Ганнибал. Кровавые поля - Бен Кейн

Как и рассчитывал Ганнон, Сафон повел своих солдат вперед, когда он ударил по римлянам сзади. Несмотря на то, что со стороны рощи приближались другие легионеры, сдвоенный удар, нанесенный фалангами, вызвал панику среди римлян, которые довольно быстро смешали ряды и побежали, оставив на берегу несколько десятков убитых товарищей. Приказав солдатам добить раненых врагов, Ганнон отправился на поиски Сафона, чтобы обсудить, что делать дальше, прежде чем римляне переформируются и снова пойдут в атаку.

– Мы вполне могли бы обойтись без этого, – прорычал Ганнон.

– Клянусь Баал Хаммоном, будь прокляты их глаза! Должно быть, их разведчики нас заметили, или это сделал какой-то быстроногий фермер… Наверное, они были где-то рядом, если смогли так быстро занять позицию. И все же мы сумеем их удержать, пока зерно не окажется на том берегу? – В глазах Сафона появился опасный блеск.

– Мы должны, – мрачно ответил Ганнон.

Он заметил, что фургоны с зерном пропустили вперед, оставив позади те, что были нагружены амфорами с вином и маслом.

– Хорошо. – Сафон похлопал Ганнона по плечу.

– А что будем делать с вином и маслом?

Сафон хрипло расхохотался.

– Посмотрим, как будут разворачиваться события!

– Ладно.

Ганнон попросил богов, чтобы на берегу не появилось новых вражеских войск. Если удача от них не отвернется, они сумеют переправить все фургоны на тот берег и сами спасутся. Присутствие нумидийцев снизит вероятность погони. Если римляне будут настолько глупы, что попытаются форсировать реку, их ждет атака кавалерии. А потом в дело вступят обе фаланги. «Нам нужно перебраться на ту сторону, тогда все будет в порядке», – подумал Ганнон. Больше ничего не потребуется. Однако вражеские солдаты строились в сотне шагов от них, и он начал понимать, что это будет не просто.

– Я хочу, чтобы твоя фаланга расположилась справа, а я встану слева. Постарайся не отступать. Фургонам нужно место для маневра.

– Мы получили приказ! – крикнул Ганнон. – Держим строй. Занимаем позицию, быстро!

Его солдаты, не теряя времени, быстро и четко выполнили приказ. С помощью Мутта Ганнон расставил их на новой позиции, которая дугой огибала берег от последнего фургона до середины дороги, где смыкалась с фалангой Сафона. Солдат хватило, чтобы строй насчитывал три ряда, не больше. «Этого недостаточно», – подумал Ганнон, подсчитывая своих людей. У него осталось около ста восьмидесяти солдат. Десять ливийцев он отправил в резерв, но и это жалкое число заметно ослабило его шеренги.

Они едва успели закончить построение, когда раздался зов труб, и римляне двинулись вперед. Их было очень много, возможно, вдвое больше, чем в фалангах Сафона и Ганнона. Ганнон скорее почувствовал, чем увидел опасения своих солдат.

– Держать ряды, парни! – взревел он. – Если римляне захватят зерно, сегодня вечером мы останемся голодными.

– А как насчет вина, командир? – крикнул Мутт. – Оно ведь еще важнее?

По рядам солдат пробежал смех, и Ганнон бросил на своего помощника благодарный взгляд.

– Для некоторых пьянчуг – несомненно! И если вы хотите его сохранить, нам нужно подольше удерживать брод.

– Мы справимся, командир, – закричал Мутт и принялся стучать мечом по щиту. – ВИНО! ВИНО! ВИНО!

Ганнон не сумел сдержать улыбки. Если так солдаты будут сражаться лучше – что же, у него возражений нет. А для ничего не понимающих римлян повторяющийся крик звучал так же страшно, как любой другой боевой клич. Ганнон позволил им покричать несколько минут, а потом поднял руку.

– Если у кого-то есть пилумы, передайте вперед. Бросайте только по моей команде.

Когда его приказ был выполнен, он с улыбкой огляделся по сторонам и взревел:

– ВИНО!

Они продолжали кричать до тех пор, пока римляне не подошли на пятьдесят шагов. Тогда солдаты фаланги смолкли, и воздух наполнился страхом. Ганнон стиснул зубы, ему не нравилось молчаливое наступление легионеров.

– Приготовить копья! – закричал он, вновь заставив солдат обратить на себя внимание. – Бросайте их только после моей команды. А чтобы вы целились лучше, я обещаю порцию вина всякому, кто попадет во врага.

Ливийцы, вооруженные пилумами, восторженно завопили, посмеиваясь над своими товарищами, у которых не было таких копий.

Ганнон внимательно смотрел на наступающих легионеров. Копье можно точно метнуть с расстояния в тридцать шагов, не больше. Чем ближе, тем лучше, но для это требуется хладнокровие – к тому же враг мог пойти в наступление раньше, что повлекло бы немалые потери. Еще рано, сказал себе Ганнон. Нужно немного подождать.

Римляне продолжали маршировать. Проклятье, во рту у Ганнона снова пересохло, сердце стучало, точно безумец по наковальне. Двадцать шагов. Наконец, враг подошел достаточно близко. Ганнон не произнес ни слова, когда кто-то из его фаланги метнул копье. Оно упало на землю, не долетев до римлян. Легионеры презрительно рассмеялись, а Ганнон наклонился вперед и посмотрел налево, откуда метнули копье.

– Я же сказал, ждать приказа! Каждое копье имеет значение!

Легионеры сделали еще десять шагов, и римские офицеры отдали приказ метнуть копья. Ганнон крикнул своим солдатам, чтобы они подняли щиты, и услышал, как Сафон повторил его слова. Копья начали падать среди его солдат.

Бум! Бум! Бум!

Несколько солдат фаланги Ганнона получили ранения, но только один – серьезное. После того как римляне бросили свои копья, они ускорили шаг, но Ганнон был к этому готов.

– А теперь быстро, парни! БРОСАЕМ!

Ливийские пилумы взлетели в воздух и ударили в щиты – и в нескольких неудачливых легионеров. Ганнон видел, что им не удалось причинить существенного вреда врагу, но зато его солдаты забыли о страхе.

– Сплотить ряды! – крикнул Ганнон. – ВИНО! ВИНО! ВИНО!

Солдаты с чувством подхватили его клич.

Дальнейшее смешалось в сознании Ганнона. Он обменялся ударами с несколькими легионерами, делал выпады мечом и колотил врага щитом, скалил зубы и кричал. Он даже плюнул в лицо одному легионеру, чтобы вызвать его гнев и заставить совершить ошибку. У него получилось. Когда разъяренный римлянин высоко поднял меч, собираясь разобраться с Ганноном, ему удалось вонзить свой клинок под мышку врагу, мгновенно его прикончив. Кровь брызнула ему в лицо, но стереть ее Ганнон не успел. Место убитого легионера тут же занял другой. Однако его следующий противник споткнулся – возможно, о тело своего товарища – и потерял равновесие, и Ганнон нанес ему рубящий удар по шее.

Он видел, что солдаты, стоявшие рядом с ним, удерживают ряд, но понятия не имел, что происходит немного дальше. Его это перестало интересовать. Он представлял, что каждый возникающий перед ним легионер – это Пера, и хотел убить каждого. Прикончив третьего врага, Ганнон приказал ливийцу у себя за спиной занять его место и отошел немного назад, чтобы оценить, как идет сражение.