Двухместное купе - Владимир Кунин

— Сколько раз повторять — рассчитывай силу броска! Не на ковре в спортзале... Здесь же повсюду асфальт!

— Ну и чего теперь делать?.. — растерянно спрашивает второй.

— Как «чего»?! Вон телефон-автомат. Монетка есть?

— Есть.

— Вызывай «скорую»...

Двоих разоруженных офицеров милиции в форме обыскивают Славик Терехов и Костя Веселкин — оперативники Третьего отделения.

Тут же сидит Николай Иванович Петров. Просматривает какие-то записи, бумаги, накладные...

Робко жмутся к стенке понятые.

У дверей — парочка омоновских гренадеров в масках, с оружием.

Славик вытаскивает из кармана одного из офицеров тоненькую пачку долларов, Костя столько же находит у другого.

Раскладывает аккуратно на столе.

— Это откуда?

— Собственные, товарищ майор!.. — чуть не плачет один. — Чем угодно клянусь!

— На машину собирал... — упавшим голосом безнадежно врет второй.

Славик вынимает из кармана бумагу с солидным грифом, печатями.

— Сейчас посмотрим... Внимание, понятые!

Это список номеров пятидесятидолларовых купюр (извините, ребята, других не было...), выданный и заверенный нашим отделением Госбанка для передачи вам руководителями данной торговой точки в качестве ежемесячного оброка. Или, как говорится, взятки...

Он кладет список номеров купюр перед двумя офицерами, спрашивает:

— Сверять будете? Или в «чистосердечное» броситесь? Только без толкотни! Соблюдайте очередь, бывшие «товарищи офицеры»... — И не дождавшись ответа, говорит омоновцам: — Забирайте их к чертям собачьим! Свое судьбоносное решение они будут принимать уже в камере...

— Руки за спину! — скомандовал старший ОМОНа и повел бывших офицеров к двери...

И пока их конвоировали через подсобку магазина к выходу на улицу и сажали в специализированную машину, звучал...

— Николай Иванович отвечал у нас за разработку действий против сотрудников милиции — взяточничество, предательство, иногда и откровенный бандитизм... Толик осуществлял общее руководство и...

ГОЛОС В.В.:

— Стоп, Ангел! Подождите. Ваша-то роль какова в этом, с моей точки зрения, все-таки полубандитском триумвирате? Чем вы там могли быть полезным?..

* * *

... Вот когда на экране начнет проявляться деревня Виша, единственная уличка, дом Толика Самошникова на пригорке...

И на этом фоне зазвучит...

— Обижаете, начальник, как сказали бы наши пацаны. Диапазон моих возможностей, некогда приобретенных еще в Школе ангелов-хранителей, давал мне очень многое! Начиная с «предвидения» замышляемого противниками преступления до устранения прямой угрозы жизни нашим сотрудникам и их семьям...

* * *

...а в это время мы видим, как асфальтируют эту единственную деревенскую улицу...

...как ставят новые стропила на бывший сельский клубик...

— Наша задача была не уничтожать физически тех, против кого мы работаем, а довести их до законного... Подчеркиваю — законного суда! Это я вам говорю как юрист. И чтобы все эти суды...

* * *

... А с другой стороны клуба уже пристроен большой спортивный зал, и сейчас мы видим, как из дальнорейсового фургона ребята из команды Толика Самохи разгружают новенький спортивный инвентарь...

...действительно следовали духу и букве закона! Иногда мне даже приходилось влиять на ход следствия или судебного решения, когда этим занимались не очень чистоплотные люди... Чтобы избежать несправедливого осуждения невинного или оправдания подонка!..

* * *

... Перестраивается дом Фирочки и Толика Самошниковых. И продолжает звучать...

— Но иногда и у меня происходят срывы... И тогда мне приходится ездить в Москву, в Верховный суд. Вот как в данном случае, например... Так что вы уж, Владим Владимыч, не катите бочку на наш триумвират!

* * *

ГОЛОС В.В.:

— И Толик стал невероятно богатым и уважаемым человеком! Да? Так ведь должны кончаться все святочные истории? Так, Ангел?

* * *

... Вот и сам Толик, с топором в руках, на верхотуре сельской церкви.

С ним еще несколько ребят из «Олимпийской надежды» — перестраивают, обновляют церковь...

... А внизу, среди строительных материалов, отец Гурий накрывает самодельный безалкогольный стол, расставляет тарелки, разливает молоко по стаканам, кричит вверх:

— Перерыв, работнички Божьи!.. Перерыв!

— Уважаемым — да, а вот богатым... Нет, богатым он не стал. Очень большие расходы. Сам закупал материалы, из своих собственных платит зарплату по сей день священнику отцу Гурию... Водопровод проложил для всей деревни... Сейчас бредит двадцатипятиметровым бассейном!..

Постепенно обновляющаяся деревенька стала превращаться в...

— Практически за последние несколько лет мы вообще всеми семьями переехали в этот деревенский Дом, — с удовольствием сказал Ангел. —

Лидочка бросает маленького Серегу двум бабушкам, которые, как мне кажется, просто растворились во внуке, а сама чуть ли не ежедневно мотается из деревни в Питер, в свою Академию художеств. А дома занимается иконописью.

— Чем?! — переспросил В.В.

— Иконы пишет, — сказал Ангел. — Но, как говорится, для дома, для семьи. Короче, для внутреннего употребления.

— О черт возьми! — неприязненно воскликнул В.В. — Такая была красивая, решительная, остроумная, невероятно отважная девочка!.. А тут вот выросла и неожиданно, поддавшись модным течениям, «ушла в Бога»! И от этого современного фальшака становится так худо, что и не высказать!..

— Ни в какого Бога она не ушла, — возразил Ангел. — На иконах она пишет только тех, кого ей самой хочется видеть. Вы, Владим Владимыч, к утру стали как-то неоправданно агрессивны!

— Простите меня, Ангел. Наверное, устал за ночь...

— Да! Забыл сказать вам еще одну замечательную вещь! Толик купил маленькому Сереге персональную корову каких-то фантастических кровей! Теперь у ребенка каждый день свежее молоко! И Фирочка сама доит эту корову в очередь с Натальей Кирилловной...