Скорость побега. Чародей поневоле - Кристофер Сташеф

— Да никакой я не джентльмен, — согласился Род. — А что, может, еще попробуем, Том? Давай, а?

Верзила придирчиво оглядел себя, словно сомневаясь в своих физических способностях. Не слишком решительно поддел ногой обломок дубового стола, согнул руку в локте, ударил кулаком по внушительному бицепсу и кивнул.

— Я не против, вот только охолону маленько, — объявил он. — Давай, малявка.

Он шагнул на расчищенное пространство перед очагом, осторожно пошел по краю, зорко поглядывая на Рода затекшим глазом.

— Наш добрый хозяин, видать, сказал тебе, что у меня в кошельке полным-полно серебра, так ведь? — прищурившись, поинтересовался Род.

Большой Том молчал.

— И еще он тебе сказал, что я слабак и что управиться со мной — пара пустяков. Ну, он и тут промашку дал.

Большой Том вытаращил глаза и разочарованно крякнул:

— Что, серебришка нету у тебя?

Род кивнул:

— Я так и думал. Он тебе сказал.

Взгляд его метнулся к хозяину кабачка. Тот, с лицом землистым от страха, дрожа, прятался за опорным столбом.

Отведя от него взгляд, Род заметил ножищу Тома, которая была нацелена прямо ему под ложечку.

Род отпрыгнул назад, обеими руками ухватил Тома за лодыжку и резко вздернул его ногу вверх.

Нога Тома описала аккуратную дугу. Мгновение он висел в воздухе, отчаянно размахивая руками, а потом с диким воем грохнулся об пол.

Род с искренней болью наблюдал за тем, как корчится на полу несчастный верзила, как хватает он ртом воздух.

Род шагнул к нему, схватил его за рубаху на груди, уперся ногой в ступню Тома и рывком поднял его с пола. Том незамедлительно набросился на Рода, но тот успел подставить плечо ему под мышку и снова привел соперника в вертикальное положение.

— Эй, хозяин! — крикнул он. — Бренди, да поживей!

Роду всегда нравилось считать себя человеком, на которого можно было опереться, но не до такой же степени!

Когда Большой Том был несколько реанимирован и препровожден к столу, где его радушно встретили подвыпившие приятели, когда гости навели в зале кое-какой порядок и вернулись на свои места, а Род так и не продемонстрировал ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего намерение расквитаться с хозяином, в глазах того наконец вспыхнул огонек надежды на лучшее. Он снова возник перед Родом. Подбородок его был выпячен, уголки губ стыдливо опущены.

Род заставил себя вынырнуть из глубин циничной оценки добродетелей хозяина и взглянул на того:

— Ну, чего тебе?

Хозяин сглотнул подступивший к горлу ком:

— Если ваше благородие не будет сильно гневаться, то… сломано несколько столов… и стульев.

— Столов, — эхом повторил Род, не шевелясь. — И стульев. — Он вскочил и ухватил хозяина за шею. — Ах ты, скользкий, никчемный сквалыга! Ты натравил на меня этого бугая, ты пытался меня ограбить, а теперь у тебя еще хватает наглости явиться и заявить, что я тебе денег должен? — Ругаясь, Род не забывал сопровождать некоторые слова ударами по шее хозяина, коего он вдобавок подталкивал к столбу. Хозяин предпринимал отчаянные попытки сопротивляться и возражать, но добился только того, что, прижавшись спиной к столбу, утратил свою дородность и превратился в подобие блина.

— Мало этого, так у меня эль нагрелся! — прокричал Род. — Хозяин ты тут, говоришь? Это так ты тут принимаешь достойных воинов?

— Простите меня, господин, простите! — верещал хозяин, безуспешно пытаясь ухватить Рода за руку. — Я не желал вам ничего дурного сделать, ваше благородие, я только хотел…

— Только ограбить меня ты хотел! — фыркнул Род, отшвырнул от себя толстяка, и тот грохнулся спиной на стол. — Берегись таких, как я! Обманешь — мы становимся жестоки! А теперь вот что: кубок подогретого крепкого вина, покуда я не успею сосчитать до трех, тогда я, так и быть, не отрежу тебе уши и не привяжу их к твоему подбородку. Давай, двигай ногами!

Род сосчитал до трех с паузами в две секунды, и в руке его возник кубок. Хозяин, пятясь, поспешил прочь от стола, предусмотрительно зажав уши руками. А Род уселся за стол, отхлебнул вина, попутно гадая, что означает употребленное им оскорбление «сквалыга».

Немного придя в себя, он заметил на столе половинку чесночной колбаски. Он тяжелой рукой взял ее и сунул в кошель. Колбаску он здесь оставлять не хотел — она стала бы единственным приятным воспоминанием об этом мерзком заведении.

Род поднялся и крикнул:

— Эй, хозяин!

Хозяин трусцой подбежал к столу и вытянулся по струнке.

— Отдельную комнату с теплыми одеялами!

— Отдельную комнату, сэр! Сию секундочку, сэр! — Хозяин опрометью бросился прочь, на ходу кивая. — С теплыми одеялами, сэр! Не извольте беспокоиться, сэр! Будет исполнено, сэр!

Род скрипнул зубами и развернулся к выходу. Выйдя, он прислонился к притолоке, опустил голову на грудь, прикрыл глаза.

— Закон джунглей, — пробормотал он. — Кусай того, кто слабее тебя. А тому, кто сильнее тебя, кланяйся, пусть он тебя кусает — авось не сожрет целиком.

— И все же все люди наделены гордостью, — негромко прозвучал голос за ухом Рода.

Род вскинул голову и улыбнулся:

— А, ты здесь, старый крот!

— Выругайся, полегчает, — посоветовал ему Веке.

Род разразился ругательством, которое сделало бы честь матросу, мучающемуся невыносимым похмельем.

— Полегчало? — не без изумления осведомился Веке.

— Не очень. Только ты мне скажи, как глубоко этот человек упрятал свою гордость? Что-то я не заметил, чтобы он ее выказал хоть капельку. Угодливость я заметил, трусость заметил, но гордость, честолюбие? Нет. Нету в нем этого.

— Гордость и честолюбие не всегда синонимы, Род.

Кто-то подтолкнул Рода под локоть. Он резко обернулся, готовый к отражению атаки.

Это оказался Большой Том, старательно пытавшийся уменьшить свой огромный рост и оказаться на одном уровне с Родом.

— Добрейший вам вечерочек, господин.

Том пару мгновений, не мигая, смотрел на верзилу, лишившись дара речи.

— И тебе добрый вечер, — отозвался он наконец, стараясь придать голосу как можно больше сдержанности. — Чем могу служить?

Большой Том смущенно пожал плечами и поскреб пятерней затылок.

— Такое дело, господин, — жалобно проговорил он. — Вы тут меня вроде как на смех подняли…

— О? — Род вздернул бровь. — И что? Говори!

— Да я и говорю, вроде… Так что… — Он стянул с головы шляпу и смял ее в здоровенных ручищах. — Короче говоря… словом, господин, вы меня наповал сразили, и теперь все надо мной смеются.