Сеятель Ветра - Майя Лидия Коссаковская

А вышивала, потому что не могла писать. Слова стали стерильными, звучали как пустой звук. У нее не получалось сплетать их в предложения, складывать из них связную историю, написать стих, наполненный эмоциями. Ее охватило оцепенение и безразличие, она была способна только на механические движения. Зое много вышивала, копировала узоры для других ангелиц, иногда помогала в лазарете для ангелов служения. Пела в хоре, немного играла на арфе, но редко, поскольку большинство подчиненных матери Рахили были более способны в этом. Она перестала читать. Иногда она небрежно перелистывала страницы альбомов с рисунками цветов и птиц Царства или томик афоризмов. Она не заводила никаких приятельских отношений или даже мимолетных знакомств. Она оставалась верна книгам, хотя они просто пылились на полках в спальне. Несмотря на это, Зое знала, что когда-нибудь вернется к ним. Снова начнет писать, снова вернется в мир, которого никогда не должна была покидать. В страну чернил и старых фолиантов; две комнаты во дворце Софии, позолоченные, словно коробочка для перьев. Однажды Пистис вспомнит о ней, поскольку Зое не представляет угрозы для Дарительницы Знаний и Таланта, позволит ей вернуться, заскучав по хорошей поэзии, интересным рассказам. И Зое вернется, чтобы никогда больше не покидать свой кабинет. Только такая жизнь для нее, для этого она создана.

Она поняла эту истину без горечи и тоски. Сидя в большой холодной комнате с голыми побеленными стенами и каменным потолком, завернутая в толстую шаль от сквозняков, она вышивала. Без сожаления, абсолютно равнодушно.

Она даже не вздрогнула, когда служанка приоткрыла двери.

– Госпожа, к тебе гость.

– Я никого не жду, – ответила она, не поднимая головы от вышивки. – Отошли его.

– Не могу. Это кто-то очень важный.

Зое не могла никого вспомнить, важного или нет, с кем хотела бы увидеться. Она смиренно вздохнула.

– В таком случае пусть войдет.

Служанка отступила в коридор. Через мгновение двери снова скрипнули. Поэтесса сосредоточенно протягивала нить.

– Привет, Зое, – услышала она горловой, хриплый голос. – Я пришел поблагодарить тебя.

Она сорвалась с места, роняя вышивку, согнувшись в глубоком поклоне.

– Приветствую, господин. Это для меня большая честь. Не надеялась тебя увидеть.

Разрушитель приблизился к ней, смуглый, высокий, одетый в черное, с волосами, заплетенными в косы. Именно таким она увидела его в первый раз. Только сейчас у него было вытянутое, бледное лицо и синяки под глазами. Он похудел, но Зое он казался таким же красивым, как всегда. И неприступным, как созвездия в ночном небе. «Как я могла допустить, что он обратит на меня внимание», – спросила она себя с удивлением. Они принадлежали к двум реальностям, которые никогда не пересекаются. Она видела это сейчас так выразительно, что недавние мечты и планы, казалось, принадлежали кому-то другому, а не ей. Зое знала о Хийе и о несчастье Даймона. Она не чувствовала даже тени зависти. Можно ли злиться на Луну, что подходит к Солнцу? Их создал Господь для себя, а ее – для книг и поэзии. Она была гордой и глупой, когда думала по-другому. Она от всего сердца сочувствовала ангелу Разрушения и решила молиться о возвращении Хийи.

Она смотрела в глубокие глаза с зеленым ободком. Даймон протянул руку.

– Ты спасла мне жизнь. Очень рисковала. Спасибо. Трудно найти слова, которыми я мог бы выразить что-то подобное. Но, во всяком случае, ты можешь рассчитывать на мою благодарность и признание. – Он улыбнулся.

Зое снова поклонилась.

– Ты слишком любезен, господин. Я не сделала ничего особенного. Я выполнила свой долг.

Улыбка на губах Даймона застыла.

– Господи, девочка! Оставь хоть на минуту этот тон. Прошу. Я пришел поблагодарить и поговорить, а не играться в этикет. Зое, послушай. София подло подставила тебя. Использовала. Ты ей ничего не должна. Особенно преданности.

Он сделал шаг вперед, потом еще один и следующий, вынуждая поэтессу отступить.

– Тебе не нужно тут оставаться. Ты можешь уйти. Мы поможем тебе. Разиэль, Габриэль и я. Не бойся. На нашу дружбу можешь рассчитывать. Мы отличаемся от Софии. Неважно, какой у нас ранг, какие занимаем должности или где родились. Мир Софии старый, закостенелый, обманчивый и полон несправедливости. Но, к счастью, он не единственный. Есть другие ценности, ты увидишь. Зое, не дай похоронить себя тут живьем. Выслушай меня!

Он теснил ангелицу, умело блокируя ей дорогу, пока не загнал в угол. Сердце поэтессы колотилось, она хватала воздух открытым ртом. Мысли, странные и смелые, проносились в голове, а колени обмякли, словно она готова упасть в обморок. Перспективы открывались все шире, все смелее, пока она не ощутила смятение. А Даймон не прекращал говорить:

– Ты и дальше сможешь писать. Если захочешь, посвятишь себя только этому. Получишь тихую резиденцию в каком-то спокойном месте. На Луне, в любой провинции или в Царстве. Если не хочешь, то найдешь для себя место при дворе Габриэля. Выбирай, Зое. Смелее, девочка! Хорошо подумай и выбирай. Жизнь, а не медленное погружение в небытие среди старых, покрытых пылью бумаг. У тебя настоящий талант, ты многое можешь рассказать, донести до других. Не закрывайся в гробу, полном бессмысленных церемоний, обмана и вранья. Не возвращайся во дворец Софии. Ты не обязана, понимаешь?

Зое закрыла глаза. Она опиралась на стену, словно хотела просочиться через нее. Не возвращаться к Софии? Уйти? У нее закружилась голова. Господи, что она будет делать при дворе Габриэля?

Голос Даймона звучал решительно, уверенно, убедительно.

– Оставь это мрачное здание, где гуляет ветер, и стервозную мать Рахиль. Ничего тебя тут не держит, Зое. Убедись, что Царство, за которое стоит жить, молиться и умирать, – это место, где царит честность, справедливость и свобода. Как и желал Господь.

Ангелица вздрогнула, словно пробудилась от сна. «Господь желал этого для себя, Даймон, – подумала она. – Мир, который ты хочешь открыть передо мной, предназначен для тебя, не для меня. Я не принадлежу ему. Я бы чувствовала себя там потерянной и несчастной. И меня увлекают твои идеалы, но я хочу писать о них, а не реализовывать. Писать в тишине золотого дворца, который знаю с детства. Это мое предназначение».

Она открыла глаза, подняла взгляд. Встретилась с черными, словно Космос, глазами ангела Разрушения, смотрящего на нее с беспокойством.

– С тобой все в порядке, Зое? Хорошо себя чувствуешь?

Она кивнула.

– Не буду тебя больше мучить. Я ошарашил тебя и даже испугал. Извини. Я просто не хотел, чтобы ты думала, что у тебя нет выбора. Что ты снова попадешь в лапы этой суки, Софии. Я вернусь через несколько дней, когда ты остынешь, соберешься с мыслями и выберешь, где хочешь жить. Хорошо?

Он улыбнулся. Зое он казался таким прекрасным и таким далеким.

– Нет, – прошептала она.

Даймон замер.