100 великих тайн Библии - Анатолий Бернацкий

Повествуя о взятии Христа под стражу, Иоанн также указывает, что при виде Спасителя и евреев, и римлян охватил внезапный страх, и они «отступили назад и пали на землю» (Ин. 18: 6). Этим эпизодом Иоанн, безусловно, хотел показать, что даже злейшие враги Христа признали в Нем Сына Божьего. Но вряд ли такое могло быть в реальности. Хотя, обладая невероятной силой внушения, Он мог заставить их пасть на колени. И прежде всего потому, чтобы показать апостолам, что Он, «будучи не от мира сего», может уничтожить врагов Своих. Но этого не делает, поскольку должен выполнить предсказания пророков и умереть, «приняв на Себя гнев Божий», направленный против человечества.

И вот все эти нестыковки в изложении евангелистами доктринально очень важного эпизода Страстей Господних наводят многих библеистов на мысль, что, возможно, описанных событий на горе Елеонской вообще не было, а если они и имели место, то развивались совсем не так, как описаны в Евангелиях…

Когда же Иисуса схватили, «тогда все ученики, оставивши Его, бежали» (Мф. 26: 56). Но «один юноша, завернувшись по нагому телу в покрывало, следовал за Ним; и воины схватили его. Но он, оставив покрывало, нагой убежал от них» (Мк. 14: 51–52). Кто это был? Точного ответа на этот вопрос пока никто не дал. О нем упоминает один лишь Марк, но имени его не называет.

Большинство христианских исследователей предполагают, что этим молодым человеком был сам евангелист. По этой причине этот эпизод и не упоминается в остальных Евангелиях. Но в таком случае с какой целью Марк скрывал имя юноши? Делать ему это было просто незачем. Хотя, вероятно, причины для этого у него все же были. Но их мы никогда не узнаем.

С другой стороны, более тщательное исследование 14-й главы Евангелия от Марка показывает, что если из текста убрать фрагмент о юноше, то рассказ все равно остается связным и последовательным. Поэтому некоторые исследователи полагают, что эпизод с нагим персонажем – это текстовый фрагмент, добавленный позже кем-то из переписчиков или компиляторов.

Итак, «воины и тысяченачальник и служители Иудейские взяли Иисуса, и связали Его, и отвели Его сперва к Анне» (Ин. 18: 12–13). А уж затем «связанного Иисуса отправил Анна… к Каиафе» (Ин. 18–24). В то же время остальные три евангелиста, в отличие от Иоанна, свидетельствуют, что Христос был сразу доставлен к первосвященнику Каиафе.

Суд над Иисусом Христом свершился в пятницу 14 нисана. Начался он ночью и закончился рано утром. Но уж если быть до конца точными, то следует заметить, что было два суда – Синедриона и Понтия Пилата, или суд священников и суд светской власти. И решающей силой в этом, несомненно, был особый судебный орган иудеев – Синедрион, которому римская власть разрешила приговаривать к смертной казни за преступления против религиозных законов. Правда, решения Синедриона в обязательном порядке требовали одобрения римского прокуратора.

Следует заметить, что в Ветхом Завете этот судебный орган не встречается. Правда, в книге Чисел имеется фрагмент, на основании которого ряд библеистов говорят о древней истории этого судебного института: «И сказал Господь Моисею: собери Мне семьдесят мужей из старейшин Израилевых, которых ты знаешь, что они старейшины и надзиратели его, и возьми их к скинии собрания, чтобы они стали там с тобою» (Чис. 11: 16).

Итак, что же представлял собой Синедрион, осудивший Спасителя на Смерть? Во-первых, существовало два синедриона – малый, состоявший из 23 человек, и Великий, который находился в Иерусалиме. Великий Синедрион являлся высшей судебной инстанцией евреев и кроме председателя был представлен еще 70 членами, которые избирались пожизненно. Причем в этом суде могли рассматриваться лишь дела, касающиеся первосвященников, лжепророков, а также религиозных преступлений.

Главную роль в принятии судом решений играли саддукеи и фарисеи, отличавшиеся своими взглядами на некоторые теологические и нравственные проблемы. Так, например, саддукеи считали законы, данные Богом Моисею, неизменными и требовали их полного исполнения. При этом они предлагали отменить все те добавления, которые в Законе появились позже.

В свою очередь, фарисеи, хотя и признавали неизменяемость Закона и требовали его строгого исполнения, но, чтобы примирить Закон с требованием времени, постоянно создавали искусственные нормативы, регулирующие все, даже самые незначительные нюансы человеческого бытия.

Таким образом, это были две противоборствующие группы в религиозном сообществе евреев. Однако, несмотря на то что между саддукеями и фарисеями существовало соперничество, их объединяла общая ненависть к Иисусу Христу, Который в своих речах беспощадно осуждал и тех, и других. Тем не менее решающий голос в Синедрионе имели саддукеи, из которых избирались и первосвященники.

При вынесении приговора члены Синедриона опирались на принцип талиона, в соответствии с которым наказание должно быть тождественным тяжести преступления: «Кто убьет какого-либо человека, тот предан будет смерти;…кто сделает повреждение на теле ближнего, тому должно сделать то же, что он сделал. Перелом за перелом, око за око, зуб за зуб» (Лев. 24: 17, 19–20).

Применялся, как видно, талион во многих случаях, в частности, и при лжесвидетельстве.

«Если выступит против кого свидетель несправедливый, обвиняя его в преступлении, то… судьи должны хорошо исследовать, и если свидетель тот свидетель ложный, ложно донес на брата своего, то сделайте ему то, что он умышлял сделать брату своему» (Втор. 19: 16–19). То есть лжесвидетеля ожидало такое же наказание, что и оговоренного им подсудимого. Но, как ни странно, в суде над Иисусом лжесвидетельствовали не только посторонние люди, приглашенные в Синедрион для дачи показаний, но и сами первосвященники, прибывшие в суд для вынесения смертного приговора.

В соответствии с Законом, в Древнем Израиле человека могли обвинить во многих, порой даже в самых незначительных проступках. Однако особо тяжкими преступлениями считались хула на Бога, оскорбление святыни словом или делом и лжепророчество. Синедрион и пытался эти преступления вменить в вину Иисусу Христу.

Обвинение Иисуса Христа в богохульстве появилось после истории с исцелением расслабленного, которую рассказал Матфей. «И пришли к Нему с расслабленным, которого несли четверо; и, не имея возможности приблизиться к Нему за многолюдством, раскрыли кровлю дома, где Он находился, и, прокопав ее, спустили постель, на которой лежал расслабленный. Иисус, видя веру их, говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои. Тут сидели некоторые из книжников и помышляли в сердцах своих: что Он так богохульствует? кто может прощать грехи, кроме одного Бога?» (Мк. 2: 3–7).

Но так как Иисус отвергал любые обвинения в богохульстве своими благими деяниями: изгнанием бесов, воскрешением мертвых, умножением хлебов и рыбы, то, вероятно, именно по этой причине на заседании это преступление вменили Ему не сразу. Ведь эти знамения мог совершать лишь человек, имевший Божье благоволение.

И только когда на вопрос первосвященника: «Ты ли Христос, Сын Благословенного? Иисус сказал: Я; и вы у́зрите Сына Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных. Тогда первосвященник… сказал: на что еще нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется?» (Мк. 14: 62–64).