Федерико Гарсиа Лорка. Стихотворения. Проза. Театр - Федерико Гарсиа Лорка

Смеются.

Третья. Им бы пудриться, румяниться, да цветы на себя цеплять, да приманивать кого взбредет, лишь бы не мужа.

Пятая. Что верно, то верно!

Первая. Вы ее с кем видели?

Четвертая. Не мы, так люди видели.

Первая. Люди увидят!

Вторая. И что ж они?

Четвертая. Разговаривали.

Первая. Говорить – не грех.

Пятая. Глядеть – тоже, да только по-разному глядят. От матери знаю. На розы по-одному, а на мужские ляжки – по-другому. Вот так и она глядит.

Первая. На что?

Четвертая. На то самое. Смекнула? Или вслух сказать? (Смех.) А когда не глядит, потому что некуда, один черт – не перед глазами, так в глазах маячит.

Первая. Будет наговаривать!

Гомон.

Пятая. А что муж?

Третья. Слеп и глух. Размяк, как ящерка на припеке.

Смеются.

Первая. Все бы наладилось, будь у них дети.

Вторая. Будь они сами с собой в ладу.

Четвертая. В доме сущий ад, и что ни день – хуже. Она золовкам – ни слова, они тоже, и целыми днями втроем полы трут, стены белят, посуду чистят, окна моют. Снаружи блестит, а внутри-то полыхает.

Первая. Его вина, его! Не дал детей – вот и стереги жену!

Четвертая. Сама виновата, у нее что ни слово – колючка.

Первая. Тебя что – дьявол за язык тянет?

Четвертая. Скажи на милость, указчица мне нашлась!

Вторая. Перестаньте!

Первая. Всадила бы я кой-кому шило в досужий язык!

Четвертая. А я бы твое шило назад сунула, одной притворщице за пазуху.

Вторая. Тихо! Не видишь, золовки идут?

Переходят на шепот. Появляются Золовки в черном. Молча принимаются за стирку. Слышен перезвон бубенцов.

Первая. Откочевали пастухи.

Третья. Сегодня все разом уходят.

Четвертая (глубоко вдыхая). Люблю овечий дух.

Третья. Да ну?

Четвертая. А что? Сама так пахну. Я и запах рыжей глины люблю, на реке в осенний паводок.

Третья. Такое скажешь!

Пятая (смотрит). Гуртом пошли, отара к отаре.

Четвертая. Овечий паводок. Все с собой унесет. Если б озимь понимала, затряслась бы от такого потопа.

Третья. Валом валят. Чем не вражья орда!

Первая. Все сошлись, до последней отары.

Четвертая. Постой-ка… Все, да не все. Одной нет.

Пятая. Чьей же?

Четвертая. Виктора.

Золовки выпрямляются и глядят на женщин.

В ручье твой пояс мою.

Блестит как рыбка.

Жасмин на солнцепеке —

твоя улыбка.

Жасминным смехом

пускай меня завеет,

как белым снегом.

Первая.

Беда бесплодной —

ее сосцам волчицы, груди холодной!

Пятая.

У мужа недостало

семян отборных,

чтобы вода запела

в твоих оборках.

Четвертая.

Твоя сорочка —

серебряный кораблик

без ветерочка.

Первая.

Несу пеленки сына

К речной протоке —

пусть у воды кипучей

берет уроки.

Вторая.

Идут мужчины с поля,

шаги все шире.

Мне муж подарит розу —

верну четыре.

Пятая.

Спешат мужчины с пастбищ

к себе в селенье.

Мне муж подарит ветер —

верну сиренью.

Четвертая.

Несет их как на крыльях

в родные клети.

При муже я как мальва

при горицвете.

Первая.

Гвоздику и кипрей

сплетайте, когда солнце

распарит косарей.

Четвертая.

А лето пролетело —

в ночи для птиц бессонных

распахивайте тело.

Первая.

Стонать от ласки надо…

Четвертая.

И петь, и слез не лить…

Пятая.

Когда идет мужчина

венок и хлеб дарить.

Четвертая.

Затем и песня пета…

Вторая.

И в горле брызги света…

Четвертая.

И распустилась ветка…

Первая.

И горы в лентах ветра…

Шестая (появляясь выше по течению).

Чтоб растопил ребенок

небесный лед рассвета.

Первая.

И вьется нашей крови

коралловая нить…

Шестая.

Чтоб было кому волны

морские бороздить.

Первая.

Сыночка мне, сыночка!

Вторая.

И голубь над селеньем.

Третья.

Сыночка, чтобы плакал.

Четвертая.

И клонится мужчина

израненным оленем.

Пятая.

О диво, диво, диво,

круглится мое платье!

Вторая.

О тайна, тайна, тайна

Из-под семи печатей!

Первая.

Беда, беда бесплодной —

тебе, сухое лоно,

песок безводный!

Третья.

Пускай горят!..

Вторая.

И греют!

Пятая.

Все ночи напролет!

Первая.

Пускай поют!..

Вторая.

И светят!..

Первая.

С заоблачных высот!..

Шестая.

Те зори, что в подоле

мой маленький несет!