Белову

Справка (фрагмент)

В ответ на. Ваш запрос (ШТ-С560) сообщаем, что, по данным штаба ЧС и ГО, в городе находятся:

— 12 объектов первой степени опасности,(в случае ЧС количество жертв составит до миллиона человек),

— 13 объектов второй степени опасности (зона химического поражения — до 100 тыс. человек),

— 34 объекта третьей степени опасности (зона химического поражения от 90 тыс. человек).

Совокупный запас сильнодействующих ядов, находящихся на 66-ти химически опасных объектах, составляет 4600 тонн — в том числе 1300 тонн хлора, 2300 тонн аммиака, 1000 тонн различных кислот.