Серебряная богиня - Джудит Крэнц

Предложение Патрика Шеннона предать ее тайну огласке, сделав из княжны Дэзи рекламный образ, задело ее за живое, возродив в душе темные страхи, с которыми она боролась год за годом, не будучи в состоянии объяснить самой себе, почему, собственно говоря, они так ее тревожат. Сейчас она знала только одно: на нее хотят навесить ярлык. Ярлык, на котором будет начертано: «Княжна Дэзи». И если она позволит им сделать это, то откажется от чего-то более ценного, чем та анонимность, которую она берегла все эти годы. Вместе с отказом от права на личную жизнь она потеряет и безопасность. Быть открытой для миллионов глаз — что может быть опаснее? И не надо ей искать никакие логические обоснования для того, чтобы знать: ее страхи оправданы.

* * *

Моторная лодка доставила всех троих: Топси, Хэма и Дэзи на яхту, где их ждала Ванесса. Удостоверившись, что Шорты размещены как полагается, Ванесса сама провела Дэзи в средних размеров каюту, стены которой были обтянуты желтым в белую полоску холстом. Чувствовалось, что Ванесса в приподнятом настроении.

— Слава богу, все наконец в сборе. Надо сказать капитану, что можно отплывать в любой момент, как только он будет готов, — объявила она. — Сейчас мы все пойдем загорать на палубу. Ты как, присоединишься? Или устала и лучше поспишь? Тогда учти: аперитив в семь в большом салоне. Как чудесно, что ты с нами, комарик!

При этом Ванесса слегка сжала плечо Дэзи, не вкладывая, впрочем, в это пожатие никакого интимного чувства. Как все опытные лесбиянки, Ванесса никогда в своей жизни не делала ошибок такого рода: если уж она наделяла свой жест эротическим содержанием, то лишь и том случае, когда была уверена, что найдет отклик.

Мягкое покачивание судна, возможность выбраться наконец из душного Нью-Йорка, свежий воздух, наполнявший каюту по мере того, как яхта все дальше уходила от берега, — все это вместе сделало сон Дэзи столь же освежающим и бодрящим, как и само короткое путешествие. Она проснулась и увидела красное тропическое солнце, свет которого был таким чистым, ясным и насыщенным, что, отражаясь от синевы моря, он, казалось, изо всех сил противится неизбежному наступлению сумерек.

Дэзи лежала на привинченной к полу койке под пологом, имитировавшим роскошное ложе с балдахином на четырех столбиках. Глядя на матерчатый купол над головой, Дэзи подумала, что здесь ей будет хорошо. Главное, что ее увезли из города, где она сейчас была бы всю неделю одна. Кики проводила две недели зимних каникул с Люком в его маленьком домике на севере Коннектикута. Как заяц, носилась она по комнатам, хватая вещи и швыряя их в чемодан. Вокруг все было разбросано, как бывает, когда за тобой не следит придирчивый взгляд потенциальной свекрови.

Дэзи приняла душ и переоделась, но было еще слишком рано присоединяться к остальным. Все они скорее всего задержатся у себя в каютах, примеряя туалеты к ужину, чтобы удивить и поразить друг друга.

Она вышла на палубу и постояла в одиночестве, растворяясь в танцевавшем вокруг бризе и отдаваясь его легкому свежему дыханию. Солнечные лучи переливались в ее волосах, превращая их в золотые сахарные нити, словно она была принцесса из рождественской сказки. Большая яхта плавно поднималась и опускалась, прорезая морскую волну, — они ушли уже на много миль от гавани в Нассау. Мысль о Патрике Шенноне, этом самонадеянном индюке, промелькнула и голове у Дэзи, но, к ее удивлению, не вызвала почти никакого раздражения. В конце концов, она показала этому человеку, что он не смеет командовать ею, как бы ни гнули перед ним спину другие. Ну а Норт? Ведь он относился к ней совершенно так же, как Шеннон, словно она была всего-навсего шахматной фигурой в игре, которую он вел со спонсором. Для него она была не живым существом, а частью принадлежавшей студии собственности. Собственности, с которой он не желал расставаться. Дэзи пожала плечами и улыбнулась, догадавшись: теперь и Норт с его отношением не слишком ее заботил. К черту их всех! Море и небо, простиравшиеся у нес перед глазами, вернули ей душевный покой.

Дэзи оставалась на палубе до тех пор, пока не решила, что теперь-то уж точно следует идти на коктейль. И тогда с такой же неохотой, с какой в свое время она бралась за математику в школе у леди Олден, зная, что этого не избежать, она отправилась на поиски большого салона. Она прошла мимо кают-компании, где члены экипажа накрывали столы для ужина, и увидела еще большее по размерам помещение. Там, за окном, виднелись силуэты доброго десятка гостей. С противоположной стороны яхты были большие, во всю стену, окна: кроваво-красный, слепивший глаза закат, будто цветная подсветка искусного пиротехника, освещал находившихся в комнате, так что Дэзи не могла различить лиц. Как только она толкнула дверь, чтобы войти, на пороге тут же возникла сияющая Ванесса: взяв Дэзи за руку, она провела ее, словно незрячую, в комнату. К ним приблизилась фигура мужчины, и Ванесса, вложив руку Дэзи в ладонь мужчины, тотчас смешалась с толпой гостей.

— Здравствуй, Дэзи.

Голос Рэма!

Она отшатнулась, но Рэм удержал ее, поймав за обе руки, и пытался поцеловать в макушку. Однако в тот момент, когда его губы почти коснулись ее волос, она резко отпрянула назад. Это было единственное, что Дэзи могла сделать, — ни говорить, ни кричать, ни бежать не было сил.

Наконец она все же нашла их в себе и повернулась, чтобы скрыться от этого наваждения, но в этот момент чья-то сильная рука обхватила ее талию и подтолкнула вперед с грубостью тюремщика. Биение пульса времени, словно в высоковольтную линию электропередачи попала молния, вдруг ослабло, пошло неровно и, затухая, на миг остановилось. И только когда снова прозвучал голос Ванессы, пульс вновь наполнился, но время, казалось, замедлило свой ход и потянулось как бы неуверенно. Гости в салоне с недоумением следили за происходящим — постепенно их все больше разбирало любопытство, и они прислушивались теперь к каждому слову.

Голос Ванессы, в котором звучала чарующая пылкость, был обращен ко всем присутствующим: она говорила нарочито громко, словно желая компенсировать молчание Дэзи, помогая девушке отвлечься от темного страха, явственно стоявшего в ее глазах.

— Ну что, Рэм? Говорила же я тебе, что она приедет! — торжествующе произнесла Ванесса. — Я всегда считала, что семейные ссоры совершеннейшая чушь. Правда ведь, Робин, дорогой? И когда Рэм сообщил нам, что он уже несколько лет не виделся со своей маленькой сестренкой, я тут же сказала себе: «Да это просто смешно, абсурд какой-то». Я была уверена, что моя Дэзи никогда не станет подолгу помнить детскую обиду, из-за чего бы ни произошла размолвка. Да и Рэм, я знаю, тоже не держит на нее зла. Вот мы все вместе и спланировали этот сюрприз, эту семейную встречу, когда Робин и я были в Лондоне в канун Нового года. А сейчас, комарик, скажи, ты довольна, что я это придумала? В конце концов, не так уж много у каждого из нас братьев, чтобы ими разбрасываться. Ты и Рэм — это ведь псе, что осталось от семьи Валенских, и я обещала себе, что вы снова станете друзьями. — И, развернувшись в сторону остальных гостей, Ванесса предложила, захлопав в ладоши: — Все, все, все! Будем пить за окончание ссоры и за все хорошее в жизни. Хэм, Топси, Джим, Салли… Тост!