История Киева. Киев советский. Том 2 (1945—1991) - Виктор Киркевич

Хочу заметить двусмысленность, а часто и бессмысленность законов СССР. Проводить денационализацию населения при наличии 5-й графы – вершина несправедливости этой системы! Бывшие осужденные могли устроиться на приличную работу, а вот евреи – нет! А современным законодателям нельзя уподобляться «кремлевским мудрецам», устанавливающим привилегии для какой-то иной нации! Конституция Украины гарантирует равноправие всех национальностей. И еще хочу заметить, что в результате мероприятий, проведенных по указанию свыше, русский язык лучше знали в союзных республиках и писали не столь безграмотно, как пишут сегодня почти все жители Российской Федерации.

Вот и имеем прозу колхозных подростков – один напевнее другого, один слаще другого. С речью сельской бабуси, которая без «енька» слова не скажет, то есть типичную колониальную литературу-игрушку. «Киев – это такая прекрасная флора, но уж фауна…» – говорил Виктор Некрасов. И как с ним не согласиться, наблюдая этот набор холуев от литературы, обозных маркитанток эстетики, которые на национальной трагедии шьют себе расписные шаровары шутов-танцоров, на трупе Украины вытанцовывают лихой гопак. Воистину сойти с ума легче, чем быть собой, ведь нет ни зубила, ни молотка.

Самая характерная особенность любого времени: вера в то, что раньше жили лучше! Райская жизнь была в СССР: все решалась в РАЙкоме, РАЙсовете, РАЙсобесе, а теперь в АД-министрации.

Валютные страдания и Дженерал фарц компани в Киеве

В советские времена курс рубля к иностранным валютам ежемесячно публиковался в газете «Известия». Из него можно было узнать, что, например, в сентябре 1978 года $100 приравнивался к 67,10 рублям, а на фоне валют стран мира советский рубль выглядел вполне достойно. Еще бы, ведь к нашим полновесным 3,54 рублям приравнивали целую тысячу японских иен! Этот «Бюллетень курсов иностранных валют» был для абсолютного большинства советских читателей полной абстракцией – обменных пунктов в сегодняшнем понимании не было, за рубеж ездили немногие, а как выглядят американские доллары или бразильские крузейро знало менее 0,1 % населения страны. Кроме того, само понятие «валюта» носило криминальный оттенок. За одно лишь ее хранение могли запросто упечь за решетку на три года. А если человек покупал-продавал валюту «с рук» – на восемь лет. Если, отсидев, он опять брался за свое – то на все 15 лет. Валютные сделки в особо крупных размерах «тянули» на расстрел.

Для кого же, в таком случае, печатались сведения о курсе рубля? Они нужны были подразделениям Внешторгбанка СССР, а также другим организациям, получавшим за свои товары или услуги иностранную валюту – например «Совэкспортфильму», «Аэрофлоту», «Внешпосылторгу». Советский человек имел дело исключительно с рублем. И только в случае, если ему позволяли кратковременный выезд за пределы страны, разрешалось обменять в отделении Внешторгбанка (Крещатик, 8, очередь занимали на рассвете) всего лишь 30 рублей на деньги страны, в которую человек держал путь.

Официальный курс валют. 1986 год. Газетная вырезка из архива автора. Публикуется впервые

Нелегальный валютный рынок возрождался во второй половине 1950-х, когда Советский Союз приподнял «железный занавес». Потянулся, хоть и слабый поначалу, ручеек советских людей, пересекавших границу в качестве туристов или командированных. Им официально разрешалось обменять на валюту страны, в которую едут, около 20 % средней советской зарплаты. При пересечении границы записывались в декларации драгоценности, часы, фотоаппарат, все, что можно было продать, а потом при возвращении нужно было это предъявить. Оставалась только «Родина»! Но не всегда удавалось ее продать, и как быть тем, кто не знал «государственной тайны»? Так возник спрос на покупку иностранной валюты «с рук», который удовлетворяли «валютчики», – скупавшие валюту у иностранцев, приехавших в СССР. Зарубежные гости, услышав предложение произвести exchange, нередко соглашались – «валютчики» платили за доллар в 5–6 раз больше, чем в банке по официальному курсу. Вскоре сформировалась валютная мафия. Молодые люди, хватавшие интуристов за рукав на улицах, в универмагах или на кинофестивалях, – самое низшее ее звено. Их называли «бегунками» или «рысаками». Купленную валюту они передавали выше – «шефам». А те – еще выше, настоящим валютным воротилам, «купцам». Эта сеть была тщательно законспирирована: «бегунки» были знакомы только со своим «шефом», а «купцов» знало ограниченное число людей, да и то под кличками. Впрочем, некоторые «купцы» работали на ОБХСС. Когда «операм» требовалось улучшить статистику борьбы с валютчиками, «купцы» сдавали им своих «бегунков» и нанимали новых. Таким образом, на скамью подсудимых садились «шестерки», а главари оставались на свободе и занимались своим ремеслом дальше.

Почему возникло такое пренебрежительное отношение к советским денежным знакам? Как только рубль начинает обладать каким-то особым свойством, причем критерии могут быть различными, от размера и цвета до покупательской способности, народ обязательно придумывает название. Например, «деревянный рубль»… Точно непонятно, что именно породило подобное название, однако стоит понимать, что за свое долгое существование народ не один раз придумывал сомнительные названия национальной валюте, например: «сталинские портянки» – в дореформенный период, из-за большого размера банкнот; «хрущевские фантики» – в послереформенный период, из-за маленького размера, сопоставимого с оберткой от конфеты, и другие.

Пик борьбы с валютным рынком наступил в начале 1961 года. Незадолго до этого Никита Хрущев отправился с визитом в Западный Берлин. Там он обрушился с критикой на немцев, заявив, что «под крылышком оккупационных властей город превратился в грязное болото спекуляции, и черная биржа здесь правит бал». На что получил ответ: «Такой черной биржи, как ваша московская, нигде в мире нет!» Вернувшись в Москву, Хрущев затребовал все дела по фарцовщикам и валютчикам. И пришел в ярость: западные немцы оказались правы! Хрущев тут же решил срочно провести показательный судебный процесс над крупными валютчиками, чтобы продемонстрировать всему миру: основных заправил «черной биржи» мы уже поймали. Подходящие кандидатуры отыскались быстро – в тот момент под следствием находились валютные «короли» Владислав Файбишенко, Ян Рокотов и Дмитрий Яковлев. На Пленуме ЦК Хрущев зачитал «письмо» рабочих Ленинградского металлического завода и заявил: «Это же настоящие враги, а вы им всего по восемь лет? За такие приговоры самих судей судить надо!» По настоянию Хрущева Председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Брежнев подписал 1 июля 1961 года Указ «Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях», вводивший расстрельную статью. Вынесение смертного приговора по прямому приказанию Хрущева было вопиющим нарушением общепринятых норм юридической практики. А именно: внесение соответствующего изменения в Уголовный кодекс, установление смертной казни за валютные сделки, неправомерный пересмотр дела Рокотова. Не учтено, что Рокотов ранее был безвинно репрессирован, что репрессированы его родители, что государство ответственно за его судьбу. Все кассационные жалобы были отклонены, и приговор приведен в исполнение в Бутырской тюрьме. Дело трех первых советских миллионеров, казненных по личному указанию