Стратегический диалог. Мемуары дипломата - Дай Бинго

отношения дружеского сотрудничества. Откровенно говоря, у этой страны есть немало внутренних проблем, но в долгосрочной перспективе возможности ее развития нельзя недооценивать. Она имеет некоторые особенности, которые позволяют обществу сглаживать негативные тенденции, что обеспечивает общую стабильность и защищает государство от масштабных беспорядков. Многочисленное население, богатые природные ресурсы, наличие больших площадей пахотных земель – в каком-то смысле Индия по сравнению с Китаем обладает даже более выгодными условиями. Ее географическое положение позволяет сообщаться со всеми сторонами света и прекрасно подходит для организации морских перевозок. 15 % жителей Индии умеют говорить по-английски. По совокупному объему экономики она уже вышла в мировой авангард и в XXI веке, возможно, станет одной из сильнейших держав.

Китай с Индией имеют общую границу, и в том, что между соседями существуют определенные противоречия, нет ничего удивительного, тем более что возможности их разрешения разнообразны. Китайско-индийские отношения должны занять важное место в китайской дипломатии и выйти за рамки традиционных отношений с ближним зарубежьем. К Индии следует относиться как к великой азиатской и даже мировой державе. Сейчас на международной арене некоторые активно муссируют слухи о «войне дракона и слона». Не исключено, что у них есть на то свои мотивы. Дружба наших государств принесет выгоду обоим, а от взаимной вражды мы только пострадаем: нам надо поддерживать искреннее партнерство и сотрудничество. Хотя без разногласий не обходится, сторонам надлежит неустанно искать пути расширения поля для совместной деятельности. И в большей степени это относится к стратегической составляющей наших отношений, которую ни в коем случае нельзя недооценивать. Деловое сотрудничество Китая и Индии пока находится на низком уровне, никак не соответствующем колоссальному потенциалу обеих стран и обоюдной потребности друг в друге. Мы должны всеми средствами повышать взаимное доверие, активизировать взаимодействие, развивать кооперацию и, насколько это возможно, устранять препятствия для развития двусторонних отношений.

Во-вторых, механизм встреч специальных представителей по пограничному вопросу представляет собой важную площадку для стратегического взаимодействия, и надо использовать его с умом. С его помощью мы углубляем контакты, усиливаем взаимопонимание, ускоряем развитие наших отношений и сотрудничество двух стран по международным вопросам – все это крайне важно со стратегической точки зрения. На нескольких переговорах по пограничному вопросу, в которых я участвовал впоследствии, индийская сторона вновь и вновь подчеркивала, что никогда не будет создавать трудности Китаю совместно с любым другим государством. Подобные высказывания делались не на пустом месте. С 2005 года, во второй срок правления Буша, США начали мало-помалу корректировать свою индийскую политику и взялись за развитие отношений стратегического партнерства. Взаимодействие с Индией стремительно налаживалось. Некоторые начали подозревать США в коварных планах по сближению с Индией, чтобы ограничить Китаю возможности роста. Однако Индия упорно сохраняла независимую позицию. Эта великая страна способна мыслить самостоятельно. Индийский народ придерживается «стратегической автономии» и знает, что можно делать, а что нельзя. Дели высоко ценит китайско-индийские отношения, которые объективно необходимо укреплять и развивать, и я считаю, что в этом отношении стратегические намерения индийской стороны вполне очевидны.

В-третьих, на текущем этапе, пока окончательное решение пограничного вопроса еще не найдено, сторонам необходимо контролировать ситуацию на своих рубежах и не ввязываться в конфликт, чтобы не повлиять на ход развития отношений стратегического партнерства и сотрудничества. За десять лет переговоров специальных представителей мы успели заложить определенную базу, создать своим преемникам условия для урегулирования противоречий. Радует, что Китаю и Индии удалось создать эффективную модель мирного взаимодействия для решения различных вопросов. Пока вопрос границ не будет закрыт, мы должны всеми силами поддерживать мир, безопасность и стабильность на пограничных территориях, активно развивать наше сотрудничество, усиливать координацию и кооперацию по актуальным международным и региональным проблемам.

Глава восьмая

Сложный процесс

ПРЕМЬЕР-МИНИСТР СКАЗАЛ МНЕ, ЧТО ВСЕГДА СЧИТАЛ: РАЗВИТИЕ КИТАЯ – НЕ УГРОЗА ЯПОНИИ, А БЛАГОПРИЯТНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ. ОН САМ ЯВЛЯЕТСЯ СТОРОННИКОМ «ТЕОРИИ ЯПОНО-КИТАЙСКОЙ ДРУЖБЫ». Я ПРЯМО ОТВЕТИЛ: ЛУЧШЕ БЫ ВАМ НЕ ЕЗДИТЬ ТУДА (В ХРАМ ЯСУКУНИ). ПРЕОДОЛЕВ ЭТО ЗАТРУДНЕНИЕ, КИТАЙ И ЯПОНИЯ «ОТРАСТЯТ КРЫЛЬЯ» ДЛЯ РАЗВИТИЯ ДВУСТОРОННИХ ОТНОШЕНИЙ.

Китайско-японский стратегический диалог начался в 2005 году и сыграл особую, крайне важную роль в примирении сторон и построении взаимовыгодных стратегических отношений. К июлю 2013 года состоялось тринадцать раундов – больше, чем с Соединенными Штатами (одиннадцать), Европой (десять), Россией (восемь), Францией и Великобританией (по пять). Это был механизм самых частых и самых активных стратегических консультаций из всех, какие мы вели в те годы с крупными державами.

Тучи сгущаются

Для запуска китайско-японского стратегического диалога имелись важные исторические причины. К началу XXI века наши дипломатические отношения прошли тридцатилетний путь развития с момента их нормализации. Мы добились больших успехов, а взаимодействие и сотрудничество сторон в самых различных областях достигли небывалой глубины и широты. Но в то же время между нашими странами заметно возросли политические разногласия и противоречия, что проявилось в растущем негативном характере китайского курса Японии. Это странно, но казалось, что японские власти сознательно искали противостояния с Китаем по многим вопросам: редактировали в реваншистском духе школьные учебники по истории, разрешили Ли Дэнхуэю тайно посетить японскую землю, открыто объявили Тайвань объектом японо-американских отношений по гарантии безопасности, начали активно возражать против разработки нами нефтегазовых месторождений в Восточно-Китайском море – на территории, неоспоримо принадлежащей Китаю. Но самым острым вопросом в тот период стали постоянные визиты премьер-министра Дзюнъитиро Коидзуми в токийский храм Ясукуни – это нанесло двусторонним отношениям глубокую и болезненную рану.

Коидзуми стал премьер-министром Японии в апреле 2001 года. Желая заручиться поддержкой консерваторов, перед выборами он объявил, что, получив должность, обязуется ежегодно ездить в Ясукуни. Коидзуми родился в семье политиков и был воспитан в строго консервативных традициях с правым уклоном. Он отличался глубоко националистическими взглядами и обладал взрывным и несговорчивым нравом. Коидзуми с редким упрямством держался своих политических взглядов и даже получил в политических кругах прозвище хэндзин — «чудак». Заняв пост премьера, он исполнил свое предвыборное обещание и, невзирая на активные протесты внутри страны и за рубежом, взял за правило каждый год посещать храм военных преступников «класса А»[82]Второй мировой войны и участвовать в тамошних церемониях. Это серьезно подорвало политическую основу китайско-японских отношений, нанесло сильный удар по чувствам китайского народа и завело двустороннее взаимодействие в тупик.

С главным секретарем кабинета министров Японии Ясуо Фукуда. 13 ноября 2003 г.

В свою бытность в отделе международных связей ЦК я завел много друзей из Японии, но ни разу не видел Коидзуми. Первый раз